Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы - Мамичев Дмитрий Анатольевич
Несмотря на убежденность полицейского комиссара в обоснованности обвинений, на самом деле они оставались никуда не годны и на любом другом суде усомнились бы в их показаниях. Самые сенсационные откровения добывались только мучительными пытками. Однако Ла Вуазен постоянно отрицала всякую связь с колдовством. В двух случаях ее дочь явно противоречит своим собственным показаниям. Перед сожжением заживо г-жа Филастр отреклась от своих признаний, сделанных под пыткой, заявив полицейскому комиссару, что «все, что она заявила по данному поводу, было сделано только ради избавления от боли и мучений пытки, из боязни ее продолжения». С другой стороны, более убеждающими являются колдовские инструменты, найденные у предсказателей — не только яды, но и восковые фигурки, наговоры для абортов, книги по магии и черные свечи. Несмотря на заявление г-жи Трианон, одной из предсказательниц, такого рода свечи не предназначались для чистки обуви. Расписки на крупные суммы денег, выплаченные аббату Гибуру, являются не менее обличающими показаниями. Вполне возможно, что, когда приворотные действия не оказали нужного действия, французские дамы обратились к черным мессам. Описание службы, состоявшейся в 1668 г. (за помощь в которой тайный осведомитель Лесаж был сослан на галеры), является всего лишь описанием обыкновенной мессы, произнесенной с эротической целью: письменная просьба об успехе в любви была возложена на алтарь. Однако к 1680 г. Служба стала дополняться разрезаемыми младенцами и обнаженными красотками.
Тем не менее французское общество поддержало эти обвинения, и перед королем встала задача, как замять величайший скандал столетия. Он временно приостановил работу Chambre ardente в августе 1680 г., но, поскольку в показаниях говорилось о попытке его бывшей любовницы, мадам де Монтеспан, отравить самого Людовика и его новую юную любовницу (мадемуазель де Фонтанж), Людовик распорядился, чтобы Реюни продолжал сверхсекретные расследования. Собранные показания выявили, что мадам де Монтеспан была ключевой фигурой во всем этот сатанизме. Возникла еще более настоятельная необходимость скрыть этот позор. Комиссар Реюни продолжал свою деятельность до июля 1682 г., без разбора сжигая и подвергая пыткам многих мужчин и женщин из низших слоев, обвиняемых в продаже ядов и помощи в колдовстве. Однако за все 4 года ни один дворянин не был подвергнут пытке или казнен. Правосудие было действительно слепо.
За время расследования было арестовано 319 человек и 104 приговорено: 36 к смерти, 4 к галерам, 34 к изгнанию и 30 оправданы. Последовавшие за этим законы запретили предсказание будущего, контролировали продажу ядов и объявили колдовство суеверием (см. Людовик XIV, эдикт 1682 г.). В 1709 г., в возрасте 70 лет, Людовик XIV решил уничтожить отчеты, и 13 июля они были сожжены. Но так или иначе копии официальных стенограмм и записи полицейского комиссариата избежали уничтожения, и попытка короля стереть страницу истории провалилась.
Энциклопедия колдовства и демонологии Р. Хоупа Роббинса. — М.: Миф, Локид, 1997.
2. Процесс над Юджином Арамом
Истинных обстоятельств убийства, за которое был повешен Арам через пятнадцать лет после совершения преступления, никто никогда не узнает. Существуют три версии. Первая принадлежит самому Араму, он выдвинул ее на допросах. Вторую версию он изложил через несколько дней после осуждения. А третья версия принадлежит Хаусману, который был свидетелем со стороны короля. Хаусман, возможно, был прав в главном, но ему было что скрывать. Первая версия Арама почти наверняка далека от истины. А во второй версии может быть принят лишь сам факт убийства. Похоже, слишком много людей было заинтересовано в том, чтобы скрыть свое участие в этом преступлении. Но известных фактов достаточно для того, чтобы сделать такой вывод, поскольку во многих других групповых преступлениях существует преступный заговор, члены которого не слишком лояльны друг к другу. Возможно, убийство и в самом деле было следствием ссоры между ворами…
Помимо тайны самого убийства, есть еще два обстоятельства, делающие процесс над Юджином Арамом достойным внимания. Первое — это долгий срок между преступлением и наказанием. Закон медлителен, но нечасто, во всяком случае в этом мире, Божья мельница крутится настолько медленно. Даниэль Кларк пролежал в могиле тринадцать лет, пока не были сделаны первые шаги к обвинению его убийц, а затем прошел еще год после обвинения, пока расплата не настигла, наконец, осужденного. Второе обстоятельство заключалось в интеллектуальной незаурядности Юджина Арама. Он был старательным школьным учителем в отдаленном городке, мир не знал о его выдающихся способностях к науке, но примечательным является то, что такого человека, отданного исследованиям в атмосфере тупой лени, затянула в вульгарное мошенничество или случайное преступление группа людей без особого образования. Интеллект не дает гарантии против преступления. Но из всех людей одинокий и серьезный ученый, пожалуй, лучше всех огражден от соблазнов, так сильно действующих на других. К этим причинам можно добавить, что дело подтверждает старую поговорку «шила в мешке не утаишь». Поэтому неудивительно, что на Томаса Гуда эта история произвела такое впечатление, что он написал поэму, а Булвер Литтон построил на ней повесть, приукрашенную его богатым воображением. Прошло совсем немного лет после того, как Арам окончил свои мучения на виселице, но описания его преступления были опубликованы для развлечения и осведомления публики довольно оперативно.
Давайте вначале посмотрим, что он был за человек. Он родился в Рамсгилле, в Западном Райдинге. Дату его рождения можно примерно определить по тому факту, что крестили его 2-го октября 1704 года. Его отец был садовником, уважаемым за прямоту и незаурядные способности. Юджин учился в маленьких деревенских школах, где он узнал немного, но, что самое главное, научился работать над собой. Он занимался учебой с самого раннего возраста, постоянно изучая какую-либо новую отрасль знаний, серьезно увлекался языками и тем, что сейчас называют филологией. После непродолжительной службы в конторе он стал школьным учителем в своей родной деревне, где, как говорят, учительствовал успешно, но с жестокой твердостью. Многие мальчики, учившиеся у него в разное время, завоевали себе место в мире…
4-го мая 1731 года он женился на Анне Спенс. О ней известно мало. Похоже, она занимала низшее положение в их союзе, и он ее нисколько не ценил. Пока они жили вместе, она родила ему много детей, но в других отношениях они не подходили друг другу. Когда он бросил ее, она с покорностью приняла свою участь и не пыталась напомнить ему о его долге. Очевидно, она знала об убийстве, но хранила молчание.
Бесполезно гадать, какая причина побудила их на этот неподходящий союз. Но необходимость содержать жену и большую, постоянно растущую семью была крайне обременительной для ограниченных средств Арама. В 1734 году он переехал в Наресборроу, привлеченный должностью управляющего маленьким именьем, которую он сочетал с работой учителя частной школы. К этому времени он освоил латинский и греческий языки, а затем энергично взялся за иврит и кельтский язык. Его отдыхом были учеба и сад. Но трудно представить себе, как он находил возможность развивать свои знания в маленьком доме, с его скудными средствами и досугом. Тем более, что его соседи вряд ли могли составить ему компанию в его интеллектуальных занятиях. Именно в этих обстоятельствах и в этом окружении он понял, что латинский и греческий языки находятся во вторичном родстве, а не в прямом, как тогда считали ученые. Кроме того он заявил, что кельтские языки принадлежат европейскому семейству, а это долгие годы не сознавали другие ученые. Оставленные им заметки по исследуемому предмету доказывают, что при лучших возможностях Арам стал бы всемирно известным ученым. Таким был этот одинокий исследователь, подавленный бедностью, нелюбимой женой и рутиной маленькой школы.
