Не кради мои годы - Кларк Мэри Хиггинс (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Мария вспомнила, как содрогнулась от ужасной картины. Набрав 911, она смогла лишь крикнуть: «Папа умер! Моего отца застрелили!»
Полиция прибыла через несколько минут. Мария никогда не забудет, как они смотрели на маму и на нее. Обнимая отца, она тоже сильно испачкалась кровью, и один из полицейских заметил, что этим своим действием она усложнила картину преступления.
Мария заметила, что тупо смотрит на свое отражение в зеркале. Часы на туалетном столике показывали около половины восьмого. Надо было собираться, ее ждали в траурном зале в девять.
«Надеюсь, Рори уже подготовила маму», — подумала она.
Рори Стейгер, крепкая шестидесятидвухлетняя женщина, ухаживала за матерью Марии последние два года.
Через двадцать минут, приняв душ и высушив волосы, Мария вернулась в спальню, достала из шкафа черно-белый жакет и черную юбку, на ее вкус, подходящие для похорон. «Обычно, когда в семье кто-то умирает, все одеваются в черное, — подумала она, вспомнив длинную траурную вуаль Джеки Кеннеди. — О боже, почему это случилось со мной?»
Одевшись, Мария подошла к окну. Ложась спать, она оставила его открытым, и от легкого ветерка занавески слегка колыхались. С минуту глядела в сад, затененный японскими кленами, которые посадил ее отец много лет назад. Бегонии и бальзамины, тоже посаженные им, обрамляли патио. От солнца горы Рамапо вдали переливались оттенками зеленого и золотого.
«Как прекрасен этот августовский день. Не хочу, чтобы день был таким красивым, — подумала Мария. — Все так, будто не произошло ничего ужасного. Но нет. Это действительно произошло. Папу убили. Хочу, чтобы было дождливо, холодно и промозгло. Хочу, чтобы дождь залил слезами его гроб. Хочу, чтобы небеса оплакивали его смерть. Он ушел навсегда».
Чувство вины и горя душило ее. Интеллигентный профессор, с радостью ушедший на пенсию три года назад и большую часть своего времени изучавший старинные рукописи, убит так жестоко…
«Как я его любила, но ужасно, что в последние полтора года наши отношения испортились. И все из-за его интрижки с Лилиан Стюарт, ученой из Колумбийского университета, одно существование которой изменило всю нашу жизнь».
С отвращением Мария вспомнила, как однажды полтора года назад, вернувшись домой, она застала мать с фотографиями, на которых Лилиан и отец обнимали друг друга.
«Как я разозлилась, узнав, что это длилось последние пять лет, пока Лили работала с ним на археологических раскопках в Египте, Греции, Израиле и еще бог знает где. Я была просто в бешенстве от того, что он фактически ввел ее в дом, когда мы приглашали на ужин его друзей Ричарда, Чарльза, Альберта и Грэга. Я презираю эту женщину. То, что отец был на двадцать лет старше, вероятно, Лилиан не смущало, — мрачно подумала Мария. — Я пыталась быть справедливой и понять его. Болезнь мамы развивалась в течение многих лет, и папе было трудно наблюдать ее угасание. Но все же у нее бывают просветления. Она до сих пор вспоминает о тех фотографиях. Как больно было ей узнать, что у отца появился еще кто-то. Не хочу об этом думать, — приказала себе Мария, отвернувшись от окна. — Хочу, чтобы папа был жив, хочу сказать ему, как сожалею о том, что спросила его всего на прошлой неделе, насколько хорошей была эта Лилия Нильской Долины в их последней поездке в Грецию».
Подойдя к письменному столу, она посмотрела на фотографию родителей, сделанную десять лет назад. Как влюблены они были друг в друга. Поженились они сразу после школы.
«Я не появлялась на свет целых пятнадцать лет».
Она слабо улыбнулась, вспомнив рассказ мамы о том, как долго им пришлось ждать, пока Господь пошлет им идеального ребенка.
«Впрочем, мама слишком великодушна. Они оба были такие красивые… и элегантные… и очаровательные. Подрастая, я не выглядела сногсшибательной. С копной длинных прямых волос, тощая, словно недокормыш, длинная как жердь, а первые зубы выросли слишком крупными для моего детского лица. Но мне посчастливилось вырасти под стать им обоим.
Отец, папочка, пожалуйста, будь живым, хочу увидеть тебя за завтраком с чашечкой кофе в руке, читающим «Таймс» или «Уолл-стрит джорнал». А я уткнусь в «Пост», в страницу сплетен, и ты посмотришь на меня поверх очков так, что я пойму, как в жизни важно шевелить мозгами».
«Кушать хочется, но только выпью кофе», — решила Мария, выйдя из спальни, и прошла по коридору к лестнице вниз. Задержавшись на верхней ступеньке, она не услышала ни звука из совмещенных спален мамы и Рори. Подумала: «Надеюсь, это означает, что они уже внизу». В столовой их тоже не было, и она прошла в кухню. Там хлопотала Бетти Пирс, домработница.
— Мария, ваша мама совсем ничего не съела. Она захотела в кабинет. Не уверена, что вам понравится ее наряд, но она очень упряма. На ней тот голубой с зеленым костюмчик, что вы подарили ей на День матери.
Мария хотела было возмутиться, но решила, что ей безразлично, взяла свой кофе и направилась в кабинет.
У Рори был растерянный вид. На немой вопрос Марии она кивнула в сторону дверцы шкафа.
— Не дает мне открыть дверь. Не пускает к себе.
Мария постучала в дверцу и медленно ее приоткрыла, тихо произнеся имя матери. Странно, иногда женщина реагировала на свое имя лучше, чем на просто «мама».
— Кэтлин, — тихо произнесла Мария. — Кэтлин, пора выпить чаю с коричной булочкой.
Шкаф был просторный, с полками по обе стороны. Кэтлин Лайонс сидела на полу в его дальнем углу, зажмурившись, испуганно обхватив себя руками и опустив голову, словно боясь удара. Седые волосы почти полностью скрывали ее лицо. Мария опустилась на колени и обняла ее, укачивая, словно ребенка.
— Так много шума… Так много крови… — шептала мама те же слова, которые повторяла, когда произошло убийство.
Наконец она позволила Марии поднять ее и убрать со все еще миловидного лица растрепанные волосы. И снова Мария вспомнила, что мать была всего на несколько месяцев моложе отца и выглядела бы гораздо моложе, если бы не болезнь, которая словно уносила ее в бездну.
Выводя мать из кабинета, она не заметила довольного выражения лица Рори Стейгер и сдавленной улыбки, которую та себе позволила.
«Теперь-то я от нее избавлюсь», — подумала Рори.
Глава 2
Детектив Саймон Бенет из окружного следственного отдела Бергена имел вид человека, вынужденного много времени проводить на открытом воздухе. Лет ему было за сорок, светлые волосы уже поредели, а лицо изрядно покраснело. Пиджак на нем был вечно помят, потому что, как только оказывался не нужен, сразу попадал на спинку стула или на заднее сиденье автомобиля.
Его партнер, детектив Рита Родригес, была изящной темноволосой испанкой лет сорока со стильной короткой стрижкой. Всегда безупречно одетая, она представляла собой полную противоположность Бенету.
Вместе они были сплоченной следственной группой, получившей задание разобраться с убийством Джонатана Лайонса.
В пятницу утром они прибыли на похороны первыми. Следуя теории, что возможный убийца обязательно явится на церемонию, чтобы еще раз повидаться с жертвой, они зорко следили за всеми, кто мог быть потенциальным убийцей. Они тщательно просмотрели фотографии всех досрочно отпущенных заключенных, замешанных в местных ограблениях.
«Любой, кто прошел через такое, знает, что это значит», — подумала Родригес.
Цветов было море, несмотря даже на то, что в некрологе было обращение направлять все пожертвования в местную больницу.
Еще не было девяти часов, когда ритуальный зал стал заполняться. Следователи знали, что большинство пришли из чистого любопытства. Таких Родригес видела сразу. У гроба они стояли излишне долго, пытаясь разглядеть любые следы насилия на лице усопшего. Но выражение лица Джонатана Лайонса хранило безмятежность и демонстрировало мастерство гримера похоронного бюро, виртуозно скрывшего все кровоподтеки.
Последние три дня детективы обивали пороги соседних домов в надежде, что кто-нибудь слышал выстрел или видел кого-нибудь выбегавшим из дома после выстрела. Расследование зашло в тупик. Непосредственные соседи уехали в отпуск, а остальные просто ничего не слышали и не видели.
