Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы - Мамичев Дмитрий Анатольевич
Проф. Лессинг, психиатр, хорошо изучивший дело Кети, полагает, что для того, чтобы понять дальнейшее ее поведение, надо учесть то влияние, которое кино оказывает на фантазию детей. В кинолентах, которые культивируются в буржуазных странах, любимый мотив — это «бегство за границу». У наглядевшегося кинолент преступника первая мысль поэтому это — бегство за границу. Первая мысль Кети тоже была бегство через голландскую границу. По кинотрадиции, для бегства нужен автомобиль, несмотря на то, что чуть ли не каждый час к границе идет поезд. Из кинофильмов Кети знала и другой традиционный прием преследуемых преступников: подъехать к ресторану, зайти туда и выйти через задний ход. Когда Кети выбежала из дома, ничего не поев, не взяв с собою ничего на дорогу, и имея только две марки, она у вокзала увидела прокатный автомобиль. Она нанимает его до Крефельда за тридцать марок. У Крефельда она останавливается и велит шоферу подождать ее.
Она входит в кафе, выходит через задний ход, подходит к другому автомобилю и спрашивает шофера, не довезет ли он ее за двадцать марок до голландской границы. Больше денег у нее якобы нет Шофер соглашается довезти ее не до самой границы, а до городка Гельдерн. Она едет в Гельдерн. Опять остановка возле кафе. Но в Гельдерне она приглашает шофера зайти в кафе закусить. Она велит дать ему покушать и заказывает для него кофе. В кафе стоит рояль; Кети садится за него и начинает играть что-то дикое. Шоферу и кельнеру она кажется сумасшедшей.
Воспользовавшись каким-то предлогом, кельнер просит Кети уплатить за съеденное и выпитое. Кети сразу сознается, что у нее есть только две марки, но что в соседнем городке, в Клеве, в гостинице, ее ждут двое мужчин, которые все за нее заплатят. Кельнер берет в залог ее кольца и шейную цепочку. Шофер везет ее в Клеве, чтобы там ему заплатили. Но в гостинице никакие мужчины Кети не ожидают. Кети говорит шоферу, что нужно их разыскать. Она останавливается возле нескольких домов и спрашивает, называя какие-то имена. Это было ей легко, потому что бабушка ее жила в Клеве и Кети знала там чуть ли не каждый дом. Однако шофер не теряет ее из виду. Возле каждого дома, гае она просит остановиться, он вылезает из машины и идет следом за ней. Два раза она пыталась скрыться от шофера. Первый раз он, думая, что он не замечает, прячется в погреб. Шофер вытаскивает ее оттуда. Затем она вбегает в открытую дверь какой-то квартиры и прячется в комнате, где никого нет. Когда шофер ее находит и здесь, она пытается сделать вид, будто она тут живет, начинает раздеваться, садится на кровать и говорит шоферу: «Что вам здесь нужно? Я вас не знаю».
Шофер поднимает шум и появляется владелица квартиры, старая женшина. Кети, прижатая к стене, падает на колени перед нею и шофером. Она прячется за платяной шкаф, отказывается выйти оттуда, умоляет, чтобы ее не отводили в полицию. Шофера она просит оставить ее в покое, говорит, что если он это сделает, она отдастся ему (восемь врачей, исследовавших ее, установили, что она девственна). Но шофер настаивает, чтобы она ехала с ним обратно в Гельдерн, в полицию.
В полиции Кети называет себя поочередно разными вымышленными, взятыми из кинофильма именами. Когда ее просят написать эти имена, она не умеет это сделать. Все думают, что она душевнобольная. Но один из полицейских служащих опознает ее по приметам, полученным из Дюисбурга в целях ее розыска. Сейчас же по телефону говорят с Люисбургом, личность Кети устанавливают, и тот же шофер отвозит ее в тюрьму в ее родной город.
Когда Кети осматривают, вся ее рубашка в крови. У нее опять возобновились менструации. Она тотчас же сознается в том, что она убийца, но сейчас же выдумывает самые невероятные объяснения своего преступления.
При первом допросе она стыдится рассказывать о своей сексуальной жизни. Ее спрашивают, не взвела ли она ложное обвинение на Птага из любви к родителям. Ее фантазия начинает быстро работать, и она отвечает, что сделала это, действительно, из любви к родителям, так как думала, что, взвалив все на Птага, добьется избавления от него, и «в доме, наконец, станет спокойно». Затем следует ряд других фантастических версий. Кети утверждает, что она действовала в состоянии гипноза и что ее загипнотизировал рабочий Вандер-Зенд. Лругая версия гласит: рабочий Шильковский, ночевавший у нее в комнате, дал ей морфий, а убийство было внушено ей матерью. Как ни странно, но обе эти версии вызывают впоследствии доверие у многих, даже у родителей убитых детей. В судебном заседании мать убитого мальчика сказала эксперту, проф. Лессингу: «Я бы в любой момент взяла к себе Кети Гагедорн и доверила бы ей своих детей; я знаю ее слишком хорошо; у нее хороший характер, виноваты ее родители и в особенности мать».
26 июля Кети показывают трупы убитых ею детей. Присутствовавший при этом начальник полиции говорит: «Я ни разу в жизни не видел, чтобы так плакали, как она. Вид трупов совершенно разбил ее».
Между тем память вернулась к Кети. Произошло это странным образом. 30 июля, когда прошло уже четыре месяца со дня ее ареста, она каким-то путем раздобыла в тюрьме машинку для обрезания сигар. Ночью она при помощи ее стала производить какие-то онанистические манипуляции. При этом она порезала себе кончики пальцев. Показалась кровь, и при виде ее она вдруг стала вспоминать о том, что раньше составляло пробел в ее памяти. На другой день рано утром она потребовала, чтобы ее повели к судебному следователю и тогда впервые дала более или менее связное показание о случившемся. Она вспомнила мелкие детали происшествия. Она рассказала впервые о чувстве страха, который предшествовал убийству, о лае собаки, который она услышала, о том, где лежали маленькие ножницы, о ветке, которой она ударила маленького Фредо, о голосах, которые раздавались неподалеку.
Однако ее показания все еще не свидетельствовали о том, что она отдает себе полный отчет во всем случившемся. Было решено поместить ее для наблюдения в лечебницу для душевнобольных. Там Кети оставалась почти целый год. Директор лечебницы пришел к заключению, что Кети — тип тяжело патологический, но что она вменяема. Однако и он сравнил ее преступление с изолированным островком, который не находится в связи с личностью и природой преступления.
Кети была предана суду.
Лело слушалось 13 и 15 июля 1927 года в Дюисбурге. Проф. Лессинг считает, что судебное следствие велось блестяще. Председатель отнесся к делу объективно. Прокурор держал себя корректно и относился к подсудимой со справедливостью. Защитник был энергичен и мужественно делал свое дело.
На скамье подсудимых сидела маленькая девочка, почти ребенок по летам, в переходном возрасте, по внутреннему миру 14-летнее дитя, а по тому, что она пережила — постаревшая женщина. Она отстала в мышлении, совершенно не знает жизни, запугана, забита, худенькая, банально хорошенькая, с темными волосами, аккуратно зачесанными на узком лбу, с матово-голубыми глазами, с выражением слабости и беспомощности. Рост ее 165 сантиметров, весь 61 1/2 килограммов. Голос у нее совсем детский. Почерк ее как-то странно склоняется влево и полон маленьких прорывов, это почерк, по словам эксперта-психиатра, незрелого человека, который пытается придать себе содержание и достоинство. Она охотно пишет письма. Проф. Лессинг приводит несколько цитат из них, например: «Пастор сказал, что все это дело рук дьявола, и так оно и есть». «Это было суждено. Мать, ты в жизни ничего не имела, а ведь ты ничего не сделала, и это идет до третьего поколения, и это — мы». «Господин прокурор, я прошу, чтобы моя казнь состоялась в четверг». «Я самая молодая убийца в мире, мое дело длится три дня и самые знаменитые люди приходят из-за меня». «Мой защитник купил себе на 200 марок моих карточек». «Я самая большая грешница». Когда она услышала, что у матери убитой ею девочки родился ребенок, она сказала: «Жалко, что это не маленькая девочка: она была бы заменой Катеньки».
Из пяти экспертов двое высказались за применение § 54 германского уголовного уложения, согласно которому «наказуемого деяния не имеется, когда совершивший преступление во время его совершения находится в состоянии потери сознания или болезненного нарушения душевной деятельности, которое исключает свободное волеизъявление». Один эксперт воздержался от вывода. Известный германский специалист по сексуальным вопросам доктор Магнус Гиршфельд доказывал, что суд имеет дело не с сексуальным убийством. Причиной преступления не было желание увидеть кровь. Наоборот, вид крови опьянил подсудимую и вызвал припадок, приведший к преступлению.
