Столичный доктор. Том VI (СИ) - Вязовский Алексей (полные книги .txt, .fb2) 📗
— Я так решил еще с утра: сегодня точно напьюсь, — поприветствовал я всех еще одной песней из будущего. — Три часа двадцать минут. Поздравляю всех. Мы это сделали!
Великий князь бодро шел на поправку — дыхание улучшилось, температура и давление были в норме. Кажется, клапан встал на место, теперь ждать, когда зарастут послеоперационные раны и надеяться, что организм примет изделие. Георгий Александрович с интересом расспрашивал меня о полете планера Жуковского, бензиновом моторе Яковлева… Даже выцыганил разрешение вступить в переписку с инженером — все равно тупо лежать в больничной кровати и читать книги великому князю быстро прискучило. А положить планшетик и писать карандашом… Почему бы нет? Раз уж пациент такой большой фанат прогресса…
Рутинные осмотры скинул на коллег, сразу образовалось время заняться делами лаборатории. Славка развернулся в здании клиники уже на целый корпус. Причем Антонов учел мои просьбы вынести эксперименты с опасными бактериями за пределы города — все это направление уехало в Тамбовскую губернию. Там фактически образовался филиал лаборатории, которую можно было смело приравнивать к полноценному НИИ. Семеро сотрудников трудились над устойчивым и продуктивным штаммом пенициллина, еще шестеро занимались инсулином. Всего в «НИИ» работало уже пятнадцать человек. Причем почти все женщины. Кстати, одна из них, по имени Виктория Талль, сама додумалась высевать плесени на лимоны. И там появилась хорошая перспектива. Фактически Вика стала правой рукой и заместителем Антонова, что меня полностью устраивало — все пристроены и все при деле. Госпоже Талль я и подкинул новую работенку с регенерационной установкой. И даже дал добро нанять в штат полноценного химика с университетским образованием. Займется еще подготовкой к синтезу сложных лекарств — я все-таки не сдавался и пытался выудить из памяти формулу изониазида.
Некоторую проблему создал переезд москвичей в Питер. Жилое крыло здания уже не вмещало всех — пришлось раскошелиться на покупку служебных квартир. Заодно заказал еще два Мерседеса. Один для Агнесс, другой служебный. Начал думать в сторону грузового автомобиля — благо немцы уже начали его производить. На его базе вполне можно уже было сделать полноценную «карету скорой помощи». Пока решил закупить образец для Яковлева. Пусть разберет до винтиков, попробует скопировать. Как мне представлялось — основная проблема была не в маломощном моторе (это дело поправимое), а в том, что такой грузовик не был адаптирован для русской зимы. Минимум нужно что-то придумывать с шинами. Может, посоветовать идею с цепями?
Спустя полторы недели мы сняли швы у великого князя, а еще через шесть дней — выписали домой. Розовощекий Георгий Александрович отдарился именными золотыми Паркерами, долго благодарил. А еще была обещана награда от царя. Скорее всего нам вручат какие-то очередные ордена. Я же попросил не навешивать на меня новую награду, а замолвить словечко за Семашко — ему пора было получить следующий классный чин. Николай выбил несколько штатных единиц у Склифосовского, договорился с несколькими «витязями» из военно-медицинской академии, о выходе на работу сразу после выпускных экзаменов. Министерство прямо на глазах начало омолаживаться — ведь ребята фактически начали проходить у нас практику. Сразу после учебы — шли помогать по отделам.
Нашлось время скататься и на завод военно-медицинских приготовлений. Поставки оборудования для производства пенициллина затянулись, но первые партии уже стали приходить. Начался монтаж. Который осложнился… забастовкой! Часть грузчиков и монтажников потребовали увеличить оплату труда, генералы сходу отказали. Даже не разобравшись и не поставив меня в известность. Бастующие заблокировали проходную, начальство пообещало вызвать казаков для разгона. И вот в этот самый момент князь Баталов — весь в белом — появляется на заводе. Нет, реально в первый раз по совету Агнес надел белый плащ. Последний писк моды в Питере! Половина яхт-клуба ходит в такой модели. И тут сразу же, стоило выйти из машины в меня полетели комки грязи. Занятия ушу я не бросал, поэтому навыки быстро уворачиваться от всего и вся не утерял. Начал «качать маятник» отходя за машину. И как только наружу выскочил Жиган с баллонным ключом наперевес и гаркнул матом на протестующих — все мигом прекратилось.
А вот попытки поговорить с бастующими не увенчались успехом. Народ неодобрительно косился на мой моднявый вид, лузгал семечки… И только обещание привлечь комиссию из министерства труда для разбора ситуации смягчило протестующих. Уезжали мы с целыми окнами и попорченными нервами.
Настроение не улучшилось и в Совете Министров. Янжул мне начал жаловаться на то, что фабричных инспекторов просто не пускают на предприятия, избивают, было даже одно убийство. Которое расследуется ни шатко, ни валко.
— Что же МВД? Кажется, Сергей Васильевич придерживается ваших взглядов на рабочее движение?
— Он-то придерживается. Но промышленники стакнулись и зашли к Горемыкину. И тот тормозит наше сотрудничество с полицией.
И тут все было плохо.
— Я поговорю с Сергеем Александровичем, — пора было заходить с козырей.
— Было бы неплохо, — покивал Янжул. — Я же со своей стороны помогу с комиссией по военно-медицинскому заводу.
Увы, поговорить с Великим князем на тему рабочего движения не удалось. Телефонировал в Госсовет — секретарь ответил, что не знает, когда его императорское высочество будет на месте. Мои фамилия и должность информации не добавили. Дома и в яхт-клубе тоже. Мне уже не про рабочее движение узнать хотелось, не бывает так, что целый Председатель Госсовета бесследно пропал. Должен кто-то знать, куда пропал такой большой начальник? И я хорошо знаю этого человека. Надеюсь, и он меня помнит. Граф Шувалов нашелся очень быстро.
— Вы разве не слышали? — удивился он. — Все сейчас в Царском. Три часа назад скончался цесаревич.
Глава 9
СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Вчера, на территорiи завода Яковлева, что у Малой Невки, впервые въ мирѣ человѣкъ совѣршилъ полетъ на аппаратѣ тяжелѣе воздуха. Инженеръ Яковлевъ соѣдинилъ изобрѣтенный имъ керосиновый двигатель съ усиленнымъ летательнымъ аппаратомъ, купленнымъ профессоромъ Жуковскимъ у недавно трагически погибшаго пiонера воздухоплаванiя Отто Лилиенталя. Испытанiя получившейся воздухоплавательной машины проводилъ отставной артиллерiи поручик Петровъ. Полетъ едва не закончился трагедией, когда конструкцiя не выдержала внезапнаго порыва ветра и съ высоты въ три сажени рухнула на землю. Пилотъ съ травмами на каретѣ скорой помощи доставленъ въ больницу, его жизнь внѣ опасности. Аппаратъ пролетѣлъ болѣе ста саженей.
ПЕРЕПИСКА ВѢ НОТАХѢ. Первый кто пришлетъ мнѣ собственный маленькiй вальс, непремѣнно интересный, хотя немного, одинъ только мотивъ, — тотъ, клянусь честью, получитъ небывалую признательность. Редакцiя «Почта Амура». Страстной музыкантъ.
Первым делом я, как и предписано во всех инструкциях, уведомил о случившемся начальство. И не для того, чтобы переложить головную боль, а исключительно для вероятного подкладывания соломки. Николай Васильевич узнал о беде с нашим пациентом тоже недавно. Сказал только: «Жду вас», и отключился.
Мне до Моховой и пешком добираться совсем недолго, а на конной тяге — садиться и выходить дольше. Но и за эти минуты я как на иголках был. Чувство большой жопы, закрывающей собой небосклон и стремительно падающей мне на голову, всё усиливалось. Слишком уж гладко шли события в последнее время. Расслабился. А это чревато…
Склифосовский тоже энтузиазмом не лучился. Судя по всему, давление подскочило: лицо у начальника приобрело красновато-синюшный оттенок.
— Вы знаете подробности? — спросил я вместо приветствия, зайдя в кабинет. — Мне ничего не сказали, я и узнал об этом почти случайно.
— Мне телефонировал Воронцов-Дашков, сообщил о несчастье, но на этом всё. И Вельяминов, и Насилов узнали от меня.
