Ночь ястреба - Браун Дейл (книга регистрации TXT) 📗
— Ничего не работает! — крикнул он сквозь шум двигателей. — Электронная система информации о полете полностью вышла из строя.
— Но похоже, что двигатели продолжают работать, — заметил Картер. Он осторожно двинул ручку газа. — Управлять ими я, наверное, не смогу. Должна быть, произошла общая блокировка. Проверь аварийные приборы.
Скотт осмотрел аварийные приборы — обычные механические приборы с показаниями параметров полета и работы двигателей.
— Кел, похоже, произошла остановка компрессора восьмого двигателя, но нам сейчас не до него. Остальные двигатели работают нормально. Резервный искусственный горизонт не работает. Высотомер показывает девять тысяч футов. Судя по индикатору вертикальной скорости, мы снижаемся на триста футов в минуту, а если верить указателю поворота, то мы слегка поворачиваем вправо, в сторону неисправного двигателя.
— Не так уж и плохо. У нас есть несколько минут, чтобы восстановить работоспособность всех систем, — приободрился Картер. — Алисия, возьми аварийную инструкцию.
Келлерман читала инструкцию, Скотт наблюдал за приборами, а Картер и Чешир запустили генераторы, восстановили работу системы управления полетом и автопилота, им удалось вернуть к жизни пилотажные приборы и аварийное ручное управление газом.
— Черт побери, что же с нами случилось? — спросила Чешир.
— Всему виной ракета СС-21, — ответила Перейра. — Когда «Скорпион» поразила ее, взорвалась, наверное, какая-то часть ядерной боеголовки. Совершенно очевидно, что взорвался не весь заряд, — мы бы сейчас не летели, если бы это произошло, — да и расстояние было порядочным, поэтому взрыв не причинил нам ощутимого вреда.
— Но электромагнитный импульс вырубил всю нашу электронику, у которой были выдвинуты внешние антенны, — добавила Венди Торк. — Все наши экспериментальные авиационные радиоэлектронные средства не имеют защиты от электромагнитного импульса — выдержала только старая система управления полетом. Да и механические системы не пострадали.
— А это значит... черт побери, это значит, что электронные средства вышли из строя во всем регионе, — предположила Келлерман. — И у всех этих войск, которые находятся внизу, не работают рации, телефоны, да масса всего... Как будто вернулись в средневековье.
— Что ж, тогда думаю, что нам предстоит довольно спокойный полет отсюда, — заметил Келвин Картер. — А это тоже довольно хороший способ остановить войну — в любой боевой технике, за исключением автоматов, используется электроника, а электромагнитный импульс выводит ее из строя. А нам придется воспользоваться визуальной навигацией. Нижний порог облаков — четыре тысячи футов, а если я не ошибаюсь, мы можем лететь по всему маршруту до Норвегии на этой высоте, не опасаясь при этом врезаться во что-нибудь.
— А как только выйдем из зоны действия электромагнитного импульса, то сможем связаться с кем-нибудь по радио, — добавила Торк. — Я тут проверила одну рацию, и похоже, электромагнитный импульс не повредил ее. Я смогу подсоединить ее к внешней антенне и поговорить с кем-нибудь на земле.
Остаток длинного трехчасового полета весь экипаж молчал. Они понимали, что совершили, и знали, что могло произойти. И не хотелось говорить о таком ужасе.
Эпилог
Здание парламента, Вильнюс, Литва,
17 апреля, 09.05 по местному времени.
— Вот уж никогда не думал, что буду рад ядерному взрыву, — произнес генерал Доминикас Пальсикас, криво усмехнувшись. — Но это — исключительный случай.
Он и его адъютант сидели в кабинете министра обороны в здании парламента. Вообще-то кабинет министра обороны находился во дворце, где размещались резиденция литовского президента Гинтараса Капосиуса и кабинеты министров правительства. Но поскольку сейчас по всей стране было очень плохо с электричеством, в целях экономии энергии все основные правительственные службы были сосредоточены в одном здании. Пальсикас улыбнулся, глядя на десяток старых полевых телефонов, установленных на столе министра обороны. Так как воздействие электромагнитного импульса могло продлиться еще несколько дней, они вынуждены были пользоваться для связи внутри здания парламента полевыми телефонами. Однако через три дня воздействие маломощного ядерного взрыва над северной Беларусью ослабло, и до восстановления главной телефонной сети можно было пользоваться портативными рациями.
Министр обороны Литвы доктор Альгимантас Виркутис — ему исполнилось шестьдесят девять лет, но он оставался практикующим врачом и одновременно являлся гражданским руководителем Литовских Сил Самообороны — решал сейчас отнюдь не политический вопрос. Он осматривал раненую ногу Пальсикаса.
— Я должен согласиться с тобой, Доминикас. Всегда считалось, что армия держится на храбрости солдат, но эти дни заставили меня поверить, что держится она на электронике и всяких там микросхемах. Взрыв над северной Беларусью остановил продвижение всей техники. Ты уже пытался наступать на раненую ногу?
Пальсикас кивнул, но, отвечая, поморщился от боли.
— Да, но она чертовски болит...
— Но я же велел тебе не наступать на нее, генерал, — пожурил Пальсикаса Виркутис. Он легонько похлопал по раненой ноге, что заставило Пальсикаса вновь сморщиться от боли. — Боже мой, Доминикас, когда же ты будешь слушаться? Каждый час, в течение которого ты пытаешься ходить на двух ногах, оттягивает твое выздоровление на неделю. Ты понимаешь меня?
— Да, господин министр.
— И в этом кабинете я просил тебя называть меня Альги. А ты все равно не слушаешься. — Сняв повязки, Виркутис ощупал рану, что вызвало у Пальсикаса очередной приступ боли.
Генерал готов был дать старику оплеуху.
— Матерь Божья, да тебе, наверное, влепили в ногу «Стингер».
— Во всяком случае, сейчас у меня именно такое ощущение, Альги, — буркнул Пальсикас.
— Не будь таким плаксой, Доминикас. — Виркутис внимательно осмотрел рану, одобрительно кивнул, достал из своего медицинского саквояжа стерильные бинты и снова забинтовал ногу. — Полевые хирурги проделали потрясающую работу, собирая по частям твою ногу — в темноте, под дождем. Да ты еще залепил рану грязью. Они отлично справились.
— Но если бы я не залепил рану грязью, то умер бы от потери крови.
— В следующий раз не теряй индивидуальный перевязочный пакет, — посоветовал Виркутис.
Пальсикас подумал, что у старика имеется одна очень вредная привычка: он заставляет людей испытывать огромное чувство вины даже за малейшую ошибку.
— Я считаю, что нам надо поговорить о наших делах, Альги, — предложил генерал.
— Ах, да, о делах. Есть хорошие новости. Похоже, нам удалось заключить с Беларусью соглашение о прекращении боевых действий.
— Отлично. А на каких условиях?
— Соединенные Штаты согласились на отправку в Беларусь миротворческих сил ООН. Все войска Беларуси и СНГ выводятся из Литвы и Калининградской области, а все войска России и СНГ — из Беларуси. Уничтожение в присутствии наблюдателей всего имеющегося ядерного оружия, инспекция складов вооружения и военных баз, беспрепятственные полеты разведывательных самолетов над всеми странами Балтии и СНГ. И еще мы согласились на выгодные для Беларуси условия поставки ей товаров через территорию Литвы.
— А как насчет белорусской армии? — поинтересовался Пальсикас. — Она продолжает насчитывать сотни тысяч солдат, сухопутная группировка все еще довольно мощная. Для нас это постоянная угроза.
— Считаю, что с уходом таких реакционеров, как покойный Вощанка, эта угроза значительно уменьшится. Но в любом случае весь мир будет внимательно следить за событиями в нашем регионе. Думаю, люди начинают понимать, что с распадом Советского Союза угроза агрессии вовсе не исчезла. — Виркутис снова похлопал Пальсикаса по раненой ноге, встал и вернулся к своему столу. — А это означает, мой друг, что нам надо быть готовыми к отражению агрессии. И ты займешься этим, если не намерен оставить военную службу.
