Убить, чтобы воскреснуть - Арсеньева Елена (список книг TXT) 📗
Альбина с изумлением прислушалась к собственному сердцу, которое, как всегда, почему-то чрезвычайно глупо забилось при упоминании фамилии Налетова. И, главное, Г. П. Хотя, конечно, это был другой Налетов — тот самый, знаменитый, светило отечественной хирургии, начинавший свою блестящую карьеру в Горьком, ныне — Нижнем Новгороде. Про С. Е. Кавалерова Альбина слышала впервые в жизни и решила, что он попал на снимок случайно, просто как коллега великого человека. Однако вторая статья, пусть и без фото, заставила ее переменить мнение, поскольку целиком посвящалась этому самому Кавалерову. Называлась статья «Врач-убийца». Кавалеров и был врачом-убийцей! Несколько раз во время его операций умирали люди, и никто, конечно, ни в чем не обвинял врача: бывают случаи, когда медицина бессильна, однако вдруг стало известно, что несчастные умерли от болевого шока. Сначала подозревали анестезиолога, но вскоре выяснилось, что виноват Кавалеров, который похищал морфий и разбавлял эфир. Или делал что-то подобное с обезболивающими препаратами — в статье об этом было написано весьма туманно. Почему и как разоблачили Кавалерова — умалчивалось вообще. Просто — «выяснилось, что…» Заканчивалась статейка многообещающе: «Врач-убийца понес заслуженное наказание!»
Когда Альбина дочитывала статью, вошла Алина Яковлевна.
— Да что ж тебя ничего не заставишь делать! — воскликнула она плачущим голосом. — Опять расселась! Опять читаешь!
— Кстати, ты могла бы заметить, что я не сижу, — обреченно вздохнула Альбина, вволю наслушавшаяся в своей жизни рассуждений на тему: «Лень раньше тебя родилась!» — Но тут столько всякого старья, которое я не решаюсь без тебя выбрасывать… Эти бумажки, надеюсь, мы больше не будем хранить?
Альбина потрясла в воздухе пожелтевшими страничками и нахмурилась при виде судороги, исказившей лицо матери.
Да что такое? Что она опять не так сделала?
Алина Яковлевна нагнулась, двумя пальцами подняла с полу целлофановую обертку, в которой хранились вырезки, и с брезгливым выражением сунула ее в коробку, предназначенную на выброс.
— Выкинь к чертовой матери, — сказала оскорбленным тоном. — Тем более что это все, что осталось от твоего папаши… кем бы он ни был!
— Эй, проснитесь, хватит вам храпеть!
Сердитый оклик вырвал Альбину из оцепенения.
Проснитесь? Она разве спала?
С трудом распрямив затекшую шею, подняла голову, которая, оказывается, лежала на плече отца Афанасия. Тот протер глаза — очевидно, тоже вздремнул, — однако вид у него был насупленный, и Альбина поняла, что ее поведение сурово осуждается. Ведь на дворе последний день Великого Поста, а она — голову на плечо! И кому?! Но, с другой стороны, — аще в дорозе, аще в болести…
Покончив с моральными терзаниями, Альбина глянула в окно и чуть не вскрикнула, увидав дикую картину. «Газель» стояла посреди реки… ну, предположим, речки шириной метров пятьдесят, но все равно — посреди. Серая вода морщинилась под ветром, течение густо гнало шугу, а сверху сыпался мелкий колючий снежок.
— Что случилось? — испуганно спросила Альбина. — Почему мы не едем?
— Все! Приехали! — буркнул водитель. — Мотор заглох!
Священник перекрестился.
— А мы вообще-то где? — тупо поинтересовалась Альбина. — Что-то я ничего не пойму. От города далеко? Может, вернуться и позвонить?
Шофер глянул так, что она поперхнулась.
— Спать надо меньше! Мы уже четвертый час в пути. Приехали, можно сказать! Десять кэмэ до поселка осталось, а оттуда до Синички рукой подать. И вот — надо же! Тут, бывало, с маху перелетывали, а уровень воды из-за шуги поднялся, ну, я и сел.
Он потерзал стартер:
— Вот видите?
Пассажиры ничего не увидели, зато услышали некое жалобное чиханье и чавканье с подвыванием.
— А… теперь как? — осторожно полюбопытствовал отец Афанасий, поглядев на часы. — К обедне-то успеем? Чтобы там обернуться и всенепременно быть ко всенощной в обители!
Шофер покосился на него со злой обреченностью:
— Не шути! Лучше молись, чтобы хоть кто-то по берегу проехал, да увидел нас, да чтоб догадались трактор прислать.
— Но ведь это неизвестно, сколько протянется, — с сомнением сказала Альбина. — Может, попробуем как-нибудь вброд? А там, наверное, найдется какая-нибудь попутка…
— А машина? А благотворительный груз? — в один голос и одинаково сурово вопросили водитель со священником.
— Да ты что, думаешь, пройдешь здесь, аки Христос по суху? — добавил ехидно шофер. — Неведомо, какие ямищи половодье намыло. Мы вот по капот сели, а ты вообще с ручками и ножками уйдешь.
Альбина поежилась. С ручками и ножками? А на дворе, судя по снежку, скорее минус, чем плюс. Да, несмотря на раннюю Пасху, весна, пожалуй, будет затяжная, поздняя…
Шофер задрал ноги, упершись ими чуть ли не в ветровое стекло. Альбина покосилась на него с возмущением и вдруг заметила, что отец Афанасий стыдливо проделывает какие-то телодвижения, словно пытаясь сделать нечто подобное. Глянула вниз и ахнула, увидев, что ее ботиночки начинают погружаться в воду.
— Нас заливает! — крикнула панически. — Мы что, тонем?
— Ну, шуга тает, — философски отозвался шофер. — Уровень прибавляется. Все нормально.
Если шуга тает, то на улице скорее плюс, чем минус. Но почему тогда такая холодина?
Сейчас это было слишком сложно для Альбины. Стиснув зубы, она подобрала под себя ноги, но через минуту поняла, что долго скрючившись не выдержит, и последовала примеру мужчин.
Те с двух сторон тотчас воззрились на ее ноги: священник, надо полагать, с осуждением — все-таки подпорки сосуда греха и все такое! — ну а шофер не без интереса. Альбина мысленно похвалила себя, что неделю назад разорилась на отличные итальянские ботиночки (все-таки хождения к новым русским обязывали!), а главное — что надела сегодня брюки. Хороша бы она была сейчас — в черных-то колготках, которые имеют обыкновение рваться в самую неподходящую минуту! А тут как ни тужится водила, ну нипочем ему не удается пронзить взором плотный шерстяной покров брючной ткани! И отец Афанасий вроде поутих, перестал мысленно тревожить память блудниц вавилонских…
В тупом, тяжелом молчании просидели не меньше часа, изредка поерзывая, ненадолго опуская ноги и вновь задирая их. Какое-то время в кабине еще хранилось тепло, но постепенно все выветрилось. От воды шел лютый холод. Вскоре температура снаружи и внутри вполне уравновесилась. Шуга шла все более плотно…
Водитель сначала шепотом, потом все громче начал материться.
— Не надо! — пискнула Альбина, чувствуя себя все более невыносимо, однако шофер словно не слышал.
— Скажите, у вас дети есть? — вдруг спросил священник.
— У меня, что ли? — повернулся к нему водитель.
— У вас, у вас.
— Да пока не нажил, — передернул плечами тот. — Женился только полгода назад, но как-то еще не…
— Тогда вам следует быть особенно осторожным в выражениях, — перебил священник. — Я читал о недавних исследованиях биологов. Они пришли к ошеломляющему выводу, что с помощью словесных мыслеобразов человек способен создать или разрушить свой генетический аппарат.
Шофер вдруг оживился:
— О! Я знаю классный анекдот про генетику! У одной русской бабы родился негритенок. Она, естес-сно, завыла: муж меня убьет, что делать?! Доктор ее пожалел, пошел объясняться с мужем, а там сидит амбал метр девяносто что вдоль, что поперек. Ну, доктор испугался, посылает вместо себя медсестру: скажи, мол, что произошла мутация на генетическом уровне, оттого и родился черный ребенок. Сестра увидела амбала, сама испугалась и посылает сторожа: так, мол, и так, скажи, что произошла мутация на генетическом уровне, потому и родился абсолютно черный негритенок у белой женщины. Сторож вышел к амбалу. «Ну что, — говорит, — мужик? Мутатор надо почаще мыть, а то он у тебя черный был, как… В результате негр у тебя родился, Геной назвали!»
Водитель радостно захохотал. Альбина не сдержалась — тоже прыснула. Нет, ну правда — смешно. Послышалось ей, или отец Афанасий издал что-то вроде хихиканья?.. И вдруг он встрепенулся, уронил ноги в воду, прошипел что-то невнятное и замахал руками:
