Ночь ястреба - Браун Дейл (книга регистрации TXT) 📗
— Ни в коем случае! — воскликнул Пальсикас. — Эта легкая царапина не помешает мне выполнять свои обязанности.
— Ладно, но некоторое время тебе придется воздержаться от разных штучек вроде спуска из вертолета по веревке, — проворчал Виркутис. — С точки зрения медицины, я не вижу никаких причин для твоего ухода в отставку. Но ты малость устал, Доминикас. А некоторые могут сказать, что даже слишком устал.
— Что это значит?
— А это значит, что люди — я имею в виду некоторых представителей правительства, бизнесменов и влиятельных горожан, — так вот, они считают, что ты прекрасно проявил себя как командующий Силами Самообороны, но горяч и настроен сейчас слишком решительно, а это, возможно, не совсем приемлемо для наших планов, которые следует осуществить.
— Вы предлагаете мне уйти в отставку, господин министр? — возмутился Пальсикас. — Это так?
— Нет, не предлагаю, Доминикас, — ответил Виркутис. — Просто хочу, чтобы ты подумал об этом, вот и все. Ты всегда был прогрессивно мыслящим человеком, Доминикас, но, учитывая все, через что тебе пришлось пройти, возможно, твой взгляд на вещи несколько затуманился.
— Я не согласен с этим, господин министр! — сердитым тоном возразил Пальсикас. — Моя военная карьера, да и вся жизнь были направлены только на защиту моего дома и моей страны. А теперь вы говорите мне, что я не могу делать это как следует и быть объективным?
— Я просто предлагаю тебе подумать об этом, Доминикас. Я знаю, ты не слушаешься меня, мой юный друг, и все же послушай, что я скажу тебе сейчас. Ты создаешь сильную и независимую страну, но, может быть, уже настало время вылезти из окопов и понюхать полевые цветы, а не давить их танками и не сажать на них вертолеты. Ты понимаешь, Доминикас? И прекрати называть меня министром, иначе вместо хорошеньких медсестер я приставлю к тебе здоровых страшных санитаров.
При этих словах Виркутиса Пальсикас не смог удержаться от улыбки. Он согласно кивнул.
— Хорошо, хорошо. Возможно, через год или два я подумаю об отставке. Но сейчас мне нужно заново организовывать свой штаб. Если у вас ко мне больше нет дел, то я возвращаюсь в Тракай.
— Нет, есть еще кое-что. — Виркутис отстранил адъютанта Пальсикаса и, взявшись за ручки инвалидной коляски, в которой сидел генерал, выкатил ее в коридор, прокатил мимо лифта, по главному коридору здания парламента, и повернул направо к богато украшенным двойным дверям. Два вооруженных солдата распахнули их.
— Черт побери, в чем дело, Альги? — спросил Пальсикас, когда понял, куда они направляются.
— Называй меня министр, генерал, — проворчал Виркутис. — Господи, да будешь ты меня когда-нибудь слушаться?
Более двухсот мужчин и женщин — членов литовского парламента — встали при появлении в зале заседаний Пальсикаса и Виркутиса. Прозвучали фанфары, и парламентский пристав громко объявил:
— Господин президент, члены парламента, уважаемые гости. Начальник штаба Сил Самообороны генерал Доминикас Пальсикас!
Зал заседаний огласили оглушительные аплодисменты, находившиеся рядом хлопали Пальсикаса по плечам. Когда Виркутис выкатил коляску с генералом Пальсикасом на сцену, их окружили фотографы. Спикер парламента постучал молотком, призывая к тишине, но это не помогло, и аплодисменты продолжались еще несколько долгих минут.
— Слово предоставляется президенту республики, уважаемому Гинтарасу Капосиусу, — объявил спикер. Капосиус поднялся с кресла, в котором сидел рядом со спикером, подошел к инвалидной коляске Пальсикаса и встал рядом.
— Господин председатель, члены парламента, уважаемые гости. Я знаю, что еще не наступило время для торжественных церемоний. Вражеские войска все еще находятся на земле Литвы. Наша страна продолжает страдать от последствий ядерного взрыва, понадобится еще много дней, чтобы оценить ущерб, нанесенный нашей стране и ее народу.
Но сегодня мы собрались здесь, чтобы отдать дань уважения человеку, который своей храбростью и умелым руководством помог спасти нашу страну от настоящей катастрофы. Имея дело со значительно превосходящим по силам противником, он, имея в своем распоряжении небольшие отряды, устраивал засады, тщательно планировал и превосходно осуществлял партизанские налеты на войска белорусских захватчиков. Для всех нас он настоящий герой, вдохновитель литовского народа и всех свободных людей во всем мире.
Раздавшиеся вновь аплодисменты звучали несколько минут, пока Капосиусу наконец не удалось остановить их.
— Но есть еще одно свидетельство нашей признательности, которое я обязан продемонстрировать. В знак своей преданности правительству и народу Литвы генерал Пальсикас передал члену парламента две очень ценные вещи. И сейчас я с радостью возвращаю их ему, чтобы продемонстрировать, как мы уважаем его, как гордимся им и всем тем, что он сделал для нашей страны. Госпожа Куликаускас?
Сбоку на сцену поднялись Анна Куликаускас и капрал Георг Манатис. Капрал держал реликвии, а Анна развернула литовский флаг, в который был завернут меч Великих Князей, и бережно передала его Доминикасу Пальсикасу. Под оглушительные аплодисменты членов парламента Пальсикас поднял меч над головой, чтобы все могли видеть его.
Но в этой атмосфере всеобщего ликования Пальсикас видел только одного человека — Анну. Взгляд ее был устремлен на него, и в это мгновение Доминикас понял, что зародившаяся между ними любовь прошла все испытания, становясь только крепче день ото дня. У Пальсикаса мелькнула мысль, что, может быть, существует нечто более важное, чем борьба за страну. Возможно, кто-то сражался не за знамя или меч Великих Князей, а за людей, своих любимых, за свою семью, друзей. И теперь, когда эта битва закончена, может быть, солдатам старшего поколения, потрепанным в боях, следует отойти в сторону и уступить свое место молодым львам. Как иначе молодежь может научиться защищать свои дома, свой народ и свой образ жизни?
Пальсикас увидел браслет с личным номером Алексея Колгинова, который был застегнут на эфесе меча. Он дотронулся до браслета, вспоминая своего друга, но не стал снимать его, а оставил на мече как символ старого и нового. Повернувшись к Манатису, генерал передал ему меч.
— Береги его, Георг. — Молодой капрал оцепенел от изумления, но Пальсикас только улыбнулся и не стал ни отдавать приказа, ни объяснять свой поступок. Доминикас знаком попросил Анну нагнуться к нему, а когда она сделала это — поцеловал ее в щеку.
— Пойдем со мной, Анна, — произнес он сквозь радостные крики и шквал аплодисментов. — Останься со мной навсегда.
Она кивнула и, не обращая внимания на покатившиеся из глаз слезы, поцеловала Доминикаса, а затем вежливо, но решительно отстранила министра обороны от инвалидного кресла и выкатила Пальсикаса из здания парламента на теплое весеннее солнце.
— Мне кажется, — обратился доктор Виркутис к президенту Капосиусу, — что этот мальчик наконец-то решил послушаться меня.
Технологический центр аэрокосмических вооружений, Невада,
28 апреля, 05.45 по местному времени.
— Это просто подлость, — с горечью произнес Хэл Бриггс.
Бриггс, Брэд Эллиот, Джон Ормак, Патрик Макланан, Венди Торк, Анжелина Перейра, Пол Уайт, Келвин Картер и другие старшие офицеры и инженеры Центра и подразделения «Отчаянный волшебник» Управления поддержки разведопераций стояли возле небольшого здания командного пункта в это холодное мрачное утро. Находился здесь даже Фридрих Литвин — молодой литовский офицер, которого спецназовцы из подразделения «Отчаянный волшебник» вывезли из Литвы несколько месяцев назад.
Перед зданием стоял транспортный самолет С-22В — модифицированный вариант реактивного лайнера «Боинг-727», и поскольку все опознавательные знаки ВВС были закрашены, то он выглядел, как обычный самолет гражданской авиации, готовый к вылету.
Заместитель директора Агентства национальной безопасности Джон Маркрайт, возглавлявший комиссию расследования разведуправления Министерства обороны, обернулся и бросил сердитый взгляд на Бриггса:
