Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин
С отсветом свободы
И мысли во взоре,
На светлое небо
Как ангел глядел…
Свобода, свобода!..
Где ж рай твой веселый?
Следы твои страшны,
Отмечены кровью
На пестрой странице
Широкой земли!
И лютое горе
Ее залило,
Ту дивную землю,
Бесславную землю!..
Но слово «да будет!» —
То вечное слово
Не мимо идет:
В хаосе печали,
В полуночном мраке
Надземных судеб
Божественной мыслью
На древе креста
Сияет и светит
Терновый венец…
И горькие слезы,
Раскаянья слезы,
На бледных ланитах
Земнова царя
Зажглись упованьем
Высоким и светлым,
И дух вдохновляет
Мятежную душу,
И сладко ей горе,
Понятно ей горе:
Оно – искупленье
Прекрасного рая…
«Да будет!» – и было,
И видим – и будет…
Всегда – без конца.
Кто ж он, всемогущий?
И где обитает?..
Нет Богу вопроса,
Нет меры Ему!..
1836 г.
Приложение 3
(Академик Мокрицкий А. Отечественные записки. 1855. Т. 103. Декабрь. Отд. II. С. 175–176)
С утра уже был я в мастерской. Брюллов продолжал портрет Демидовой, урожденной баронессы Шернвальд; большая картина «Распятие» ждала вдохновения; по временам обращался он к ней, смотрел на нее пристально и опять подходил к портрету, оживавшему более и более от каждого прикосновения его кисти. В этот день, как и в продолжение всей недели, когда он начал писать «Распятие», столько видел я и слышал от него касательно искусства, что потребовалось бы много времени, чтобы все это привести в порядок, не только пересказать. Высокие истины о тайнах искусства целыми массами входили в мой ум, еще слабый и не готовый принять и постигнуть все, что с такой легкостью лилось из души гения.
Мало писал он сегодня: докучливые посетители мешали ему; это сердило его чрезвычайно; он бранил нас и весь свет и наконец велел запереть студию на ключ. Заперли, но не надолго: вошел слуга доложить, что пришел профессор Зауервейд; впустили. За ним пришел Жуковский. Приятно было видеть, с каким благоговейным восторгом стоял он перед картиною и, сильно тронутый выражением лика Спасителя, обнимал художника, поздравлял его с счастливым выполнением идеи. И подлинно, чего недоставало к созданию этой великой картины, которая, по сюжету и выполнению, станет на ряду с первыми произведениями бессмертных живописцев!
Спустя полчаса по приезде Жуковского мне дали знать, что пришел Алексей Васильевич Кольцов. Я сказал об этом Брюллову и просил позволения представить ему степного певца, стихи которого любил он слушать. Он стал было извиняться, что не может теперь принять, потому что ожидает Великую Княгиню, но Жуковский молвил слово в пользу Кольцова, и я ввел в студию дорогого гостя. Василий Андреевич отрекомендовал Кольцова Брюллову и, обратясь к картине, сказал: «Вот тебе сюжет, Алексей Васильич; выскажи ты его прекрасными стихами»; но поэт, пораженный гениальным творением, казалось, не слышал слов: он смотрел на картину, и слезы восторга дрожали у него на глазах; его восхищало также свидание с великим художником, которого жаждал он видеть. Благодаря художника за счастье, которым он обязан свиданию с ним, Кольцов вручил ему экземпляр своих стихотворений; в книжонке было вложено одно рукописное сочинение. Жуковский раскрыл – и что ж? Это было новое его сочинение Великое слово, в котором распятый Христос выражал Собою предвечное слово: «Да будет!» – «Как кстати!» сказали мы в одно слово.
Жуковский прочел вслух; сочинение написано прекрасно; Брюллов был тронут и, обнимая поэта, благодарил его за дружеское внимание. Каким же образом Кольцов, не видав картины, мог выразить ее стихами? Очень просто: дня за три до того был я у Кольцова и говорил о Брюллове, описал ему картину; он просил доставить ему свидание с Брюлловым, которое и устроилось так, как я описал.
Приложение 4
(Угрюмов В. Ленинградская правда. № 244. 1990. 23 окт.)
…А что же само здание собора, о котором ведем мы речь? «Экспроприация» церковного имущества более всего напоминала вульгарный грабеж: все более-менее ценное исчезло, орган со столетней историей был снят и, по одним сведениям, отправлен в Донецк, по другим – находится сейчас в Москве, в Концертном зале им. П. И. Чайковского. А сама церковь, духовный центр лютеран-евангеликов всей страны, была превращена в овощехранилище…
Впрочем, не так уж долго звучал под ее сводами грохот вываливаемой картошки и неповторимый лексикон грузчиков. Во второй половине 50-х годов принимается умопомрачительное по своему не кощунству даже (знали слово-то такое чиновники?), а скудоумию решение: приспособить здание церкви под плавательный бассейн. Как горько замечают реставраторы, с их точки зрения, лучше складывать овощи, чем наливать воду. Какая-то фантасмагорическая связь с судьбой храма Христа-Спасителя!
Тем не менее «приспособление» началось. Были замазаны многочисленные остатки декоративной росписи, разобрано перекрытие над цокольным этажом, на месте алтаря воздвигалась вышка для прыжков в воду. Но самое страшное и очевидное: изменяющееся при замене 1300 тонн воды давление на пол и фундамент неизбежно расшатывает не рассчитанные на такие нагрузки конструкции здания. На стыках стен и башен уже отмечались трещины (некоторые до 5 миллиметров).
Поражает легкость, с которой переиначивался и искажался внутренний облик и структура не просто абстрактной каменной коробки – уникального памятника зодчества! Впрочем, что значили для «отцов» города историческая память, духовная культура, оскорбление чувств не только верующих, но и просто интеллигентных людей…
Как бы то ни было, бассейн был сооружен и более 25 лет принимает в свои приветливые воды тысячи ленинградцев. Счастливчики, сумевшие достать заветный абонемент, не могли нарадоваться. Такие условия, и не у черта на куличках, а в самом центре. И мало кого из любителей водного спорта и посетителей сауны, спрятавшейся за помещением дирекции, волновало самочувствие самого здания. А оно ухудшалась с каждым годом. Экспертиза 1982–1983 годов зафиксировала: неминуема беда. Арендатору здания и владельцу бассейна Балтийскому морскому пароходству пришлось выложить более миллиона рублей на новую реконструкцию и усиление конструкций. Ведь тогда еще никто всерьез не думал, что скоро во весь голос заявит о себе истинный хозяин. 28 марта прошлого (1989) года бассейн вновь был принят в эксплуатацию. Однако с ватерполом и прыжками в воду пришлось покончить: уже в апреле Лен ЗНИИЭП, проектировавший капремонт, прислал заключение об опасности динамических воздействий на стены и конструкции здания.
Год назад (1989) Немецкая евангелическо-лютеранская община Ленинграда начала борьбу за восстановление своих прав на собор Св. Петра и Павла. Для немецких лютеран это не просто Храм (хотя этого одного уже немало для истинно верующего) – это главная лютеранская церковь России, символ возможности духовного возрождения.
Первый «раунд» встречи лютеран с руководителями БМП закончился вничью. В официальном документе начальник пароходства В.И. Харченко и председатель СТК В.Е. Елисеев согласились передать здание верующим, но в обмен на новый бассейн, построенный на средства и силами Ленгорисполкома и Лютеранской церкви.
