Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (книги онлайн полные TXT) 📗
— Сколько бы осел ни кричал "иа", — заметил Прайди, — он не может судить о качестве пшеницы.
Глаза мистера Слейни-Смита расширились.
— Но даже ослу под силу отличить зерна от плевел. Не обманывайте себя, дорогой друг. Народные массы становятся с каждым годом образованнее. Им все труднее морочить голову.
— Я тоже так считал — до тех пор, пока не явился мистер Гексли и не проделал свой блестящий трюк.
Слейни-Смит ожесточился.
— Естественно, не всякому дано понять сей величайший ум нашего столетия.
— Из вашего мистера Гексли мог бы выйти недурной адвокат, особенно в деле защиты виновной стороны — с его умением выдать черное за белое. Но как ученый… — Прайди в волнении потрещал пальцами. — А что касается мистера Дарвина…
— Дядя Прайди, — попробовала вмешаться Корделия, — я думаю…
— Что касается мистера Дарвина, то он, бесспорно, выдающийся ботаник, идущий проторенною тропой…
— Если бы вы имели хоть малейшее представление об общих принципах науки… Праздная болтовня старого невежды!
— Проторенною тропой, — повторил Прайди, — протоптанной Уоллесом, Бюффоном, Ламарком, Эразмом и другими. Пройдет еще несколько лет — и явится новое девятидневное чудо, тогда как истинно великие ученые…
— Без сомнения, такие, как вы?
— Вовсе нет. Мои познания ограничиваются одной узкой сферой, однако…
— Ваша скромность меня пугает. Впрочем, великие всегда были склонны недооценивать себя. Необходимо приложить все усилия, чтобы, как только вашей книге будет оказан подобающий прием, убедить вас выйти из безвестности.
Имена и эпитеты сыпались, как из ведра. Приехал Брук, и им с Корделией удалось совместными усилиями положить конец перебранке и выпроводить Прайди. Сарказм Слейни-Смита привел старика в неистовство.
"Силы небесные, — подумала Корделия. — Если бы мама… Мистер Слейни-Смит мог бы стать моим отцом. Я воспитывалась бы, как его дети, замирала бы в уголке, когда он дома. Научные методы! Господи, а что, если другие так же грешны, как я? Что, если я и в самом деле его дочь?" Она поглядела на мать и убедилась в нелепости подобного предположения.
— Над чем ты посмеиваешься, дорогая?
— Так, мама, ничего особенного. Просто я рада, что ты выбрала папу.
Миссис Блейк почти по-девичьи захихикала. Этот смех остался у нее с давних времен — когда Корделии еще не было на свете.
— Я тоже, милая. Дело в том, что я никогда не любила Теда, он казался мне слишком… рациональным… даже в то время. Только не говори об этом папе: он немного ревнив.
Корделия никогда не смотрела на отца в таком ракурсе. На нее вдруг снизошло озарение: должно быть, мать с отцом не считают себя стариками. Сегодняшние проблемы суть повторение вчерашних. Это послужило Корделии утешением, и она ощутила более близкое духовное родство с матерью. Может, шепнуть ей: "Мама, мне нужно кое-что тебе сказать"?..
Нет, она никогда не осмелится так далеко зайти. Это родство не должно выходить за рамки возможного. Она совершила непростительный грех, и мама никогда не поймет, как это могло случиться. Уйдет она к Стивену через год или останется с Бруком, тайной она никогда не сможет поделиться — ни с одним живым существом.
Глава III
Прошла осень, зима, и наконец разлился Эруэлл. Открылся Суэцкий канал. Увидел свет научный труд сэра Томаса Прайда Фергюсона "Наследственные и благоприобретенные навыки поведения у мышей". Он произвел на публику почти такое же впечатление, как и стихи Брука, то есть равное нулю. Поздняя весна перешла в новое лето. Прусские войска наголову разбили французскую армию и, распевая гимн, продвигались вглубь Эльзаса. Дядя Прайди ворчал: "Это ужасно! Конец цивилизации!" Но мистер Фергюсон с ним не соглашался. Чего, мол, можно было ожидать от этих безнравственных французов?
Эсси родила дочь, а миссис Блейк — сына. Они дали объявление в газеты, называя младенца "братишкой для Тедди"; последнему исполнилось двадцать четыре года. Уильям Эдвард Форстер ввел так называемые педагогические советы, вызвавшие большие подозрения — они должны были финансироваться за счет местного бюджета, — а прогрессивная железнодорожная компания внедрила такое новшество, как стоп-кран. В случае крайней необходимости можно было дернуть за ручку и остановить поезд.
Стивен все еще был в Америке.
А Ян, его сын, смеялся, плакал и рос; научился ползать по ковру и вставать на ножки, держась за стул; у него уже было десять зубов и красивые, вьющиеся каштановые волосы; его вывозили на улицу в новой коляске.
Изобрели почтовые открытки; четыре пятых всех пароходов в мире были британскими; процветало сельское хозяйство. Фон Мольтке, столь успешно начавший кампанию, пленил Седан, Мец и Шатоден, а также парочку армий и Наполеона III. Говорили, будто французы питаются кукурузой и леопардами из зоопарка. Известная своим гуманизмом "Гардиан" подняла шум по этому поводу.
Однажды, совершая покупки в городе, Корделия встретила миссис Слейни-Смит, еще более озабоченную и тушующуюся, чем прежде. После обмена дежурными фразами она вдруг спросила Корделию, как часто ее муж наведывается в Гроув-Холл, а потом неожиданно разразилась слезами и доверила Корделии то, чего у нее больше не было сил скрывать. Мистера Слейни-Смита практически каждый вечер нет дома, мистер Слейни-Смит ее обманывает, у мистера Слейни-Смита есть другая женщина. Это длится уже два года. У нее нет доказательств, но она уверена. На кончиках ее редких, светлых ресниц блестели слезы; она перебирала факты: написанные женским почерком письма, растущие долги, его холодность и постоянную занятость.
Безмерно смущенная и обеспокоенная, Корделия старалась утешить и переубедить бедную женщину, но это не помогло. Потом Корделия весь день не могла выбросить из головы жалобный голос миссис Слейни-Смит, ее поношенное платье, загрубевшие от постоянной стирки руки…
— Ах, миссис Фергюсон, все эти годы — беспросветная жизнь! Он то и дело бывает "не в духе", часами ни с кем не разговаривает. Я подойду: "Позволь, я помогу тебе?" — но он держит меня на расстоянии, не пускает в душу. Он как будто постоянно ведет тайную борьбу с самим собой.
— Прошу прощения, миссис Слейни-Смит, мне бы не хотелось вмешиваться, но… Так уже бывало?
— Я сама постоянно задаю себе этот вопрос. Возможно, здесь все взаимосвязано. Мне известен один случай с горничной — тогда наш старшенький был еще совсем маленьким. Я застала их в холле и сразу все поняла — по выражению их лиц. Но это было семнадцать лет назад и не особенно серьезно. Может быть, это мюзик-холлы на него так подействовали? Ваш муж богобоязненный человек?
— Кажется, да.
— Ах, что ни говори, это совсем другое дело. Плохо, если человек живет без нравственного руководства. Бедные мои дети! У меня даже нет денег, чтобы они окончили среднюю школу.
— Позвольте мне рассказать Бруку, он наверняка поможет… я объясню как следует.
Ее собеседница бросила быстрый взгляд через плечо.
— Уверяю вас, миссис Фергюсон, это последнее, о чем я могла подумать. Мне стыдно за проявленную слабость. Но вы всегда были так добры. Прошу вас, не упоминайте больше об этом.
Тем не менее на следующей неделе миссис Слейни-Смит согласилась принять вспомоществование — при условии, что об этом не узнает мистер Фергюсон.
Корделия снова начала время от времени посещать фабрику и даже брала на себя руководство, если Бруку нездоровилось, а мистер Фергюсон был в отъезде.
К своему удивлению, она обнаружила, что пользуется авторитетом среди мастеров, она уже не была им чужой. Пусть она женщина, но в тот ноябрьский день они сообща спасали положение.
К этому же времени относится начало тактической борьбы между ней и мистером Фергюсоном по поводу воспитания Яна (коляска явилась маленькой победой Корделии, поскольку он считал ниже достоинства своего внука, чтобы его катали, выставляя на всеобщее обозрение).
