Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. - Шах Идрис (е книги TXT) 📗
Но никому из этих добрых людей, как я понял, так и не пришло в голову, что, если представить, будто восточные учителя, о которых они все время твердили, действительно существуют, они, при любых обстоятельствах, несомненно, располагают собственными методами проецирования своего учения туда, куда пожелают или где в нем есть нужда или смысл.
Я пережил нечто необычное, увидев выражение, которое эти страстные эзотеристы изобразили на своих лицах, когда я сказал:
«Ваши восточные учителя, по всей видимости, чудной народ, если, обладая той мудростью, которую вы им приписываете, не способны передавать свои учения без вашей помощи».
Я представил себе столь же нелепую, гипотетическую ситуацию: добропорядочные жители небольшой деревушки Кент, расположенной по соседству с моим домом, собираются вместе и решают, что им позарез нужны знания, ну, скажем, по микроэлектронике. И вот они потеют над имеющейся у них информацией в надежде, что какой-нибудь технолог, воодушевленный таким героизмом, сжалится над ними…
До сих пор существуют сотни подобных групп искателей знания, насчитывающие в своих рядах тысячи членов.
Но это — только одна из форм подражательных групп. Значительно шире распространены группы, черпающие свои силы из более знакомого, хотя и менее очевидного источника, чем простое отсутствие здравого смысла. Такие образования считают суфийскими, но динамика, которая их объединяет, является чем-то совершенно иным.
Это можно определить как негласный договор тех, кто желает находиться в социальной группе, с теми, кто (чаще всего неосознанно) желает проявлять лидерство.
Подобный феномен сегодня хорошо известен и задокументирован экспертами в таких областях, как антропология, социология и психология. Но он все еще недостаточно понятен для широкой массы людей. Причину не надо долго искать. Когда сколько-то человек объединяются во имя общей цели, они исходят из аксиомы, что их номинальная очевидная цель и есть основной фактор, объединяющий и сохраняющий группу.
Реальность же состоит в совершенно обратном. Если бы у этих индивидов не было желания сбиться в кучу, никто из них и не подумал бы о формировании группы. Если бы у них не было предполагаемой цели, чтобы объединиться, они бы нашли другую. Вот ведь как все просто.
Одна из причин того, что захватывающее и важное знание, подтвержденное огромным количеством социологических исследований на Западе, с таким трудом проникает в сознание обычного человека, состоит в следующем: люди дорожат своими группами. Они также искренне заинтересованы в целях, провозглашенных группой. Все, кто, как им кажется, смеется над ними или угрожает существованию их объединения, всего лишь ставя под вопрос некоторые их убеждения, делаются врагами.
Таким образом, с психологической точки зрения, в поведении группы наблюдается явление с далеко идущими последствиями как для группы в целом, так и для ее отдельных участников, и это наиболее ярко проявляется в том, что людям мучительно трудно расстаться со своей группой, даже когда их участие в ней нежелательно.
И еще одна дополнительная сложность: многие группы часто представляют собой по-своему ценные объединения, выполняющие важную и полезную работу. В силу этого у людей возникает невольное убеждение, что образованное ими объединение НЕ МОЖЕТ не быть благотворным и полезным. Их чувство уверенности подкрепляется духом товарищества, присущего человеческой общности: люди извлекают эмоциональное удовлетворение из своего участия в сообществе.
Подобные группы, однако, что бы себе ни воображали их члены, не являются суфийскими. Если кто-то посторонний скажет им: «Ваша группа — всего лишь общественная ячейка», — ему ответят: «Вам не понять, какую ценность она для нас представляет. Вы просто не в состоянии почувствовать то же, что и мы».
Когда такое происходит, группа вырабатывает мощный инстинкт самосохранения, но, разумеется, подобную группу нельзя назвать духовной, какой бы она ни казалась ее участникам. Здесь налицо работа воображения, замаскированная под нечто иное.
Кто-то может спросить, как меня часто спрашивали, а что в этом плохого? Один человек сформулировал это так:
«Согласен, поведение групп диктуется инстинктом. Но это же не более чем форма, содержание-то совсем в другом. Подобный инстинкт играет положительную роль, и не будь его, люди никогда бы не объединялись. Мы должны ценить существование в нас этой тенденции. Например, люди могут объединиться для оказания медицинской помощи пострадавшим, и их деятельность принесет много добра. Могли бы они осуществлять благотворительную работу, если бы не их тяга к общим понятиям, согласованным действиям и планированию?»
Хотя это утверждение красноречиво и, на первый взгляд, выглядит разумно, на самом деле оно основано на путанице в мышлении и недостатке информации. Приводя аргумент, не имеющий отношения к вопросу о высшем сознании, рассуждающий весьма нуждается в исправлении своего низшего (или обычного) сознания. Дело в том, что я говорю о суфийских обучающихся группах, а не о бригадах скорой помощи.
Есть огромное количество несуфийских мероприятий, которые могут осуществляться группами, основанными на естественной тенденции к объединению и использующими подобную склонность во благо, — разве это уже само по себе не достойно поощрения?
Путаница возникает, когда люди исходят из предпосылки, что существует только один вид групп и что подобный образец является наилучшим инструментом в любой деятельности. Суфийские группы представляют собой крайне специализированные объединения, что вовсе не по зубам любителям.
Возможно, вы обнаружите некоторую логику внутри этого абсурда. Наша старая подруга логика говорила устами того человека: «Я признаю, что совершаю это по привычке и благодаря инстинкту. Но взгляни, сколько добра я делаю в результате и, кроме того, другого пути нет!»
Вариант этого заблуждения иногда звучит так: «Если бы Богу было угодно, чтобы мы летали, Он дал бы нам крылья».
Кроме того, ни один суфий не скажет, что должны существовать группы, совершенно свободные от естественных человеческих склонностей, или группы, которые должны абсолютно отличаться от знакомых нам группировок. Однако он скажет, что ни одна суфийская группа не сможет функционировать с пользой до тех пор, пока групповое сознание в ней не будет сведено до минимума. Для того чтобы это случилось, чтобы суфийская группа могла появиться, участники группы должны прежде всего располагать информацией о групповом факторе и знать, как минимизировать принудительный элемент, свойственный стремлению людей собираться в группы.
Поэтому истинная группа, в суфийском смысле этого слова, есть такая группа, которая содержит в себе минимум «групповщины». Подражательные суфийские группы являются не более чем группировками.
В этом случае было бы полезным провести такой эксперимент: свободно ли почувствуют себя в группе люди совершенно посторонние, не интересующиеся ничем эзотерическим. Если им будет не по себе, то эта группа — не суфийская.
Более того, суфийская группа не есть что-то постоянное. Она может быть распущена, перегруппирована, ее деятельность может быть приостановлена на месяцы, даже на годы, для того чтобы избежать нежелательных специфических черт, которые в ней укоренились.
Другое качество подлинной суфийской группы состоит в том, что ее участники отбираются и приводятся в гармонию, чтобы извлечь максимум преимуществ от группового обучения. Чтобы достичь этого, нужна не трогательная вера в восточных мастеров, которых можно заманить, но очень специализированное суфийское знание гармонизации.
Суфийские обучающиеся группы — это не центры по вербовке последователей. Они не собрание людей, которые откликнулись на объявление в газете или сформировали группу после того, как прочитали некую книгу или прослушали лекцию, или стали группой в результате того, что поддерживают связь с кем-то, или потому, что интересуются суфийским путем, или в силу того, что они, то есть участники, просто искали компанию, к которой могли бы присоединиться. Такого рода несуфийские группы могут быть опознаны совершенно случайными наблюдателями по личностным конфликтам между членами группы.
