Столичный доктор. Том VI (СИ) - Вязовский Алексей (полные книги .txt, .fb2) 📗
— Да, я тоже отметил анонимность протокола. Подписи нет. Поэтому совершенно солидарен с невысказанной оценкой.
Раздражение ушло. А гнев остался. Холодный и ясный. Сволочи косорукие решили переложить ответственность со своих бестолковых, но хитрых головок на нас. Понятное дело, свою вину никуда не деть, но теперь она не главная. Более чем уверен, что получивший доступ к императорским ушам так всё и преподнес: если бы не горе-экспериментаторы с бронхоблокатором, спасли бы цесаревича, ничего бы не случилось. Боже, да тут самый натуральный океан дерьма! За свои посты и регалии готовы кого угодно растоптать и унизить. Нет, я понимаю, накосячили. Случается. И неважно, по какой причине. Возьмем за данность, что это произошло. И задницу свою прикрыть хочется. Обычное стремление, вполне естественное. И я бы понял, сооруди они протокол, что смерть приключилась в результате непреодолимых совпадений. Экт оф Год, как пишут в договорах. Мол, никто не в силах был помочь. Слова не сказал бы из-за цеховой солидарности. Осудил бы приватно некомпетентность, может, под настроение и за грудки взял. Настоятельно порекомендовал отставку, но без огласки. Но вот так, подставлять коллег? Такое не прощается.
— Мне всё понятно, — произнес Николай Васильевич. — Делать нам здесь больше нечего. Свою точку зрения я его величеству донесу обязательно. Оставлять это безнаказанным нельзя.
Министр тяжело, со вздохом, встал, начал надевать шинель. И я вслед за ним тоже засобирался. И правда, никто ничего нам не скажет. Здесь и сейчас — так точно.
Поехали на службу. Отставку-то мою пока не приняли, надо продолжать выполнять свои обязанности. Даже обедать не пошел, послал нарочного в ресторан за перекусом. Ели вместе с Семашко, прямо у меня в кабинете. Грустный Николай Александрович, здорово раздобревший на министерских харчах и довольствии, все сокрушался и ругался вслух. Обещал дойти до императора, если понадобится.
— Вы, Николай, дальше вокзала Царского не доберетесь. В министерстве двора такие зубры работают. Да и в секретариате Его величества любую петицию замотают.
— Но как же оставлять подобное без наказания⁇
— Да, да, помню вашу любовь к социальной справедливости — покивал я — Но я в жизни руководствуюсь принципом — делай что должно и пусть будет, что будет.
— Это Сенека?
— Он самый.
За целый день ничего почти и не случилось. Только телефонировал председатель Госсовета. Сам. Мне. Очень странное дело, не по чину вроде, но всё же такое произошло.
— Будьте вечером дома, я к вам заеду к восьми, — велел Сергей Александрович.
Собственно, я и без наставлений великого князя не планировал никуда ходить. Не то настроение. Так что лучше домой, к жене. Перед аквариумом посидеть, или в зимнем саду помедитировать, понюхать цветочки. А самое хорошее — попросить жену помузицировать. Я начал находить свою прелесть в этом личном присутствии при исполнении. Акустика музыкального салона и сам инструмент тому немало способствовали. Пожалуй, так и сделаю. И пока ехал со службы, даже наметил небольшую программку. Начнем с ре-минорной фантазии Моцарта, продолжим шопеновской фантазией-экспромтом, а на третье, пожалуй, что-нибудь из Шуберта.
Но, как известно, человек только предполагает. Я едва успел переодеться, как постучался лакей Вася и доложил, что прибыл высокий гость. Я мельком взглянул в окно. Ого, его императорское высочество сегодня инкогнито, не на членовозе с великокняжеской короной, а на простом ноунейме. Шифруется великий князь, не афиширует нашу ставшую токсичной связь.
Я поспешил встретить Сергея Александровича. Негоже заставлять таких гостей ждать. Соблюдем ритуал, да послушаем послание из высших сфер. Не чай же он приехал пить?
Гость ожидаемо отказался от напитков, сел в предложенное кресло, причем на край, не откидываясь на спинку, будто планировал быстро встать и уйти, едва проговорив то, что собирался. Словно аршин проглотил. Я таким его видел в нашу первую встречу, когда у дяди царя спина отламывалась. Неужели боли вернулись?
— Ваш демарш у его величества был совершенно неуместен, — пошел он в атаку без раскачки. — Вы понимаете, что теперь на службу вас не вернут?
— Даже жалеть не буду, — ответил я. — Бумажная работа — точно не мое призвание.
— И в остальном… Зачем было перечить и навлекать на себя неприятности?
— Потому что нас оболгали. И вы это прекрасно знаете!
Теперь уже я слегка повысил голос. Тоже не железный — внутри все кипит.
— И что с того? — ничуть не смутился великий князь. — Подождать немного, а там бы император остыл и мы бы донесли правильную версию.
Я так понимаю, Сергей Александрович хочет уже до меня донести, что мы со Склифосовским подставились. Ну не удивительно. Паркет в Царском селе больно скользкий. Тут надо иметь особенные навыки передвижения и балансирования.
— А вы знаете, что протокол вскрытия подделали⁈ — возразил я. — Теперь наша точка зрения уже никого не волнует. Ладно мы, случай пусть и громкий, но все-таки частный. Очень печально, что теперь хороший способ лечения, который мог помочь многим, окажется под сомнением. Кто хоть авторы этой инсинуации?
— О подделке уже известно, — как-то неуверенно произнес Великий князь. — Виновные, надеюсь, понесут наказание. Но ваше положение от этого не изменилось. Его величество был очень привязан к брату, и теперь… Мой вам совет: пока нигде не мелькать. Особенно в яхт-клубе.
— Выезд за границу мне будет разрешен? Или велят удалиться в свое имение?
Вопрос родился совершенно неожиданно. Каюсь, интонация была чуть ироничной, самую малость. Это всё от нервов — чуть начинаются неприятности, сарказм из меня так и прет. Хорошо, что продолжение про монастырь удержал в себе.
— Прекратите ерничать! — вспылил в ответ великий князь. — Не стоит злоупотреблять моим хорошим отношением к вам! — и вдруг продолжил совершенно спокойно: — Я попытаюсь получить разрешение в кратчайшие сроки. Наверное, это лучший выход из ситуации. Побудете там, вдали от здешних доброхотов, вас ведь приглашали читать лекции? А за это время волнение успокоится. Ждите пока, я сообщу вам о результатах.
Сергей Александрович встал и двинулся к выходу. Вот же… политик. Знает ведь, откуда всё пошло, но не признается. Зато в случае, если я натворю чего с фигурантами, с чистой совестью скажет, что ничего никому не говорил. Именно поэтому я не стал больше пытаться узнать имена виновников торжества.
Зато как захлопнулась дверь за гостем, я тут же гаркнул:
— Гюйгенса найдите! Ко мне, в любое время! Срочно!
На лестнице застучали каблучки. Агнесс спускалась ко мне.
— Уехал? — задала она риторический вопрос. — Пойдем я тебя буду кормить.
— С удовольствием. Поиграешь потом для меня?
— Конечно!
Жена честно терпела до конца ужина. И только после десерта спросила:
— Плохо всё, да?
Мы почему-то перешли на немецкий. Может, ради того, чтобы хотя бы слуги не поняли ничего? Все одно узнают из газет…
— Трагически погиб Великий князь Георгий Александрович. Брат царя. Скорее всего, уже завтра меня отставят со службы.
— Боже! — жена прижала руки ко рту. — Все после той операции⁇
— Враги при дворе пытаются это так подать царю. Но смерть случилась вследствие дорожной травмы.
Тут я задумался над тем, возможно ли добиться повторного вскрытия? И собственно, где бронхоблокатор?
— Ах, да. Мне хотят запретить ходить обедать в яхт-клуб. Скорее всего, количество визитов в наш дом резко сократится.
— Ну и пусть! — отмахнулась жена. — Будешь дома обедать.
— Я испросил у Сергея Александровича разрешения выехать нам за границу.
И тут Агнесс просто вспыхнула от радости:
— Мы поедем в Вюрцбург⁇
— Не исключено.
— Ура! — Агнесс позвонила в колокольчик. — Василий, принеси бутылку шампанского!
Лакей убежал за шипучкой, а супруга взяла меня за руку:
— То есть, ты больше будешь находиться рядом с женой, мне не придется улыбаться всяким негодяям, и начнешь спать столько надо, а не сколько получится? Одни отличные новости, любимый!
