Под небом Палестины (СИ) - Майорова Василиса "Францишка" (книги TXT) 📗
— Deus lo vult!
И вот — сам Князь Тьмы возвышается перед ним, невозмутимо стряхивая с сабли капли христианской крови.
Лишь мгновение Альтаир и Жеан смотрели друг на друга, оценивая соотношение сил, однако юноше казалось, будто миновала целая вечность. Во мраке взора правителя промелькнуло изумление. Этого было достаточно, чтобы понять: он тоже видел сон. Высокий и статный, но куда менее внушительного сложения сарацин бросился Жеану наперерез, однако Альтаир остановил его, назвав по имени:
— Халид! — После чего рванулся вперёд, оставив несметную армию.
Расстояние между бойцами с каждой секундой неумолимо уменьшалось, но за эту минуту Жеан успел подумать если не о многих вещах, то о том, как было бы прекрасно, остановись время в последний момент.
«Этого не будет, пока я жив! Я жив, а значит, должен жить!»
Громадная лошадиная туша со всей мощью врезалась в Жеана. Он окончательно очнулся от своего рассеянного бесстрастия, когда Рассвет резко поднялся на дыбы с оглушительным ржанием. Из последних сил удерживаясь в седле и не видя перед собой должного, он взмахнул мечом. Тот упёрся во что-то прочное, но что это было — Жеану не довелось понять прежде, чем упасть на землю. Ловко перевернувшись набок, он вскочил. Теперь врагов разделяли два бездыханных лошадиных тела: должно быть, безотчётный выпад Жеана стал роковым для боевого скакуна Альтаира.
«Превосходно!» — подумал Жеан, но торжество его длилось недолго. Перемахнув через рассечённый труп своего коня, Альтаир кинулся вперёд. Сабля молниеносно прорезала туманящийся воздух. Жеан стремительно увернулся, но лезвие вражеского оружия, подобно змеиному языку, настигало снова и снова. Пространства для прыжков и вывертов не хватало. Необходимо действовать незамедлительно! Не для того Жеан ввязался в этот поединок, чтобы вечно выступать послушной игрушкой в руках обстоятельств — так он всё равно погибнет, разве что от совершенно иных рук. Альтаир произвёл колющий удар, юноша извернулся и заслонился щитом, едва не подставив лицо под наконечник стрелы, прилетевшей с куполообразной башни Давида, и сталь с жутким лязгом натолкнулась на сталь. Соприкосновение было настолько резким, что целый фонтан бордовых искр взметнулся ввысь.
Надрывный вопль вырвался из могучей груди Альтаира. Он отскочил назад.
Неужели Жеану всё-таки удалось ранить его?! Но, задавшись этим вопросом, он похолодел: пёстрые клочья пламени с треском охватывали жухлые верблюжьи колючки и волчцы у ног Альтаира, бок правителя был прожжён до мяса и обильно кровоточил. Палящее солнце и неимоверная сушь сделали своё дело. Всего несколько слабых искр возбудило мгновенное возгорание.
«Огонь! Огонь!» — послышались со всех сторон перепуганные возгласы сражавшихся. Все, как один, бросились врассыпную. Лишь двое, Альтаир и Жеан, остались стоять на воспламенённом бугорке. Острый смрад дыма и горящих трупов бил Жеану в ноздри. Он чувствовал, как воздух накаляется. Ему казалось, будто кольчуга — не что иное, как запертая наглухо, плавящаяся в собственном чаду чугунная печь, он же — обречённый на верное закланье еретик, что уже не ищет спасения от своей неминуемой участи, но ожидает единственного — благодатного избавления.
«Я жив, а значит, должен жить!» — эта мысль, как молния среди ночного неба, сверкнула в голове Жеана, когда Альтаир, ловко проскочив между двумя огненными языками, атаковал снова. Невольно зажмурив глаза, Жеан заслонился щитом, однако это мало помогло ему. Последующий удар сабли был настолько сокрушителен, что сбил с ног. Но, упав на распалённую почву, в самое сосредоточение пламени, молодой крестоносец вскочил быстрее, чем грозный сарацин успел прикончить его. Это не прошло бесследно. В последний момент вражеская сабля полоснула Жеана по боку, и, кажется, Альтаир хотел произвести повторный выпад, когда Жеан метнулся вперёд в колющем ударе. Правитель отстранился. Послышался треск стекла, и какая-то вязкая жёлтая масса излилась на песок, окропив порванную суму на поясе Альтаира. Он отскочил в сторону. Огонь стал распространяться стремительнее, едва уже не задевая за небо, и тогда Жеан понял: в разбитом сосуде содержалось масло.
Боже милостивый! Теперь пламя вовек не потухнет!
Альтаир взвыл от ярости и подался вперёд, когда огонь, точно бич, хлестнул его по лицу со стороны незрячего глаза. Душераздирающий вой перекрыл рёв горящей тверди и звуки битвы, доносящиеся отовсюду. Сдёрнув шёлковую вуаль и втоптав в песок, Альтаир встал, высматривая безопасное место. Жеан, как зачарованный, безотрывно смотрел в его лицо, искажённое мучительным приступом боли и обезображенное страшным ожогом. Опалённые куски кожи алыми сгустками свисали вниз вместе с ошмётками бороды. Обслюнявленные губы щерились в злобном оскале. Грудь судорожно вздымалась и опадала — Альтаиру было тяжко дышать в дыму…
Выходит, он всё-таки из плоти и крови!
Жеан был уверен, что ему хуже, и чувствовал, будто лёгкие его разрываются изнутри. От усталости, боли и голода перед глазами всё шло кувырком, в глотке сохло от жажды и тошноты. Шлем Жеана накалился докрасна. Вскрикнув, Жеан сбросил его — тканевая подкладка под бармицу спасла голову от ожога. Альтаир последовал примеру Жеана.
«И да пребудет с тобою вовеки Царствие Божие!» — звонким эхом звучала в ушах Жеана отчаянная мольба внутреннего голоса, пока безумный танец пламени, стали и крови продолжал своё лихое игрище на поле брани. Жеан уворачивался от ретивых языков. Альтаир же, не щадя плоти, целенаправленно бросался прямиком в полымя, лишь бы только добраться до заветной цели. Боевые сотоварищи пытались помочь ему, однако тот, как в чаду, выкрикивая на родном языке что-то о священной воле Аллаха и Пророка Его, настойчиво прогонял их обратно в бой. Альтаир в прямом смысле вспыхивал. Жеан падал и поднимался, истекая кровью, и оба они захлёбывались в дыму.
Есть ли конец этой адской круговерти? Почему Жеан до сих пор пребывает в сознании, если душа его давно должна была вырваться из тела и воспарить к утопающим в звереющем багрянце небесам? А быть может, это уже не тело, но душа исполняет свой последний долг перед Творцом? А быть может, это уже не земля, но преддверие к долине огня и серы? Альтаир же, куда более походящий на полуразложившегося, восставшего из могилы мертвеца, — уже и не Альтаир, но его верный проводник по направлению туда?
«Если не я, то кто же?»
Даже меч Жеана не выдержал столь рьяного напора. Один из последующих ударов отколол от него добрую половину, и вот, когда Жеан уже хотел сдаться, оглушительный грохот ударил по ушам и всполох света прорезал затемнённое небо, обратив его в белую бездну. Невыразимо ужасающую белую бездну.
«Смерть?
Не верю!»
Огонь вокруг стал стремительно гаснуть, и вскоре Жеан ощутил, как холодная влага начала струиться по его закопчённому лицу. Благодатная холодная влага. Из последних сил он попытался слизать её, чтобы напитать намертво иссушенное горло, но ощутил на языке лишь прогорклый привкус пепла.
«Дышать! Только дышать!» — кружилось в голове Жеана, пока он, жадно хватая ртом остатки воздуха, противостоял мощным атакам со стороны хотя и чрезмерно потрёпанного, по-прежнему недюжинно сильного врага, который без затруднения орудовал и саблей, и щитом. Но вот дымный мрак начал сгущаться. Голова у Жеана пошла кругом, грудь сдавила непосильная, болезненная тяжесть.
«Какое странное чувство…»
— Перед неверным я не держу слов! Неверный мёртв! — это стало последним, что он услышал, ожидая ощутить боль. Однако снова ощутил лишь тяжесть.
Но внезапно, когда Жеан уже не чувствовал ничего, кроме неожиданного холода, мимолётная, но невероятно острая мысль «Если не я, то кто же?» хлынула ему в мозг разрывающей вспышкой боли.
Юноша приподнялся и, кажется, даже сел, видя, как удаляется в ядовитом тумане величественная фигура его извечного врага и как открывается взору каменная кладка Иерусалимской стены.
«Силы есть. Главное — сплотить их!»
Он поднялся и, глухо кашляя, поплёлся за Альтаиром, что уже вложил саблю в ножны и, сомкнув руки на груди, взывал к Аллаху песнью — заунывной, надсадной и отдающейся в ушах дьявольским криком.
