Князь мира сего - Климов Григорий Петрович (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

– Да.

– Что показывает предварительный осмотр?

– Как и следовало ожидать. Очень характерная гипертрофия одних и типичная недоразвитость других.

– Хорошо, сразу же пошлите все эти секреты в нашу лабораторию для окончательных анализов. Теперь, как у него левая рука?

– Врожденная кахексия. Типичный сухоручка.

– А вы уверены, что это не результат увечья в детстве?

– Так они все говорят, чтобы замаскироваться. Но это от рождения. Кроме того, левая рука полностью не сгибается.

– Да, из-за этого его забраковали для военной службы во время первой мировой войны. А Вильгельм Второй, который развязал эту войну, тоже был сухоручкой. Ох-ох-ох, сами воевать эти сухоручки не могут, а развязывать войны – это они очень даже могут. А как пальцы на ноге?

– У него два пальца сросшиеся вместе. Практически он четырехпалый.

– Да, это было отмечено уже в жандармских протоколах. А как ваше общее заключение?

– Да все ясно. Меня интересует другое… Первый ребенок его матери умер в младенческом возрасте. И второй ребенок тоже. И третий тоже. Практически – три мертворожденных ребенка. А он – четвертый и единственный, кто выжил. И это комбинация довольно подозрительная. Отец алкоголик и бродяга. А за алкоголизмом частенько скрываются всякие армянские шутки. И вполне возможно, что мать прекрасно знала, почему у нее трое мертворожденных детей. А в таких условиях женщины часто пускаются на всякие трюки… Его матери тогда было 20 лет, и она работала поденщицей в богатых домах. Я бы не удивился, если она мыла пол и подставила зад кому-нибудь из хозяев. К сожалению, мы не знаем группу крови его отца, чтобы проверить…

– Нужно учитывать, что по Кавказу рассыпано четверть миллиона горских евреев. Очень характерно, что у всех его трех детей – смешанные браки с евреями. Семья его первой жены перемешана с евреями. И его третья жена – Роза Каганович. Что это – голос крови?

– М-да, – сказал голос в трубке. – И еще подозрительно то, что совершенно отсутствуют фотографии его отца. А ведь тогда было принято, что хоть раз в жизни, на свадьбу, но сфотографируются. Тогда можно было бы проверить, есть ли хоть частичное внешнее сходство между отцом и сыном. Но на месте отца – почти абсолютное белое пятно. И похоже на то, что сынок умышленно заметал следы. И такая же история с дедом Гитлера: вместо деда – белое пятно.

Генерал-майор медслужбы МВД сел на стул и закинул ногу на ногу.

– Остается только дедуктивный психоанализ. Мы знаем, что отец бил мать и сына смертным боем. Возможно, что и сам отец сомневался в происхождении своего сына. Отец вскоре умер. А мать хотя еще довольно молодая, но больше замуж не выходила. Похоже на то, что мужчины были ей просто не нужны. Зато у сына, как говорит товарищ Фрейд, явный матерный комплекс.

– М-да, – сказал голос в трубке. – И характерно еще то, что мать обязательно хотела сделать из него священника. И мать Гитлера тоже мечтала сделать из своего сына пастора. А Дзержинский хотел стать ксендзом.

– В общем картина ясная. А кроме того, еще эти смешанные браки у его детей. Потому старик и бесился.

– Хорошо, Иван Василич, а как там насчет наших лекарств?

– Действуют прекрасно.

– Что показала аутопсия внутренних органов?

– Обычное явление. Прогрессирующая карриома печени, изменение метаболизма крови и в результате тромбоз мозговых сосудов.

– Мозг препарирован?

– Да. И комплекс власти тоже. Санитарки бегают кругом и любуются. Думают, что самый сильный в мире.

– А мумия в порядке?

– Как малосольный огурчик. Но там еще остались всякие ненужные потроха. Что с ними делать?

– Когда-то прахом какого-то царя выстрелили из пушки. Но теперь это не модно…

– Положить в какую-нибудь разукрашенную урну?

– Нет, нет… А что, если любопытные потомки потом найдут там следы наших лекарств? Кстати, по Американскому радио уже намекают, что Сталину, мол, помогли умереть. Представляете себе, какое нахальство!

– Хорошо, тогда мы все это сожжем и спустим в канализацию, – сказал генерал-майор медслужбы МВД. – Сик транзит глориа мунди… [2]

– Аминь… – сказал голос в трубке.

Инвалид в старом солдатском ватнике тяжело вздохнул и положил трубку телефона. По другую сторону стола сидел в кресле маленький лысый человечек в форме маршала госбезопасности СССР и со старомодным пенсне на лоснящемся носу. Он вошел в кабинет в конце разговора.

– Поздравляю! – сказал лысый. – Приятно посмотреть, как любимец и тайный советник Сталина со слезами на глазах хоронит своего благодетеля. Так трогательно! Даже мне плакать хочется. – Он иронически покосился на старый ватник и лежащую на столе потертую шапку-ушанку: – Я вам ей-Богу завидую. Разгуливаете себе по Москве, как какой-нибудь Гарун эль-Рашид. Дышите свежим воздухом. А я, бедняга, и носу на улицу показать не могу. Ваша необычайная скромность иногда действительно довольно удобная. Глядя на вас, – продолжал болтать лысый, – приятно убедиться, что пролетарским государством управляют сами пролетарии, которые поддерживают тесный контакт с народом. А не всякие там буржуазные гнилые интеллигентики вроде Ленина. Или недоучившиеся семинаристики вроде Сталина, царство ему небесное, вашими молитвами…

Инвалид в солдатском ватнике открыл замаскированную дверь в стене, за которой была ванная комната, подошел к умывальнику и стал мыть руки. Лысый откинулся в кресле поудобнее:

– Хотя – вы и я – два единственных маршала госбезопасности СССР… Хотя Сталин и поставил вас за моей спиной… Но теперь, после смерти Сталина, я, как министр внутренних дел, являюсь чем-то вроде вашего непосредственного начальника. Потому, когда вы помоете ваши пролетарские руки, мне хотелось бы поговорить с вами но душам…

Откровенно говоря, Максим Алексаныч, мне страшно нравится ваш подход к делу. Шапка Мономаха вас определенно не привлекает. Глядя на вас, каждый может убедиться, что вы предпочитаете простую шапку-ушанку. Но вместе с тем каждый из претендентов на шапку Мономаха прекрасно знает, что вы ему очень и очень понадобитесь – как Фуше и Талейран.

Министр внутренних дел СССР вынул из кармана носовой платок и протер стекла пенсне:

– Кстати, почему вы, красный кардинал и духовник Сталина, не пошли полюбоваться, как старик умирает? Конечно, для вас умирает не просто человек, а целая эпоха – и вам жалко. Но было довольно-таки интересно. Например, Маленкова почему-то стошнило. Я понимаю, что Наполеона стошнило, когда его отправляли на остров Святой Елены. Или этот толстозадый тоже в Наполеоны лезет? – Шеф тайной полиции был в хорошем настроении и болтал без устали: – Сам-то он, хозяин, был парализованный. Но язык у него еще работал. Жаль, что вы не слышали, как он ругался. Как настоящий сапожник. И при этом испытываешь такое райское наслаждение: перед тобой такая власть – и такое бессилие. И на твоих глазах эта власть уходит, уходит, уходит… По капелькам, по капелькам… И превращается в ничто… Кстати, можно еще раз полюбоваться на тот пикантный документик? Тот списочек, что вы показывали?..

Первый заместитель министра снял свой ватник, потом достал из сейфа листок бумаги и положил его на стол.

– Написано его собственной рукой, – бормотал министр, рассматривая листок. – Но старик определенно начинал выживать из ума. Итак, я стою на списке первым. Какая честь!

Кожаное кресло было такое большое и глубокое, что министр закинул ногу на подлокотник и почти полулежал в нем. Потом он тихо, почти ласково сказал:

– А может быть, этот списочек ему кто-нибудь продиктовал?.. Может быть, это вы ему продиктовали? Как вы это раньше делали… Хотя в данном случае это не похоже. – Министр поднял глаза на своего заместителя: – Максим Алексаныч, душа любезный, поскольку вы единственный человек, которому Сталин доверял, скажите: почему он задумал вторую чистку?

– Говорят, что власть портит людей…

– Ага, потому-то вы так упорно отказываетесь от всяких повышений. Боитесь испортиться?