Ходатайства, заявления и жалобы - Мурадьян Эльза Мироновна (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Но к провокационному иску, к его истории, идее, негатив не имеет отношения.
Опираясь на Дигесты и другие стародавние источники, Е. В. Васьковский в параграфе о видах исков пишет в примечании:
«Провокационное производство могло быть возбуждено в двух случаях:
1) если кто?либо хвалился, что имеет юридическое требование к данному лицу, и
2) если у данного лица были такие возражения против возможного в будущем иска, которые могли потерять силу вследствие истечения времени»[142].
Если покопаться в наших судебных архивах, наверняка можно нечто подобное отыскать. Конечно же, без указания на провокационный вид. Примечательно, что в современной российской судебно?исковой практике вообще не принято в исковом заявлении указывать, какой это иск – виндикационный, негаторный, деклараторный (установительный), преобразовательный или предупредительный. С точки зрения связи практики с наукой было бы лучше указывать вид иска, но если главным считать доступность судебной защиты, то надо признать, новое требование может стать только бременем для практики и доступности обращения в суд. Нельзя вообще вводить новые требования формального порядка, если с ними не связаны потребности практики, судебные гарантии и или принципы, а также перспективы практического судопроизводства.
Актуальным представляется научный поиск в таком направлении, которое позволит провести в жизнь закономерность: судебная система заинтересована в максимальном возрастании инициативных обращений в суд.
Было бы полезно для социальной экологии использовать, следуя Васьковскому, «провокационное производство» в таких чистых целях, позволяющих без распространения и взращивания отстоя и скверны, – очищать жизнь, отношения, без того, чтобы склонять сомневающегося, сможет ли он устоять, – склонять к падению и затем его медленно и с упоением доканывать.
Посмотрим, есть ли такие процессуальные действия, по ходу которых (в совершение которых) органично вписываются специально не предусмотренные для данной процедуры ходатайства или заявления.
Пример из дела. Допрашивается свидетель по уголовному делу. После обычных процедур установления личности, отношений свидетеля с подсудимым, разъяснения прав, предусмотренных ст. 56 УПК и ст. 307–308 УК об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний последовал вопрос государственного обвинителя и председательствующий предоставил возможность задавать вопросы защитнику. Защитник прежде всего сформулировал ходатайство о том, чтобы свидетелю были даны на обозрение имеющиеся в деле два протокола осмотра места происшествия. После обозрения свидетелем указанных документов защитник задал ему ряд вопросов. Ответ на первый из них – подтверждение свидетелем: «Подписи мои». До этого из ответов на вопросы гособвинителя выяснилось, что свидетель принимал участие в осмотре конкретного сайта, и что его привлекали к осмотру в качестве специалиста в области смежных прав.
Далее последовал ряд вопросов защиты. И смысл ходатайства о предоставлении свидетелю возможности обозреть акты раскрылся из его ответа на следующий вопрос:
– Вы принимали участие в «скачивании» контрафактных файлов?
– Да. Сначала было скачано…(называется число) альбомов. Я был только сначала, но не при всем «скачивании».
Затем еще одно аналогичное ходатайство защиты, использование результатов защитой в продолжении допроса. Что представляется правильным в многотомном деле.
С позиций консервативного процессуального мышления можно было бы возразить против ходатайств, заявляемых во время выполнения процедуры допроса свидетеля. В данном деле никто из участников процесса такого непонимания не продемонстрировал. Такие обращения – ходатайства или заявления – уместны и приемлемы, если так считает суд, исходя из оценки конкретной ситуации и принимая во внимание суждения участников процесса и руководствуясь целями и принципами правосудия.
Глава XIII. О решениях с полной или краткой мотивировкой
Перед судьей – триада взаимосвязанных задач: разобраться с делом; найти выход (решение по существу); дать обоснование, показать его базис, позитивную ценность, закономерность, справедливость акта правосудия.
С теоретической точки зрения вопрос о решениях, мотивированных полно, основательно, исчерпывающим образом, или решениях с отложенным формулированием мотивов кажется мелким, несолидным, неинтересным. За ним и впрямь нет теории. Но за ним есть больше, чем теория – реальная судебная жизнь, интерес человека, организации, правовой интерес, объединяющий определенное или неопределенное множество лиц.
Практический смысл мотивов решения, не удовлетворяющего сторону и еще не вступившего в силу, понятен каждому юристу. Для профессионального представителя стороны обычный вопрос по завершении процесса – когда будет готов текст полного решения (решения, в четырех частях). По закону это срок не более пяти дней (ст. 199 ГПК, абз. 2 ч. 176 АПК).
Реально, с учетом не лучшей (сложившейся еще в XIX веке) российской традиции иметь заведомо недостаточный судейский корпус и как следствие – перегруженного судью и вечный вопрос: когда же, при потоке дел, в том числе околокриминальных, скандальных, сотканных из неразрешимых противоречий, плюс регулярный прием граждан, к тому же неизбежно возникающие проблемные вопросы по завершенным делам – сложности исполнения решений или изменившиеся или вновь открывшиеся обстоятельства и пр., – когда же сегодняшние решения «отписывать»? Судью изо дня в день «рвут на части», его действия – перманентный объект критики, жалоб, проверок. Суд не конвейер. Но как бы ни было убедительно утверждение, что судебная деятельность творческая, – судья обязан рассмотреть дело полно, всесторонне, обстоятельно и уложиться в то сжатое время, отведенное в промежутке между предыдущим и последующим процессами. Провозглашая в судебном заседании решение без мотивировки, сожалеет ли судья о том, что ему еще раз придется вернуться к тому же делу, считает ли судья, что рациональней сделать всю работу сразу и не возвращаться к делу, теряя на третью часть решения в дальнейшем больше времени, чем судья реально имеет? Наверное, выбирая более трудозатратный вариант, судья знает: результат будет качественно лучшим, более продуманные формулировки, более обстоятельное и точное изложение. Для принятия решения – более свободные и комфортные условия, большая информационно?правовая основа, включая и обращение на неофициальной основе за консультативной помощью. «Здесь и сейчас» идеален в условиях, когда судья имеет возможность отдать делу и решению сразу же не меньше времени, чем потребуется для построения адекватной убедительной системы аргументов, фактов, критического анализа позиций, противоречивых доказательств, перебора вариантов выхода из ситуации, с оценкой последействия акта правосудия.
Понятно, что нет проблемы с решениями более?менее стандартными, образцы которых у судьи в голове и под рукой, в компьютере. И совсем другое – написать решение по делу нетипичному, сложному. По делу, для которого еще нет ни готового судебно?процессуального алгоритма, ни точных норм?предписаний материального права, предопределяющих должное, т. е. юридически правильное, фактически обоснованное не противоречащее здравому смыслу, истине и справедливости решение. Положение осложняется и незавершенностью судебной и правовой реформы, и неоднозначностью многих законоположений.
И без того сложная судебная задача становится головоломной, когда применению подлежит закон неясный, противоречивый или неточный. Тем более в условиях интенсивного правотворчества, действия законов. В некоторые из них вводится поток поправок, количество которых не переходит в качество.
Показателем достаточно обоснованных претензий к качеству и конституционности многих законоположений обоснованно считается увеличение массива обращений в суды. «Растет число решений Конституционного Суда, в которых признаются неконституционными те или иные положения законов. Конституционный Суд все чаще выносит довольно пространные определения, в которых выявляется конституционно?правовой смысл тех или иных нормативных актов в связи с тем, что в правоприменительной практике зачастую нет однозначного их понимания», – отмечает В. Д. Зорькин в статье «Законный брак» (РГ, 7 июля 2006 г). Неясность, неточность закона ведут к разноречивым толкованиям, к произвольному применению и тем самым – к нарушению принципа равенства всех перед законом и судом.
