Сказание о еде сибирской. Опыт гастрономического краеведения. - Райхерт Галина (книга бесплатный формат .txt) 📗
Сибяряков, особенно чалдонов-старожилов дразнили «водохлёбами» или «жёлтопупыми». Дескать, они пьют чай до тех пор, пока пуп не пожелтеет... Считалось, что в один присест две сибирячки могли выпить ведерный самовар.
Бытовало выражение пить чай «с полотенцем»: на шею вешали полотенце, которым утирали пот во время долгого чаепития. Такой любитель чая мог пить его «до седьмого пота» (правильнее: «до седьмого яруса пота»). Вот с каким усердием предавались наши предки чаепитию!
Слова «до третьей тоски» применительно к чаю известны по пьесе А.Н. Островского. Драматург описывал, конечно, жизнь российского купечества, но нельзя даже допустить, чтобы сибирские купцы уступали в чем-либо, касающемся чаепития! Поэтому надо привести такую цитату:
«Гаврило. А вот около вечерен проснутся, попьют чайку до третьей тоски...
Иван. До тоски! Об чем тосковать-то?
Гаврило. Посиди за самоваром поплотнее, поглотай часа два кипятку, так узнаешь. После шестого пота она, первая-то тоска, подступает...» («Бесприданница»).
Сквозит все же во фразе Гаврилы и некоторая зависть к замечательному занятию, которое не каждый мог себе позволить! Чай-то, как мы знаем, был дороговат для простого человека, чтобы хлебать его вволю.
Поначалу меньше употребляли чай на Урале и в местах, населенных староверами. Старообрядцы долгое время, как мы уже знаем, не признавали чая, предпочитая чаи из трав, липового цвета, листьев и ягод малины, смородины, из вяленой моркови. Но свой чай они уважали и пили усердно. Да и гостей полагалось сперва напоить чаем, а потом уже накормить.
Глава 6
Дети природы, или Самые древние сибирские жители
«Arma antiqua manus, ungues, dentesque fuerunt,
Et lapides, et item sylvarum fragmiiia rami,
Et flammae atque ignes, postquam sunt cognita primum,
Posterius ferri vis est aerisque I'eperta;
Et prior aeris erat, quam ferri, cognitus usus.
– «Древним оружием были руки, ногти, зубы, камни и
древесные сучья, также огонь, после того как он был
узнан; позднее была открыта сила железа и бронзы; но
употребление бронзы было узнано раньше, чем железа».
Тит Лукреций Кар
«БАБА ЯГА (…) Дак ведь я – дитя природы,
Хошь дурное, но – дитя!»
Л. Филатов, «Про Федота-стрельца, удалого молодца»
Людоеды – злодеи, жертвы, философы
«Но почему аборигены съели Кука?» (В. Высоцкий)
Трудно представить человека, занимающегося в древней обсерватории наблюдением за Луной и небесными светилами, который вернулся в жилище и обгладывает за ужином человеческую лопатку…
Людоедство, оно же антропофагия, – тема щекотливая, даже если говорить о первобытных людях. Ведь даже не все животные едят своих сородичей; известно, например, что собака не ест себе подобных*.
Однако это явление вполне сохранилось и до сегодняшних дней. Конечно, цивилизованные люди неплохо поднаторели в умении есть поедом своих близких, но не в прямом, а в переносном смысле. Здесь же речь идет о настоящем людоедстве, которое в древности было объяснимо, а сейчас, хоть и описывается в СМИ, – довольно дикий пережиток.
Еда – важнейшая основа обособления и разделения людей на племена и народы, потому что с пищей связан и образ жизни, и бытовая и духовная культура.
Задолго до Я. Молешотта**, выдвинувшего идею о том, что «человек есть то, что он ест», первобытные люди инстинктивно и интуитивно осознавали свое тождество не только с окружающей природой, но и в первую очередь с едой.
Заглянув немного назад – на те же 30 – 40 тысяч лет,– мы вынуждены будем признать, что людоедство не только существовало, но знакомо было всем человеческим общинам. Причем не только в случаях жестокого голода, поскольку человеческие кости находили рядом с костями крупных животных. Хотя в голодные времена людоедство представляло самую доступную пищу.
Некоторые исследователи считают, что власть матерей (матриархат) основывалась на том, что женщины не только берегли детей, но и отдавали их племени в случае нужды… И только когда стали поедать врагов – захваченных пленных – и успешно охотиться, главой рода стал мужчина-воин, охотник. На поедание соплеменников было наложено табу. Со временем, когда племена все более обосабливались и возникало отвращение ко всему «чужому», с совершенствованием охоты и достатком мясной пищи люди отказались и от поедания пленных.
Можно сделать вывод, что людоедство носило скорее ритуальный характер, в том числе и поедание врагов. Иногда – с целью приобретения-обретения каких-либо ценных качеств, которыми обладал поверженный враг: силы, ловкости, дерзости, мудрости… Возможно, люди верили и в то, что съеденные родственники (а племя состояло в основном из родственников!) останутся с ними!
Ритуальное людоедство в племени распространялось в основном на молодых, которых приносили в жертву за старших рода, а затем для богов. Жертва должна была быть дорога семье, племени – такова была древнейшая мораль. Само по себе поедание как трапеза становилось второстепенным.
Надо отметить, что человеческое мясо было продуктом нередким, но не повседневным.
Особенности Сибири – во-первых, необозримые пространства, на которых не то что столкнуться с соседними племенами, но и встретиться было сложно, а во-вторых – во все времена изобилие зверя, птицы, рыбы и растительного «подножного корма» позволяет предположить, что людоедство здесь было менее развито, нежели на густонаселенных территориях. Во всяком случае, оно могло преследовать ритуальные цели, но не было результатом голода.
Археологам известно, как отличить останки съеденных людей от просто убитых или умерших, которых некоторые племена не хоронили, а выбрасывали, иногда сжигали. Расколотые и местами обожженные кости и другие натуралистические подробности…
На Енисее (Афонтова гора) обнаружены кости несколько взрослых людей, подростка и ребенка, не просто убитых, а съеденных… Конечно, это не мог быть единичный случай.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
*Пришлось столкнуться с этим фактом в голодные постперестроечные годы, при попытке накормить своих собак тушками песцов и лис, прикупленными по знакомству на звероферме. Прим. автора.
**Молешотт Якоб (1822 – 1893 г.г.) – физиолог, материалист, автор «Учения о пище» и «Физиологических эскизов». Прим. автора.
Память о бытовавшем в древние времена людоедстве сохранилась в сказках. «Как она ужарилась, он вытащил это мясо и съел эту Ягу Ягонишну и все стал знать, как Яга же Ягонишна, сял в ступу, взял помело и пест, пестом понужал, а помелом след заметал и обратно приехал к коту и к воробью. И стали жить да живота наживать» («Жихорка», сибирская сказка,записанная
