Классный выдался денёк! (сборник) - Дружинина Марина (полная версия книги TXT) 📗
На бой «курантов» выглянул в коридор дедушка и, как заправская кукушка из часов, прокричал восемь раз ку-ку.
А мама схватилась за голову:
– Ну нельзя же так поздно в школу приходить!
– «Лучше поздно, чем никогда»! – весело напомнил Вовка любимую пословицу и выскочил наконец из дома.
Примчался Вовка в школу и тут же наткнулся на завуча Михаила Яковлевича.
– Где сменная обувь? – грозно сверкнул глазами Михаил Яковлевич.
– Дома забыл, – промямлил Вовка.
– Давай дневник!
И завуч написал замечание: «Нет сменной обуви». Немного подумал и добавил: «Явился в школу крайне взмыленный и взлохмоченный». Потом взглянул на часы и ещё записал: «Опоздал на занятия». И только после этого отпустил Вовку.
Вовка – скорей в класс. А там контрольная работа уже началась.
– Почему опоздал? – Алевтина Васильевна спросила так строго, будто и не знала, что «поздно» лучше, чем «никогда». И, не дожидаясь ответа, тоже написала замечание: «Опоздал на контрольную работу».
В общем, совсем унылый вид стал у дневника. Как, впрочем, и у его хозяина. И это за каких-то десять минут!
На следующий день Вовка вскочил ни свет ни заря. И как начал носиться по квартире: то в ванную забежит, то на кухню, то в комнату. Мигом собрался в школу! Бабушка и не вспомнила про свои «куранты». А дедушка-«кукушка» вообще ещё не проснулся!
– Вот это сборы! Вот это обороты! – похвалила Вовку мама. – Только куда ты в такую рань? Подожди часок!
с ходу сочинил пословицу Вовка и, схватив сменку, выскочил на улицу.
Подбежал Вовка к школе, а двери-то закрыты! И никого, даже охранника, не видно. Только воробьи да синицы весело прыгают по школьному двору. Действительно, оказалось слишком рано.
«Ничего, подожду, – сказал себе Вовка. – Перед занятиями очень полезна спортивная ходьба».
Он походил вокруг школы спортивным шагом, потом обычным, затем сел на лавочку и придумал вот такое стихотворение:
Вовка записал стихи в блокнот, посмотрел на часы – и бегом в школу! Чуть не опоздал!
Непослушные цыплята
На уроке музыки Глафира Петровна строго сказала:
– Дети! Сегодня я вам продиктую новую песню. А вы записывайте всё очень тщательно, не пропуская ни единого словечка! Итак, начали! «Цып, цып, мои цыплятки…»
А в это время Петька Редькин решил пощекотать Владика Гусева. Владик взвизгнул и подпрыгнул. А Петька захихикал.
– Как вы себя ведёте? Безобразники! – рассердилась Глафира Петровна. – Вы у меня дождётесь! – И продолжала: – «Цып, цып, мои касатки, вы – пушистые комочки…»
А в это время Владик Гусев решил дать сдачи Петьке Редькину. И тоже его пощекотал. И теперь уже Петька взвизгнул и подпрыгнул.
Глафира Петровна рассердилась ещё больше и крикнула:
– Совсем обнаглели! Распустились! Если не исправитесь, то ничего хорошего из вас не получится! Только хулиганы и бандиты! Срочно подумайте над своим поведением!
И стала дальше диктовать про цыплят.
А Петька Редькин подумал-подумал над своим поведением и решил его исправить. То есть перестал щекотать Владика и просто выдернул у него из-под носа тетрадку. Они начали тянуть несчастную тетрадку каждый к себе, и она в конце концов разорвалась. А Петька и Владик с грохотом свалились со стульев.
Тут терпение Глафиры Петровны лопнуло.
– Вон отсюда! Негодники! – закричала она страшным голосом. – И чтоб завтра же привели родителей!
Петька с Владиком чинно удалились. Глафире Петровне больше никто не мешал. Но она уже не могла успокоиться и всё повторяла:
– Накажу! Ух, накажу негодников! Надолго запомнят!
Наконец мы дописали песню, и Глафира Петровна сказала:
– Вот Ручкин сегодня хорошо себя ведёт. И слова, наверное, все записал.
Она взяла мою тетрадь. И стала вслух читать. И лицо у неё постепенно вытягивалось, а глаза округлялись.
– «Цып, цып, мои цыплятки, я вас накажу, вы у меня дождётесь! Цып, цып, мои касатки! Безобразники, как вы себя ведёте? Вы, пушистые комочки, совсем обнаглели! Мои будущие квочки! Из таких, как вы, вырастают бандиты и хулиганы! Подойдите же напиться и подумайте над своим поведением! Дам вам зёрен и водицы, и чтоб завтра же привели родителей! Ух, накажу этих негодников! Надолго запомнят!»
Класс захлёбывался и всхлипывал от смеха.
Но Глафира Петровна и не улыбнулась.
– Та-ак, Ручкин, – произнесла она металлическим голосом. – И ты чтоб без родителей в школу не являлся. А за урок тебе – двойка.
Ну за что, спрашивается, двойка? За что родителей в школу? Я же записал всё, как просила Глафира Петровна! Ни словечка не пропустил!
Дело чести
На переменке Петька Редькин предложил Владику Гусеву:
– Давай с тобой заключимся на «сижу»!
– Это как? – спросил Владик.
– А очень просто. Ты всегда, когда будешь садиться на стул, стол, подоконник, в общем, всё равно куда, хоть на потолок, должен говорить: «Сижу». Если не скажешь, я начинаю считать: раз, два, три… до тех пор, пока ты не скажешь «сижу». Сколько я успею насчитать, столько ты должен будешь исполнить моих желаний. Ну а ты тоже смотри за мной и считай, если я не скажу «сижу». И я буду исполнять твои желания. Это очень интересно!
– Ну ладно, давай, – согласился Владик.
И они потрясли друг друга за мизинчики со словами:
– Ну всё, – провозгласил Петька, – заключились!
Прозвенел звонок, ребята побежали в класс. Владик уселся на своё место, начал доставать тетради и учебники. И вдруг до него донёсся быстрый шёпот: «…десять, одиннадцать…» Он тут же вспомнил, что не сказал заветное слово, и как закричит Петьке: «Сижу!»
Все удивлённо посмотрели на Владика. Некоторые ребята даже покрутили пальцем у виска. Хорошо, что учительница ещё не вошла в класс.
– А я уже насчитал тебе двенадцать желаний! – ехидно захихикал Петька. – Так что готовься.
Когда урок закончился, Петька, фыркнув, заявил Владику:
– Вот, значит, моё первое желание. Подойди к Катьке Плюшкиной и пропой приятным голосом, с чувством:
– Да ты что, Петька! – ужаснулся Владик. – Меня же засмеют все! Не стану я это делать! Придумай лучше другое желание!
– Нет уж, – настаивал Петька, – такое моё желание. Выполняй! А то получится нечестно!
Владик понял, что влип в дурацкую историю. Как он себя ругал, что попался на удочку с этим «сижу»! Но теперь ничего не поделаешь – слово есть слово. Владик старался сдерживать своё слово и поступать честно.
Он собрался с духом, подошёл к Плюшкиной и пробурчал:
Плюшкина взглянула на бледного хлипкого Владика и прыснула со смеху.
– Ты на свете всех дурее! – еле выговорила она. – Совсем рехнулся!
Ребята вокруг тоже захохотали и спросили Владика:
– Ты чего это, Владька? Правда, рехнулся?
