Целитель. Приорат Ностромо - Большаков Валерий (мир книг .TXT, .FB2) 📗
– Понимаю… – протянула Лена, не двигаясь, будто зачарованная.
– Полегчало? – ухмыльнулся я.
– Ага… – Браилова смешливо фыркнула, мигом напомнив мне наше общее прошлое. – Получается, я еще могу стать бабушкой паранормика… Если Юлька выйдет за целителя! М-м… Наташ, а налей еще.
– Ну, я же говорила! – залучилась Талия. – Вкусное, да?
– Д-да… Знаешь, боялась, будет кисло, но нет… И послевкусие сладкое!
Зазвонил радиофон, и я, немо извиняясь, удалился.
– Алло? Маринка?
– Привет, Миш, – голос Ершовой звучал тускло. – Ты… сильно занят? Сможешь подъехать?
– Ну, да… – я насторожился. – Что-то случилось?
– Случилось… Жду.
Тот же день, позже
Щелково-40, проспект Козырева
Марина встретила меня в фойе Института Времени, всё такая же элегантная и стройная. Конечно, с первой нашей встречи минуло без малого четверть века, но черную гриву «Роситы» до сих пор не пятнала седина, а морщинки на лице и на лбу разглаживались почти без остатка, стоило ей напустить на себя безмятежность.
– Лит Боуэрс убит, – негромко сообщила Ершова, дрогнув лицом.
Я похолодел, одновременно испытывая пренеприятнейшее чувство беспомощности. Мне лично Боуэрс не был симпатичен, как тот же Фейнберг, но смерть уравнивает.
– Убит? – резко переспросил я. – Это точно?
Начохр сосредоточенно кивнула, и повела меня в лабораторию локальных перемещений.
– Тело Боуэрса обнаружила Ядвига Корнеева, приблизительно без десяти одиннадцать, – отрывисто излагала Марина. – Медэксперт установил время смерти – десять утра. Боуэрс лежал на полу, упав с верхнего яруса старого ускорителя. Двадцати метров хватило, чтобы разбиться. Поначалу я решила, что Лит нечаянно свалился, презрев нормы ТэБэ, но там, наверху, высокое ограждение, просто так не упадешь. Суицид? – она медленно развела руки и затрясла головой, выдохнув: – Не верю! Баба Валя рассказала, что Боуэрс забегал к ней часов в восемь. Шутил, говорит, смеялся, с удовольствием выпил две чашки кофе с пирожными… Как-то непохоже на поведение самоубийцы, согласись! А еще наша буфетчица удивилась тому, как Лит был одет – белый халат поверх нарядного костюма. Наглаженный, говорит, весь, при галстуке, и какой-то радостный, аж светится! Баба Валя его еще спросила, не на свадьбу ли собрался, а Лит засмущался, но сообщил-таки по большому секрету, что сделал предложение Лизе Пуховой…
Я застонал, морщась и задавливая утробное рычание.
– Вот же ж гадство какое! – вырвалось у меня. Снова бедная Лиза одинока, снова жизнь кувырком… – Сколько ж можно!
– Да вообще! – тонко поддакнула «Росита».
Мы вошли в лабораторию. Тело Боуэрса успели унести, лишь на полу белел страшненький рисунок – меловой контур. Последний из оперов, хмурый, набычившийся мужчина средних лет, остриженный под новобранца, вполголоса допрашивал заплаканную Пухову.
– Итак, он подарил вам кольцо примерно в восемь тридцать, – настойчиво бубнил он.
– Да… – вытолкнула Лиза уставшим и безжизненным голосом. – Лит… Его не было целый месяц, а в субботу он вернулся из отпуска. Позвонил вечером… ну, и мы договорились встретиться сегодня утром… Прямо здесь, на работе.
– А позже? – приставал следователь. – Позже вы виделись с убитым?
Женщина закрыла глаза, зажмурилась крепко, но слезы все равно покатились.
– Да… – всхлипнула она. – Где-то в полдесятого… На втором этаже. Лит был какой-то… очень задумчивый. Мне даже показалось, что он расстроен. Или напуган… Но я тогда ни о чем его не спрашивала, просто сказала, чтобы приходил к нам на чай, девчонки пирожки принесли, он их любит… Любил… А Лит… Заверил меня, что придет обязательно, только сначала кое-что проверит, и придет. Если дословно… Он сказал: «Я должен кое в чем убедиться». И… И всё. Лит ушел. Больше я его не видела… Живым…
Я сжал зубы, неприязненно глядя на опера, и тут милицейский чин реабилитировался в моих глазах: накрыл своей пятерней безвольную Лизину ладонь, и сказал, тихо, но жестко:
– Мы обязательно найдем того гада! Обещаю вам.
Пухова слабо улыбнулась и кивнула, моргая слипшимися ресницами.
– Товарищ Векшин, – Марина обратилась к оперативнику строгим официальным голосом, – вы просили информацию по сотрудникам…
– Да-да, товарищ майор… Слушаю вас.
«Росита» кивнула.
– Первыми на работу вышли Валентина Кибрит, наша буфетчица, и Зинаида Знаменская, уборщица. Затем пришли еще восемнадцать человек… Впрочем, двое из них явились уже после одиннадцати. Вот список.
– Ага… – хищно протянул Векшин. – Вайткус… Вэ Корнеев… Я Корнеева… Ядвига? Ага… Киврин… Панков… Почкин… Пухова… Спасибо, товарищ майор. Будем искать!
Вторник, 8 декабря. День
Центральная Атлантика, борт «Ка-29»
7-я оперативная эскадра оставила за кормой многие мили студеных морей, тяжелые свинцовые волны и суровый посвист ледяных ветров. Нынче вокруг синели теплые воды.
Гирин усмехнулся, глядя на океанский простор с высоты полета – рокочущие лопасти «вертушки» приподняли его над флотской суетой.
– Как идут, а? – довольно проворчал контр-адмирал Мехти, выглядывая за дверцу дежурного «камова».
– Да-а… – отозвался капраз, поправляя наушники.
Лишь оторвавшись от уровня моря можно оценить всю мощь «Атлантической» эскадры. Два больших авианосца, «Ульяновск» и «Свердловск», шли посередке ордера, «Новороссийск» и «Минск» – на флангах. Замыкали строй тяжелые атомные «Орланы» – «Калинин», «Фрунзе» и «Дзержинский», а впереди резали волны хищные длиннотелые «Атланты» – «Москва», «Комсомолец», «Октябрьская революция» и «Варяг». Чуть сбоку громоздился огромный УДК «Севастополь», а между кораблями 1-го ранга затесались эсминцы типа «Сарыч», парочка остроносых БПК, большие морские танкеры «Днестр», «Нева» и «Кама»… Две атомарины крались в глубине.
– Целый флот… – затянул адмирал Колмагоров, комэск. – Мать моя Родина…
Эскадра широко и лихо боронила океан – к самому горизонту утягивались параллельные белесые «борозды», кильватерные струи.
– Товарищ адмирал… – по-уставному начал Гирин, пальцем прижимая усик микрофона.
– Вадим Александрович, – перебил его командир эскадры, сохраняя лицо спокойным и бесстрастным. Однако глаза выдавали чисто мальчишеское озорство.
– Вадим Александрович, – моментально сориентировался капраз, замечая коварную улыбочку Мехти, – пока летим, не уточните ли? Какими будут наши действия – прямыми или непрямыми?
– И теми, и этими, – Колмагоров энергично кивнул, словно клюнул вибрирующий воздух. – Да и фронт… м-м… работ велик – Федерация Сахель грозит раскинуться на всю Африку, от Красного моря до Атлантики. Даже сейчас, без Судана и Чада, территория Федерации громадна. Поэтому разделимся на два отряда. Первый ОБК возглавит Тахмасиб Гасанович, и он будет действовать у берегов Сенегала. Направления: Мавритания и Мали. А вторым ОБК, Иван Родионович, командовать вам.
– Есть! – вытянулся Гирин, слыша пульсирующий звон сердца.
– Да сидите вы… – заворчал адмирал. – А то еще вертолет завалите… На втором ОБК – Нигер и Верхняя Вольта… э-э… Буркина-Фасо. Сосредоточитесь в Гвинейском заливе, Нигерия не станет мешать полетам палубной авиации. И помните самое главное – от нас с вами зависит, за кем пойдет Африка, за Советским или за Европейским Союзом! Прониклись? То-то… Мы сейчас, можно сказать, вписываем африканский континент в зону своих стратегических интересов. И правильно делаем! Вон, взять тот же Нигер – нищета там просто чудовищная. А ведь под ногами, в недрах – не счесть сокровищ! Один уран чего стоит. Вот только французы хапали его за бесценок, и местным надоело жить впроголодь. Поглядели они на Эфиопию, поглядели на САДР – и прогнали парижских хапуг. Давай нас теребить: «Мы тоже хотим!»
– Да это понятно… – протянул капраз, глядя, как за гнутыми стеклами перекашивается бирюзовый горизонт.
