Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Ховард Алан Трисонг — он же Ховард Хардоа — медленно повернул голову и взглянул на семью Садальфлури. Затем его внимание привлекла эстрада. Взгляд Трисонга проскользнул мимо Герсена и остановился на фигуре Вальдемара Кутта. Улыбка на лице «князя тьмы» стала немного шире.
Разговоры школьных товарищей возобновились. Павильон опять наполнился шутливыми перекличками, но теперь веселье уже не было таким беспечным — все то и дело поглядывали с осторожным любопытством в сторону Ховарда Хардоа.
В конце концов Морна ван Хульген, одна из председательниц комитета, устроившего фестиваль, взяла себя в руки и, подойдя к Трисонгу, обратилась к нему с радушным, даже если и не совсем искренним, приветствием. Ховард вежливо поблагодарил ее за гостеприимство. Морна ван Хульген пригласила его жестом к буфету, предлагая поужинать вместе со всеми. Ховард улыбнулся и отрицательно покачал головой. Морна неуверенно посмотрела вокруг, переводя взгляд с одной группы одноклассников на другую, после чего снова повернулась к любезному человеку, сидевшему перед ней за столом: «Как приятно снова тебя увидеть — прошло столько лет! Никогда бы тебя не узнала, если бы мы случайно встретились — ты полностью изменился! Годы пошли тебе на пользу».
«Да, годы пошли мне на пользу — я не тратил время зря».
«Не помню, с кем ты дружил... Но мы не допустим, конечно, чтобы ты остался в одиночестве. Вот, например, Сол Чиби, ты его помнишь? Он сидит с Эльвинтой Гирле и ее мужем — они переехали в Пуч».
«Конечно, я помню Сола Чиби. Помню всех и каждого, я ничего не забыл».
«Почему бы тебе не составить ему компанию? Или Шимусу Вуту? Уверена, что вам будет о чем поговорить», — Морна указала на столы, находившиеся слева и довольно далеко от эстрады.
Ховард Хардоа бросил быстрый взгляд в сторону поименованных лиц: «Сол? Шимус? Оба, насколько я помню, раздражали меня тупостью и нечистоплотностью. Деревенщина, дубины стоеросовые! А я уже тогда был философом».
«Что ж, все может быть... Но со временем люди меняются».
«В сущности люди никогда не меняются! Возьми, к примеру, меня. Я все еще философ — с той лишь разницей, что с тех пор мои выводы стали глубже и нашли практическое применение».
Морна делала неловкие робкие движения, пытаясь закончить неудобный разговор: «Что ж, я очень рада за тебя, Ховард».
«В таком случае, учитывая соображения, вызывающие у тебя такое удовлетворение, к какой группе одноклассников ты порекомендовала бы мне присоединиться? К семье Садальфлури? Или, может быть, к ван Буйерсам? Почему бы мне не нашлось место у тебя за столом, если уж на то пошло?»
Морна поджала губы и моргнула: «Ну что ты, Ховард! Никто из нас, конечно, не откажется с тобой поговорить — просто в школе, знаешь ли... и я думала...»
«Ты думала обо мне, как о нищем космическом бродяге, который вернулся домой, усталый и несчастный, но полный сентиментальных воспоминаний, чтобы обняться с Шимусом и Солом на встрече одноклассников. В каких-то отношениях, Морна, время подобно увеличительному стеклу. Когда я ходил в лицей, я никогда даже не пробовал ликеры или настойки. Я обиженно мечтал об этих запретных радостях, доступных немногим, красивые маленькие флаконы вызывали у меня завистливое восхищение и томительное любопытство. Будь добра, Морна, позови официанта и присядь рядышком. Мы вместе сравним достоинства «Флоксового нектара», «Голубых слез» и «Настойки-невидимки»».
Морна отступила на шаг: «У нас тут нет официантов, Ховард. Напитки, о которых ты упомянул, поставляются частным подрядчиком. А теперь...»
«В таком случае мне придется принять твое приглашение! — Ховард Хардоа вскочил на ноги. — Мы сядем у вас за столом, и Вимберли, конечно же, не поскупится на пару флаконов из своей корзины». Настойчивым галантным жестом Ховард не оставил бывшей однокласснице никакого выбора — они пересекли павильон и сели за длинный стол, который, как было известно всем присутствующим, негласно зарезервировали сливки местной элиты — Морна ван Хульген, ее супруг Вимберли, Блой и Дженора Садальфлури, Педер Форвельт и его жена Эллисента.
Избранная компания встретила Ховарда Хардоа с прохладцей, ограничившись минимальными приветствиями. Ховард отозвался с беспечностью старого приятеля: «Всем привет! Морна посоветовала мне попробовать старый благородный напиток, «Голубые слезы» — я с удовольствием опрокину пару флаконов. Дамы и господа, примите мои наилучшие пожелания! Пусть продолжается наше празднество!»
«У нас нет никакой официальной программы, — заметила Дженора. — Разве ты не встретил здесь никого из старых друзей?»
«Никого, кроме вас! — заявил Ховард Хардоа. — Никакой программы, говоришь? Ничего, мы посмотрим, что с этим можно сделать. В конце концов, наша встреча должна стать незабываемой! Спасибо, Вимберли, мне не помешает еще флакончик. Эй там, маэстро Кутт, сваляйте что-нибудь позадорнее!»
Вальдемар Кутт изобразил головой и плечами нечто вроде неприязненного поклона. Ховард Хардоа усмехнулся и откинулся на спинку стула: «Кутт ничуть не изменился — все тот же проглотивший палку старый хрыч. Не каждому дано оставаться самим собой. Одни развиваются в одном направлении, другие — в другом. Не так ли, Блой? Ты у нас развился наружу — изрядно прибавил в весе, надо сказать».
Блой Садальфлури побагровел: «Я не хотел бы обсуждать этот вопрос».
Но внимание Ховарда уже отвлеклось: «В славном Блаженном Приюте дидрама Флютера столько благополучных потомков рода Садальфлури, что я уже начинаю забывать, кто кому кем приходится. Насколько я помню, Блой, ты — прямой наследник по старшей линии?»
«Именно так».
«И кто же теперь возглавляет ваш клан?»
«Старший представитель рода — мой отец, господин Номо Садальфлури».
«Но сегодня его здесь нет?»
«Конечно, нет — он же не учился с нами в одном классе».
«А как насчет Сьюби Садальфлури? Она была такой милашкой!»
«Надо полагать, ты имеешь в виду мою сестру, госпожу Сьюби фер Ахе. Она здесь».
«Где она сидит?»
«Там, — Блой ткнул вилкой в сторону другого стола, — со своим мужем, с детьми и друзьями».
Ховард Хардоа повернулся на стуле и рассмотрел темноволосую матрону, сидевшую шагах в двадцати. Поднявшись на ноги, Ховард подошел к этому столу и наклонился над ним: «Сьюби! Ты меня узнаёшь?»
«Насколько я понимаю, мы имеем честь лицезреть Ховарда Хардоа», — холодно произнесла Сьюби.
«Именно так. Но ты забыла представить мне остальных».
«Это мой муж, Поул фер Ахе. Мои дочери — Мирль и Мод. Господин и госпожа Януст из Речной Прогалины. Господин и госпожа Гильди с озера Скуни и их дочь, Хальда».
Ховард Хардоа поздоровался со всеми по очереди и снова обратился к Сьюби: «Как это странно — снова тебя увидеть! Теперь я не жалею, что приехал. Твои дочери очаровательны! Они напоминают мне тебя — такой, какой ты была в их возрасте».
Голос Сьюби похолодел еще на несколько градусов: «Меня удивляет, что ты решился упомянуть о прошлом».
«Поразительно! Как ты смеешь вообще показываться на людях?» — возмутился Поул фер Ахе.
Ховард Хардоа изобразил смущенную улыбку: «Разве меня не пригласили? Разве это не мой класс? Разве я не ходил с вами в одну и ту же школу?»
«О некоторых вещах лучше не вспоминать», — ворчливо отозвался Поул.
«Совершенно верно», — сказал Ховард. Подхватив стул, освободившийся за соседним столом, он поставил его напротив Сьюби и уселся: «Я хотел бы попробовать эту настойку — кажется, она называется «Аммари»? Будь так добр, передай мне флакон».
«Я не приглашал тебя пробовать наши настойки».
«Не будь таким скрягой, Поул! Надо полагать, твоя мельница все еще производит тонну за тонной драгоценной муки из мердока?»
«Мельница все еще работает. И я распоряжаюсь доходами по своему усмотрению».
Откинув голову, Ховард Хардоа рассмеялся: «Как приятно снова с вами встретиться!» Он взял руку сидевшей рядом дочери Сьюби и поцеловал ее пальцы: «Особенно с тобой, Мирль. Красивые девушки вызывают у меня совершенно неумолимое — то есть, я хотел сказать, неутолимое — восхищение. Сегодня же вечером мы договоримся о нашей следующей встрече».
