Последний дон - Пьюзо Марио (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Дон был в таком хорошем расположении духа, что позволил Роз-Мари убедить себя посмотреть вместе с ней телевизор в гостиной во второй раз за неделю.
Потратив четыре часа на просмотр телеужасов, он сказал Роз-Мари:
– Да разве можно жить в таком мире, где каждый делает, что ему заблагорассудится? Где никого не наказывает ни Бог, ни человек, где никому не приходится зарабатывать на жизнь? Неужели есть женщины, следующие каждой своей прихоти? Неужели мужчины такие глупые слабаки, уступающие любому капризу, любому легковесному обещанию счастья? Где честные мужья, трудящиеся в поте лица, чтобы заработать на хлеб, думающие, как лучше защитить своих детей от судьбы и жестокого мира? Где люди, понимающие, что кусок сыра, стакан вина и теплый дом в конце дня – достаточная награда за труды? Кто эти люди, рвущиеся к какому-то загадочному счастью? Какой бедлам они устраивают из жизни, какие трагедии создают из ничего! – дон погладил дочь по волосам, пренебрежительно махнув в сторону экрана. – Пусть они все отправляются на дно морское. – После чего выдал дочери последнюю кроху мудрости: – Каждый отвечает за все, что он делает.
В ту ночь, оставшись в своей спальне в одиночестве, дон вышел на балкон. Все дома в окрестностях были ярко иллюминированы; слышался звон теннисных мячей на кортах, виднелись игроки в окружении огней. В такой поздний час дети на улице не играли. Дон видел охранников у ворот и вокруг дома.
Он ломал голову о шагах, которые необходимо предпринять, чтобы предотвратить грядущую трагедию. Любовь к дочери и внуку омывала его душу, придавая старости смысл. Он просто будет защищать их, как сумеет. Затем он рассердился на себя. С какой стати он всегда предвидит трагедии? Он решил все проблемы в своей жизни, решит и эту.
И все же в его сознании водоворотом кружились всяческие планы. Дон подумал о сенаторе Уэввене. Год за годом он давал этому человеку миллионы долларов, чтобы тот провел закон, обеспечивающий легализацию азартных игр. Но сенатор скользок, как угорь. Ужасно жаль, что Гронвельта уже нет в живых; Кросс и Джорджио не настолько искушены, чтобы успешно подталкивать сенатора. Быть может, империя игр так никогда и не воцарится.
Затем дон подумал о своем старом друге Дэвиде Редфеллоу, ныне, в комфорте проживающем в Риме. Быть может, настало время вновь ввести его в Семью. Со стороны Кросса очень мило, что он прощает своих голливудских партнеров. В конце концов, он еще молод. Возможно, он не знает, что даже единственное проявление слабости может оказаться фатальным. Дон решил вызвать Дэвида Редфеллоу из Рима и что-нибудь предпринять по поводу кинобизнеса.
Глава 11
Через неделю после смерти Боза Сканнета Кросс получил через Клавдию приглашение отобедать у Афины Аквитаны в Малибу.
Он вылетел из Вегаса в Лос-Анджелес, взял машину напрокат и прибыл к охраняемым воротам Колонии Малибу, когда солнце только-только коснулось океана. В доме Афины уже не было специальной охраны, хотя секретарша в гостевом флигеле, как и в прошлый раз, проверила его личность и открыла ворота. Кросс зашагал через обширный сад к дому на берегу. Там его снова встретила миниатюрная горничная-латиноамериканка, проводившая в заполненную морской зеленью гостиную, из которой до волн Тихого океана, казалось, рукой подать.
Дожидавшаяся его Афина выглядела даже более прекрасной, чем ему запомнилось. Она оделась в зеленую блузку и слаксы, отчего будто растворилась, став частью тумана над океанской водой, раскинувшейся за ее спиной. Кросс не мог отвести от нее глаз. В знак приветствия она пожала ему руку, а не поцеловала в обе щеки, как принято в Голливуде. Напитки были уже готовы, и Афина вручила Кроссу бокал. В нем оказалась минеральная вода «Эвиан» с лимонным соком. Они присели в большие мятно-зеленые мягкие кресла лицом к океану. Заходящее солнце рассыпало по комнате зайчики, будто золотые монеты.
Кросс настолько сильно воспринимал красоту Афины, что теперь вынужден был склонить голову, чтобы не таращиться на нее. На золотую шапку волос, кремовую кожу, на ее стройное тело, вытянувшееся в кресле. Солнечные зайчики плясали в ее зеленых глазах, играя в прятки с тенью. Кросс ощутил острое желание прикоснуться к Афине, быть ближе к ней, овладеть ею.
Афина словно и не догадывалась о чувствах, которые пробуждала в нем. Отхлебнув из бокала, она негромко промолвила:
– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы помогли мне остаться в кинобизнесе.
Звук ее голоса еще больше зачаровал Кросса. В нем не было ни зноя страсти, ни зова. Но тон был настолько бархатным, полным такой царственной уверенности и все же таким теплым, что Кроссу хотелось лишь одного: не дать ей умолкнуть. «Господи Боже, – подумал он, – да что же это такое, черт возьми?» Устыдившись того, что Афина имеет над ним такую власть, он пробормотал, по-прежнему не поднимая головы:
– Я думал, что смогу заставить вас вернуться к работе, воззвав к вашему корыстолюбию.
– Подобной слабости среди моих многочисленных недостатков нет. – Афина отвела взгляд от океана, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. – Клавдия сказала мне, что студия расторгла соглашение, как только мой муж покончил с собой. Вам пришлось вернуть им картину и согласиться лишь на процент.
Кросс хранил на лице непроницаемое выражение, надеясь изгнать все чувства, испытываемые по отношению к ней.
– Наверно, я не очень хороший бизнесмен, – проронил он, желая создать у нее впечатление собственной бестолковости.
– Ваш контракт писала Молли Фландерс, – возразила Афина. – Она в своем ремесле лучшая. Вы могли бы держаться за него.
– Это вопрос политики, – пожал Кросс плечами. – Я хочу внедриться в кинобизнес надолго и не желаю заводить столь могущественных врагов, как студия «ЛоддСтоун».
– Я могла бы вам помочь. Я могла отказаться возвращаться в картину.
Кросс затрепетал, осознав, что она готова пойти на такое ради него, и поразмыслил над предложением. Студия все равно могла потащить его в суд. Кроме того, мысль стать должником Афины была для него просто невыносима. И тут ему пришло в голову, что хотя Афина и прекрасна, это вовсе не означает, что она глупа.
– А зачем вам это? – поинтересовался он.
Поднявшись с кресла, Афина подошла к панорамному окну. Пляж погрузился в серую тень, солнце скрылось, и в океане засверкало отражение горных хребтов по ту сторону дома и Тихоокеанского прибрежного шоссе. Глядя на покрытую рябью воду, ставшую иссиня-черной, Афина проговорила, не поворачивая головы:
– Зачем мне это? Просто я знала, что Боз Сканнет мог дать фору любому, и пусть бы он оставил хоть сотню предсмертных записок, мне наплевать, я знаю, он ни за что не убил бы себя.
– Кто умер, тот умер, – развел руками Кросс.
– Это верно. – Афина повернулась, поглядев прямо на него. – Вы покупаете картину, и вдруг Боз очень кстати совершает самоубийство. Вы мой главный кандидат на роль убийцы.
Несмотря на строгое выражение, ее лицо было так прекрасно, что Кросс не в состоянии был вполне контролировать собственный голос.
– А студия? Маррион – один из могущественнейших людей страны. Как насчет Бентса и Скиппи Дира?
– Они поняли, о чем я их просила, – покачала головой Афина. – В точности как и вы. Они продали картину вам. Им было наплевать, что меня могут убить по окончании съемок. Но вам было не все равно. И я понимала, что вы поможете мне, хотя и сказали, что не в состоянии это сделать. Когда же я услыхала, что вы покупаете картину, то в точности поняла, как вы поступите. Но, должна сказать, не думала, что вы сумеете сделать это настолько умно.
Внезапно она подошла к нему, и Кросс поднялся из кресла. Афина взяла его ладони в свои. Он почуял аромат ее тела, ее дыхание.
– Это единственное зло, которое я совершила за всю свою жизнь, – промолвила Афина. – Заставила кого-то пойти на убийство. Это ужасно. Было бы куда лучше для моей совести, если бы я сделала это сама. Но я просто не могла.
