В стране кораллового дерева - Каспари София (бесплатные версии книг .txt) 📗
Вечернее солнце ткало пряди красно-золотых лучей, когда Виктория открыла глаза. Медово-медными отсветами в окне догорал день. Женщина осторожно пошевелилась. Голова болела. Виктория хотела застонать, но сдержалась, потому что была не одна. В кресле у ее постели сидела донья Офелия — ее свекровь — и не сводила с нее глаз. Виктория не могла не испугаться. Офелия была одета в черное. Ее серые, аккуратно разделенные на пробор волосы были завязаны на затылке в узел.
Лицо и тонкие пальцы были такими бледными, что походили на лицо и пальцы мертвеца.
— Ты действительно думаешь, что так легко отделаешься? Ты даже не подозреваешь, как долго мне известен твой грязный маленький секрет, — прошипела она.
Виктория поднялась. Ей пришлось крепко ухватиться пальцами за край кровати, чтобы не издать ни единого звука. Дон Рикардо бил ее безжалостно. Еще никогда в жизни ее не били. Лишь от одной мысли об этом Виктория содрогнулась.
— Почему ты ничего не сказала раньше, Офелия? — Виктория хотела произнести эти слова презрительно, но ее голос был просто уставшим. — Должно быть, правда жгла тебе язык.
Свекровь пронзительно рассмеялась.
— Все хорошо в свое время.
Комнату заполнило молчание. Потом донья Офелия, шурша тканью, аккуратно расправила складки на юбке. Этот звук заставил Викторию содрогнуться.
— Конечно, твоего любовника тоже нужно наказать. Как сообщил мне сеньор Санчес, один из его слуг рассказал ему, что Педро Кабезас присоединился к каким-то восставшим племенам на юге…
Офелия покачала головой. Могло показаться, что в уголках ее рта появилась улыбка, но взгляд темных глаз оставался холодным.
Виктория оцепенела. Кто же донес на Педро сеньору Санчесу? Эстебан? Неужели Эстебан все рассказал? И что сделали с Эстебаном, чтобы он заговорил? Виктория понимала, что он ни за что не выдал бы Педро. Она старалась не заплакать. «Не Эстебан, пожалуйста, только не Эстебан!» Она хотела узнать, что же все-таки произошло, но в то же время страшилась этого. На лице доньи Офелии не отражалось никаких эмоций.
— Нужно, конечно, было уговорить этого человека все рассказать, невестушка. Сеньор Санчес приказал сечь его, пока кожа у него на спине не будет свисать лохмотьями, а потом выгнал его. Его и весь его выводок.
Виктория повернулась к окну. Как может такой изящный рот изрекать столь ужасные слова? Откуда донья Офелия узнала об этом? Откуда она, черт побери, обо всем узнала?
Офелия вздохнула.
— Ах, я догадываюсь, какой вопрос ты сейчас себе задаешь, — произнесла она с улыбкой. — Ты же помнишь, надеюсь, что Санчесы — мои родственники? Они всегда охотно делятся со мной новостями. Они всегда так делали. — Она на какое-то время умолкла. — Итак, моя дорогая, мы доконаем твоего кобеля. Но не бойся, у тебя останутся воспоминания! В конце концов, воспоминания — единственное, что нам остается.
Виктория не могла не взглянуть на свекровь. Что-то похожее на боль отразилось на ее лице, но потом она вновь взяла свои чувства под контроль.
«Но ведь это не важно! — хотела крикнуть Виктория. — Оставь его в покое. Я потеряла его. Он уехал. Отпусти его, и я подчинюсь». Но этого донье Офелии было недостаточно, Виктория поняла это, когда снова взглянула в лицо свекрови. Донье Офелии нужно было уничтожить Педро, чтобы успокоить собственную душу.
Следующие несколько дней Виктория провела в своей темной комнате, лежа в кровати. Окна и двери были заперты. Иногда она слышала, как дети играют на веранде. Виктория спрашивала себя, стоит ли крикнуть, позвать их, или этим она слишком обеспокоит их. Один раз они были совсем близко. Виктория слышала, как Эстелла спрашивала о ней, и на мгновение ей на глаза навернулись слезы. Женщина встала, подбежала к двери, решительно сжала кулаки и забарабанила в дверь.
— Эстелла, любимая моя! Мама здесь, слышишь? Мама любит вас.
— Мама? Мама? Мама!
Эстелла кричала, но ее голос становился все тише. Очевидно, кто-то оттащил ее по коридору, и это еще больше разозлило Викторию. Она молотила кулаками в дверь, не обращая внимания на боль. Спустя мгновенье Виктория потеряла равновесие, когда кто-то распахнул дверь. Этот человек не удосужился ее подхватить, и Виктория едва успела опереться на стену. Она подумала, не сбежать ли ей прямо сейчас. Может, ей удалось бы выскочить за дверь.
— Даже не думай об этом, — раздался голос свекрови, вернувший Викторию к действительности.
Виктория выпрямила спину. Позади доньи Офелии она увидела мускулистого парня, незнакомого ей. «Этот наверняка тут же меня схватит», — пронеслось у нее в голове. Нужно придумать что-то другое.
Но прежде чем к ней пришло какое-то решение, донья Офелия изо всей силы неожиданно ударила по лицу ненавистную невестку. Виктория почувствовала, как в ее кожу впились ногти. Боль оказалась неожиданно сильной.
— Шлюха, — прошипела Офелия, так тихо, чтобы услышала только Виктория. Потом развернулась на каблуках и вышла. За ней закрылась дверь, и лязгнул замок.
Виктория задумалась о том, что будет дальше. Это не давало ей покоя. Она снова и снова трогала лицо. Царапины начали заживать, но израненная душа по-прежнему болела. Вопрос, что будет дальше, заставлял ее то метаться по комнате от стены к стене, то, окаменев, сидеть в углу. Когда она не думала об этом, то следила за тенями, которые отбрасывают ставни. Размешивала в чашке чай, сплетала бахрому на подушке в крошечные косички.
Может, Сантосы решили запереть ее в этой комнате навечно? Неужели никто не будет интересоваться ее судьбой, разыскивать ее? Что стало с Альберто? Заметил ли он исчезновение возлюбленной или уже нашел себе другую? От мысли о том, что ее может заменить другая, Виктории становилось больно. Но боль быстро прошла. Виктория ведь никогда его не любила.
По крайней мере, в одном она была уверена: охота на Педро еще не началась. Виктория слышала голоса дона Рикардо, Умберто и их доверенных людей. Пока еще никто не покидал пределы Санта-Селии. Хотя Педро был в безопасности, Виктория знала, что она не найдет покоя, пока не предупредит его.
Но как это устроить? Виктория рассматривала полоски света, пробивавшиеся сквозь ставни. Судя по звукам, было около полудня. Скоро ей принесут еду, потом она снова окажется одна.
Виктория встала и заходила по комнате взад-вперед. Еще никогда в жизни она так долго не пребывала в одиночестве. Было трудно привыкнуть к этому. Виктория в который раз остановилась перед одной из картин, на которой неизвестный художник нарисовал эстансию. Она снова изучила строения, молодой, недавно заложенный сад на месте диких зарослей и коралловое дерево. Сначала Виктория не понимала, что привлекло ее внимание, но потом замерла.
Что же это за здание? Она прищурила глаза. Это, должно быть, старая мельница. Уже давно построили новую, и старой много лет никто не пользовался, но Виктория знала это строение. Она задумалась и нахмурилась. «Если я убегу, — подумала женщина, — то смогу спрятаться там и подождать, пока они не отправятся на поиски Педро и не оставят детей одних — и тогда я смогу осуществить побег».
То, что она заберет с собой детей, не вызывало сомнений.
Виктория решительно сжала кулаки, но потом почувствовала себя жалкой и беспомощной. Как ей все это осуществить? Одной с двумя детьми ей сбежать не удастся. Женщина сделала пару шагов до кровати и, окончательно расстроившись, упала на нее.
У двери раздался какой-то тихий звук, словно кто-то засовывал ключ в замок. Виктория замерла. Кто бы это мог быть? Очевидно, тот, кто не хочет шуметь. Виктория вскочила. Для обеда было еще слишком рано. Или она ошиблась? Как бы там ни было, звука гонга, которым созывали работников эстансии на обед, она еще не слышала. Викторию охватила дрожь. Она невольно уставилась на дверь. За время пленения она стала бояться, и прежде всего козней матери Умберто. Складывалось впечатление, что донья Офелия потеряла рассудок. Затаив дыхание, Виктория наблюдала за тем, как открывается дверь. Внутрь просунулась чья-то темноволосая голова.
