Скажи мне шепотом - Рон Мерседес (книги .txt, .fb2) 📗
Подруги последовали за мной. К счастью, они не мучили меня расспросами. Во всяком случае, на первом уроке.
Душу разрывали эмоции, но образ ледяной принцессы, под стать моей матери, не позволял мне поддаться им.
2
ТЬЯГО
Еще и полдня не прошло, а ее образ уже начал меня преследовать. Кам… вот дерьмо! Какого черта на меня так повлияла наша встреча? Камилла даже не походила на ту, которую я знал и обожал в детстве. Отстраненная модница ничего общего не имела с той девочкой с косичками, над которой я потешался в прошлом. Я и видел-то ее всего секунду, а образ словно отпечатался на сетчатке. Она выросла и, разумеется, превратилась в очень привлекательную девушку. Она всегда была красивой, но я не ожидал столько эмоций от нашей встречи. Камилла Хэмилтон давно перестала быть моей подругой, первой девчонкой, с которой я целовался и в которую считал себя по уши влюбленным в детстве. Она превратилась в дочь женщины, которая разрушила наши жизни. Женщины, из-за которой моя мать больше не улыбалась. Женщины, из-за которой нас покинул отец. Всей душой я ненавидел их семейку, а больше всего – Камиллу. Если бы эта девчонка меня послушала, если бы не открыла свой проклятый рот, ничего бы не произошло. Моя мать не впала бы в депрессию, не превратилась бы в то, во что превратилась, не связалась бы с мерзавцем, который поднял на нее руку, а мне бы не пришлось отрабатывать шесть сотен часов исправительных работ на благо общества за то, что я разбил этому уроду морду. Если бы только Камилла не разболтала, если бы она не…
А сегодня я увидел ее, такую радостную и сияющую, за рулем кабриолета, окруженную богатством и лишенную всяческих проблем, и кровь в жилах вскипела.
Она не пострадала так, как мы с братом. Ее семья не распалась. Они до сих пор жили вместе, до сих пор катались как сыр в масле, и им не приходилось работать на вшивой стройке, чтобы свести концы с концами. Ее не выгнали из университета, ей не пришлось возвращаться в старшую школу, чтобы компенсировать государству нанесенный ущерб.
Я отдавал себе отчет, что мой отец виновен не менее остальных. Только вот он изначально вел себя как подлец. Отец постоянно изменял матери, и я знал об этом. Он не утруждал себя осторожностью, когда приводил в дом очередную подружку. Его никогда не заботило, что этажом ниже дети играют под присмотром няни. Похоже, мать оставалась единственной, кто носил розовые очки и ни о чем не подозревал. Пусть и жила во лжи, но она хотя бы была счастлива.
Поэтому я и просил Кам ничего не говорить, просил держать рот на замке… Безрезультатно. Глупая девчонка расчирикалась, как канарейка, разбив нашу семью на мелкие кусочки.
Мы вернулись. После развода моих родителей прошло семь лет. Семь лет с тех пор, как отец потихоньку перестал даже навещать нас. Мы получали от него только ежемесячный чек с точно той суммой, которую установил суд, и наши отношения на этом заканчивались.
Этот урод нас бросил. Бросил своих детей и женщину, которой был обязан всем на свете. Сказал, что не справится, что не может и дальше жить с нами, что мы слишком напоминаем ему о случившемся. Так и не пережив его уход, моя мать все равно до сих пор втихаря плачет по нему.
Меньше всего от произошедшей катастрофы пострадал Тейлор. Я приложил для этого все усилия. Мать никогда не просила у него помощи, когда чувствовала себя плохо, никогда при нем не плакала. Ее спасательным жилетом стал я. Мне едва исполнилось тринадцать, а я наблюдал бесконечные ссоры родителей и даже выступал в суде. Давал показания о том, что в течение многих лет знал об интрижках отца. Мать едва не умерла от моих слов, но я жаждал покарать этого мерзавца. Благодаря моему выступлению дом достался нам, хотя ничего хорошего данный факт не принес. Мать отказалась жить по соседству с Хэмилтонами, поскольку это было ниже ее достоинства, но и сдавать дом она тоже не захотела. В итоге мы платили за аренду в Бруклине и оплачивали содержание дома, а потому с деньгами у нас было очень туго. Я не единожды ругался с матерью по этому поводу, но она так и не изменила решения: дом стоял пустым, и точка.
А теперь нам пришлось вернуться… из-за меня.
С годами мы научились справляться со всем, каждый по-своему. Я прилагал массу усилий, чтобы брату доставалось лучшее из того, что мы могли ему дать, а взамен терял себя самого. Мое детство закончилось в одночасье. Будучи, по сути, ребенком, мне пришлось решать взрослые проблемы.
Из-за злости, которая копилась внутри меня, я связывался не с теми людьми, получал плохие оценки, меня выгоняли из школы за драки… А завершилось все прошлым летом, когда я увидел, как мерзавец-бойфренд ударил мать, да так, что та без сознания упала на пол. Гнев, что я носил в себе последние годы, выплеснулся. Я избил этого ублюдка. А впоследствии выяснилось, что он работал главным детским врачом в Нью-Йоркской больнице. И, естественно, задействовал все свои связи, чтобы упрятать меня за решетку. В результате я получил условный срок. Теперь один неверный шаг – и я окажусь в тюрьме, чего никак не могу себе позволить.
Поэтому мы и попали сюда, в город, где я родился и где провел счастливое детство до того дня, когда все разрушилось. Но по иронии судьбы только в этом месте мне были готовы дать второй шанс. В глубине души я надеялся, что Хэмилтоны переехали, но уже успел убедиться в обратном. Таким образом, все вернулись на свои места. Только теперь мы стали выше ростом и в дерьме по самые уши. Во всяком случае, я.
Тейлор уже ушел в школу. Грузчики нагромоздили коробки у входа и в гостиной, и матери предстояло остаться наедине с их распаковкой. Мне же следовало явиться в школу ко второму уроку, чтобы приступить к неоплачиваемой работе помощником тренера по баскетболу. Еще мне надлежало помогать в канцелярии и после обеда дежурить с наказанными учениками. Одним словом, миллион развлечений.
Предоставив разбирать вещи матери, которая только завтра приступала к обязанностям медсестры в местной больнице, я сел на мотоцикл, чтобы ехать в учебное заведение, где провел только первый год. Вернуться в школу – страшный сон, наверное, для каждого двадцатилетнего парня, а уж тем более для меня, который только-только успел с нею разделаться.
Несмотря на забитую парковку, вокруг не наблюдалось ни души. Похоже, все ученики разбрелись по классам. Я оставил мотоцикл в безопасном месте и направился в канцелярию, держа в руках шлем и не сняв солнечных очков.
Там меня встретила девушка немногим старше меня, с усталой улыбкой. Очевидно, первый день выдался напряженным, поскольку требовалось составить расписание для каждого ученика, и учителя проводили совещания, чтобы организовать учебный процесс.
С интересом взглянув на меня, девушка поинтересовалась:
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Меня не удивило обращение на «ты». В свои двадцать лет я вполне мог оказаться в рядах учащихся.
– Я Тьяго Ди Бьянко, пришел…
– Чтобы отработать часы на благо общества, я знаю, – произнесла она вежливо и без капли осуждения.
Очень красивая блондинка с голубыми глазами, наверняка она производила на школьников неизгладимое впечатление, но меня ни капли не заинтересовала.
– Ну да. Если дашь расписание, тебе не придется больше меня видеть.
Я уселся за стол напротив, поднял очки, и, когда встретился с девушкой взглядом, ее ресницы затрепетали.
– Тебя хочет видеть директор Гаррисон, чтобы как следует объяснить правила и обязанности, – сообщила она со смешком, который одновременно понравился мне и вызвал раздражение.
– Хорошо. – Я взял протянутый лист бумаги и встал.
– Его кабинет вон там. – Девушка указала на дверь с надписью «Директор» на табличке. – Кстати, я Сара, – добавила она.
Приняв протянутую ладонь, я почувствовал, как Сара мягко сжимает мои пальцы.
– Очень приятно, – довольно сухо отозвался я и тут же повернулся к директорскому кабинету.
Находясь в стенах школы, я испытывал странные ощущения. Вроде бы уже и не семнадцатилетний пацан, но директор Гаррисон занимал эту должность и в тот единственный год, что я учился здесь, а потому невольно вызывал некий трепет.
