Путь в Версаль (др. перевод) - Голон Анн (версия книг .txt) 📗
«У нее, – писал шевалье де Мере, – никогда не ведутся разговоры о религии или правительстве, но во всех беседах много ума, приправленного тонким остроумием; обсуждаются прошлые и современные события, новые любовные приключения, но никогда не допускаются непристойности. Веселость, живость и остроумие хозяйки дома позволяют гостям приятно проводить время».
Дружба, связавшая мадемуазель де Ланкло и Анжелику, не привлекала внимание. Не много сохранилось писем, подтверждающих эту душевную привязанность, ибо ни та ни другая не выставляли напоказ глубокие чувства, возникшие между ними с первой встречи. Обе принадлежали к типу женщин, привлекающих мужчин – в значительной степени неосознанно – естественным очарованием, в котором сочетаются красота тела, сердца и ума. Они могли бы стать врагами, но так случилось, что обе обрели ту женскую дружбу, которая длится всю жизнь.
Анжелика, вынужденная вести ожесточенную борьбу за выживание, смогла оценить в Нинон откровенность, мужество и простоту, столь редкие у представительниц слабого пола. Эти качества делали из куртизанки «честного человека». А Нинон, со своей стороны, тотчас поняла, что она необходима Анжелике, чтобы подняться по социальной лестнице. И Нинон наилучшим образом сыграла свою роль, руководя новой подругой, давая ей советы, знакомя со всеми посетителями своего салона.
– В моей дружбе к вам выражается то лучшее, что во мне есть, – сказала она однажды Анжелике, чтобы у той не оставалось никаких сомнений. – Моя дружба полна преданности, нежности и кротости, которых нет в любви. Я дарю вам ее от всего сердца, и только от вас зависит, чтобы она сохранилась до конца наших дней.
Нинон лучше других ценила прелесть чувственной жизни, и ей нравилось приобщать к ней натуры чуткие и восприимчивые. Она подталкивала подругу выбрать знатного любовника. Но Анжелика отказывалась. Ее материальное положение было прочным, и она полагала, что любовные связи не обеспечивают подлинного уважения. Общество Святых Даров, тайная и всевластная организация, бдела повсюду, вплоть до ступеней трона. Благочестивцы встречались повсеместно. И в той игре, которую она вела, Анжелика искала у них поддержки, пользуясь своей безупречной репутацией, но вместе с тем она сохраняла связи и с вольнодумцами, разделяя их веселость и любовь к праздникам.
– Ну так выберите любовника для удовольствия, – вновь подавала совет Нинон. – Не пытайтесь меня убедить, что вас не влечет любовь.
Анжелика отговаривалась, что ей некогда об этом думать. Ее саму удивляло безразличие своего тела. Казалось, что из-за постоянной работы и нагромождения бесконечных проектов из ее головы начисто исчезла самая естественная потребность. Когда по вечерам, полумертвая от усталости, она падала на постель, закончив день игрой в прятки с сыновьями, у нее оставалось лишь одно желание – быстрее уснуть, чтобы набраться сил для забот завтрашнего дня.
Она никогда не скучала, а для праздной женщины любовь часто служит средством развлечения. Пылкие речи ее поклонников, их беглые ласки, «супружеские сцены» Одиже, порой заканчивавшиеся поцелуями, с трудом вырванными метрдотелем, представляли для нее всего лишь полезные или бесполезные игры, в зависимости от тех преимуществ, которые они приносили.
Нинон, выслушав ее признания, заявила, что подобные рассуждения граничат с болезнью. Чтобы излечиться, ей нужно на некоторое время отойти от работы и вкусить радостей праздной жизни: прогулки, маскарады, театры, ужины в узком кругу и игра в карты в любое время.
У Нинон Анжелика встречала весь Париж. Принц Конде приходил туда каждую неделю на партию в ока. Не раз она встречала и Филиппа дю Плесси. Как-то ему представили Анжелику. Молодой красавец бросил на нее взгляд, презрительную тяжесть которого она уже ощутила раньше, и, задумавшись на секунду, небрежно произнес:
– А, так это вы мадам Шоколад.
У Анжелики вскипела кровь. Она присела в глубоком реверансе.
– К вашим услугам, кузен, – ответила она.
Молодой человек нахмурился:
– Ваш кузен? Мне кажется, мадам, что вы слишком смело…
– Разве вы меня не узнали? – спросила она, пристально глядя на него своими зелеными глазами, сверкающими от гнева. – Я ваша кузина Анжелика де Сансе из Монтелу. Мы когда-то встречались в Плесси. Как поживает ваш отец, любезный маркиз? И ваша матушка? – Еще какое-то время она продолжала говорить в том же духе, подтверждая свое происхождение, а потом отошла от него, кусая губы от сознания собственной глупости.
Несколько дней Анжелика провела в страхе, что будет раскрыто ее подлинное имя. Снова встретившись с дю Плесси, она стала умолять его никому не повторять ее слов.
Филипп дю Плесси словно упал с облаков на землю. Он заявил, что ее признания ему абсолютно безразличны, да к тому же он вовсе и не стремится обнародовать, что является родственником дамы, опустившейся до продажи шоколада.
Анжелика отошла от него в ярости, поклявшись впредь не обращать на него внимания. Она знала, что отец Филиппа уже умер, а мать, после безумств юности, впала в набожность и удалилась в монастырь Валь-де-Грас. Молодой человек бездумно проматывал свое состояние. Король любил его за красоту и отвагу, но его репутация была скандальной и даже вызывающей опасения. Анжелика упрекала себя, что слишком часто о нем думает.
Но неожиданное признание в любви и удивительная партия в ока полностью перевернули ее существование и на несколько месяцев изменили направление мыслей.
Анжелика испытывала гордость, что мадемуазель де Монпансье внесла ее в списки лиц, которым разрешено посещать Люксембургский сад. Однажды ей открыла калитку жена швейцарца, потому что ее муж куда-то ушел. Анжелика пошла по прекрасным аллеям, обсаженным ивами и кустами магнолий. Через какое-то время она обратила внимание, что сад, обычно весьма оживленный, сегодня почти пуст. Она заметила только двух ливрейных лакеев, которые со всех ног пробежали мимо и углубились в густые заросли. И больше никого. Испытывая любопытство и смутное беспокойство, Анжелика продолжала свою одинокую прогулку.
Когда она проходила мимо маленького грота в стиле рокайль, ей показалось, что она слышит слабый шум, и, обернувшись, увидела человека, забившегося в кусты. «Это какой-нибудь воришка, – подумала она, – прихвостень принца нищих, выжидающий удобного случая. Было бы забавно поймать его и заговорить на его языке, чтобы посмотреть, какая у него будет рожа».
Она уже заранее улыбалась. Ведь не каждый же день воришка, поджидающий возможности срезать кошелек, оказывается перед знатной дамой, говорящей на чистом наречии обитателей Нельской башни и Фобур-Сен-Дени! «А потом я дам ему свой кошелек, чтобы бедняга оправился от такого потрясения!» – подумала она, в восторге от шутки без свидетелей.
Но когда она подкралась, то увидела, что человек богато одет, хотя и вымазан грязью. Он стоял на коленях в странной позе, наклонившись вперед и опираясь на локти. Вдруг, словно прислушиваясь, он нервно обернулся, и Анжелика узнала герцога Энгиенского, сына принца Конде. Она уже встречала его в местах модных прогулок, в Тюильри и на Кур-ла-Рен. Во всех отношениях прекрасный юноша, но его упрекали в несоблюдении этикета и считали, что он ни в чем не знает меры.
Анжелика отметила, что молодой человек крайне бледен и выглядит растерянным и испуганным.
«Что он там делает? И почему прячется? Чего он боится?» – подумала она, охваченная непонятным беспокойством.
После минутного колебания она бесшумно отошла и вернулась на одну из больших аллей сада. Тут она встретила швейцарца, который страшно перепугался, увидев ее:
– О! Мадам, что вы здесь делаете? Уходите быстрее!
– Но почему же? Тебе отлично известно, что я включена в список мадемуазель де Монпансье. И твоя жена беспрепятственно пропустила меня.
Сторож огляделся с тоской во взоре. Анжелика всегда была с ним очень щедра.
– Пусть мадам меня простит, – прошептал он, подойдя поближе, – но моя жена не знает той тайны, которую я вам открою: сегодня сад закрыт для посетителей, потому что с самого утра здесь идет охота на господина герцога Энгиенского, который воображает себя кроликом.
