Кровь и Пламя (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (прочитать книгу .txt) 📗
Конец дороги оказался близок. Она оканчивалась тупиком прямо в сердцевине этого огромного и мрачного скального массива. Прямо в середке громадной гранитной бесформенной лепешки. И здесь все выглядело так, будто вышло из самого чрева вулкана — оплавленные бугристые стены, уродливые колонны, извилистые неглубокие трещины со странно сглаженным дном и окаменевший лавовый язык пробитый во многих местах упорными гномами — вот что встретило нас у окончания дороги. Это если не упомянуть высоченные стены овального колодца, похожего по форме на исполинский кувшин. На его стенах видны многочисленные уступы, лестницы, дыры, карнизы — все рукотворное, все это следствие многолетней постоянной работы великого числа рабочих рук. Мы словно на дне главного шахтного ствола, от которого уходит множество пробитых в скале ходов. Повсюду отвалы дробленого гранита. Им же засыпано большинство трещин.
Середина большого пространства представляет собой обширную площадку представляющую собой нечто вроде… я не знаю как это назвать. Огромная клетка состоящая из множества мелких клеток. Я думал о железе могущем сдержать крепкоруких могучих гномов, но я думал о клетках стоящих раздельно. Пусть впритык друг к другу, но раздельно! Здесь же все выглядело как четырехугольное сооружение из, самое малое, пяти замковых воротных решеток, где прутья толщиной в предплечье взрослого мужчины, а сами решетки немыслимо огромные. Наверняка и а скальную основу уложена такая же решетка. Внутри установлены железные клетушки, причем расположены так, чтобы вместилось как можно больше и без пустот. Друг на друге, в шесть ярусов. Клетки такие маленькие, что в них можно только лежать — если человеку то в позе эмбриона, если гному, то лишь чуть более распрямившись.
Прямо сейчас, к гигантскому сооружению из позеленевшего толстенного металла, подходил отряд шурдов вперемешку с нежитью. Мы их почти догнали, наступали им на пятки всю дорогу. Я с замиранием сердца смотрел им в спины, стараясь, чтобы выплескивающая из моих глаз лютая ненависть не обожгла этих ублюдков. Одновременно с этим я жестом остановил приготовившихся к залпу лучников — надо осмотреться.
Вон исполинская клетка… и внутри я вижу достаточно много темных силуэтов в тревоге вскочивших на ноги и вцепившихся в прутья своего узилища. Судя по росту — это гномы. Детей с такими широченными плечами быть не может. Род Медерубов? Их остатки? Не знаю. Сейчас не до этого, хотя Рикар с силой опустил ручищу на плечо Тиксы, удерживая его на месте, а здоровенный кулак великана недвусмысленно покачивался перед лицом неуемного коротышки. Тикса умоляюще смотрел на меня — там, впереди, к его сородичам подходила нежить. Вот-вот прольется кровь!
Но я медлил…
Мы только что миновали несколько достаточно мощных укреплении по пути сюда. Вон они сзади. Сначала шагах в двадцати, потом в сорока, и в ста. Там толстые стены с широким проходом посреди, каменный помост для стрелков, приготовленные заслоны из дерева. На мой взгляд — все сделано очень давно и весьма солидной основательностью. Я оказался прав — свободно по дороге было бы не пройти, встречай нас умелая и хорошо вооруженная охрана сего странного места. Я надеялся на «заслон» из идущей впереди нежити — напади на них кто, мы бы загодя услышали крики, звон оружия, грохот падающих камней и прочий хорошо знакомый нам шум. Вот только все укрепления оказались пусты — ни одного защитника! Равно как и ни одного работника — если не шум оружия, то мы услыхали бы звон горняцкого инструмента. Но ничего…
И вот теперь мы подошли к самому сердцу, к самой червоточине, от которой исходило некое темное зловоние, ощущаемое всеми, а мною в особенности. И что мы видим? Малый отряд шурдов и нежити свободно топает к огромному решетчатому сооружению, но где сопротивление? Где хозяева, которым давно пора было встретить гостей?
Короткий сдвоенный свист. Тревожный странно прерывистый рев рога. Один темный гоблин согнулся пополам, крича и держась за торчащее из брюха древко стрелы. Другой держится за окровавленное ухо. Полыхающая глазницами нежить разбегается в стороны, а древняя замшелая киртрасса, паучья нежить пережившая века, наоборот, поспешно отходит назад, исторгая из пасти злобный клекот.
Вот и хозяева — два десятка воинов с оглушающим неслаженным ревом бегут в атаку,… но их доспехи хоть и хороши, но одеты кое-как, один и вовсе споткнулся и упал из-за неправильно одетых сапог. За их спинами стрелки, выглядящие столь же застигнутыми врасплох, стреляющие вразнобой, пускающие стрелы с огромным риском для пехотинцев и… кажется, их сильно шатает…
Сшибка!
Шурды выдержали натиск! — в этот момент я презрительно скривил губы. Что за воины? Что за неумелый натиск? Что за ничтожная сила удара? Хлипкие шурды разведчики, без тяжелой брони и щитов, сумели устоять! Да еще и огрызнуться ударами коротких тесаков и боевых гарпунов! Раздался многоголосый крик боли, в котором смешались голоса и гоблинов и людей. Визжащая нежить добавила шума. Продолжили лететь стрелы. Вздымалось и опускалось оружие.
Редко удается увидеть подобную схватку, оставаясь при этом в стороне. Нам это удалось — пока что мы не были вовлечены в бойню.
Это бездействие и наблюдение со стороны, позволили мне сразу увидеть новую угрозу — из одной из темных дыр зияющих в кольце гранитных стен, выдвинулось до двух десятков громко стонущих фигур. И передвигались они хоть и со жалобным стоном, но быстро, четко, нацелено. Рядом шагал кто-то еще — двигаясь совсем иначе и указывая рукой на незваных гостей. Темный капюшон скрывал его голову и лицо. Зачем? Здесь, в этом глубоком уродливом колодце и без того вечный сумрак. Зачем прикрывать свое лицо? Узнаю позже — когда разберусь с некромантом. Это точно он, либо же «поводырь».
— Ниргалы со мной — свистящим шепотом велел я — Лучникам к бою — стрелять только по живым, в нежити зря дырок не делайте, все одно без толку. Литас — ты с ними. Целить и в шурдов и в хозяев. Раз они знаются с нежитью — нам с ними не по пути. Хотя не мне это говорить… Остальным воинам — прикрывать лучников! Рикар… ты выбирай сам, что будешь делать — сносить головы врагов или защищать головы своих…
— Они и без меня справятся, господин!
Старый ветеран перехватил удобней двуручный топор и прыгнул вперед, едва не оставив меня позади. Проклятье… его кровожадность ничуть не уступает моей,… так глядишь, на мою долю и не останется ничего.
Рванувшись, короткой чередой больших шагов, я в несколько мгновений оказался за спиной ни о чем пока не подозревающего старого паука. Киртрасса стара, умна, опытна. Но мне было достаточно коснуться ее ужасного бугристого затылка ладонью левой руки без перчатки. Как противная склизкая кость, кажущаяся насквозь пропитанной трупным зловонием, покрытая желтизной, кое-где изъеденная тленом. И как прекрасна пульсирующая в скорлупе огромного клыкастого черепа жизненная сила, обещающая мне столь многое и одновременно ничего…. Воющий крик агонии гигантского паука был так громок, что послужил своего рода объявлением — а вот и мы! Обрушившаяся к моим ногам груда грязных костей перестала быть единым целым, превратившись в разрозненные обломки. В моей голове звенел тонкий женский крик — молодая девушка, подросток, густые волосы цвета вишневого дерева, глубокие прекрасные глаза, тонкий стан и умоляюще сложенные на пышной груди руки… ее душа прошла через века ужаса, ее воля давно уже исчезла, она превратилось в вечно голодную кошмарную нежить, в древнюю киртрассу. Из всех ее желаний осталось лишь одно — она хотела лишь продолжить существовать и дальше. Любой ценой! Поглощаемая мною сила высвобождала ее душу, отправляя ее на суд божий, но она продолжала кричать…
Прощай Мивия, я запомню твое имя. И однажды передам от тебя привет твоему истинному убийце — Тарису Некроманту.
Я не ожидал услышать направленный ко мне посмертный шепот, хотя был готов к обрывочным видениям. И это несколько притормозило меня. Но не остановило.
— Ужас! — дружно завопили оставшиеся в живых шурды — Это Нагоняющий Ужас! Гаарто Ругас! Ругас!
