Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари" (бесплатные полные книги TXT) 📗

Инстинкт подсказывал Сокольскому, что тот человек, который стоит за продажей неясного происхождения стволов, связан и с "сюрпризом", который случайно заполучили в руки оперативники УВР: снайперской винтовкой, которую успели окрестить "ведьмой". Как уплыла старая разработка, отвергнутая за сложностью и нерентабельностью военным ведомством, Сокольский уже знал: якобы утонувший несколько лет назад изобретатель нашёлся сбитым машиной на улице рядом с Витебским вокзалом. Через уголовника Петрова удалось вычислить, что к этому приложил руку другой потенциальный преступник — некий Иванченко, давний соперник Горюнова за сферы влияния. Зачем? Этот вопрос пока был открыт, но Сокольского интересовало и другое: как часто возит из-за границы контрабанду наниматель Ольгина? Почему-то Сокольский был уверен, что если они узнают, что именно, когда и сколько поставляют Горюнову "заграничные партнёры" — это даст ответ на многие интересные вопросы.

— Матвей! — Сокольский остановился у стола аналитика. — Мне нужно, чтобы ты проверил информацию полугодовой давности. Вот тут документы по доставке груза из Финляндии в одну строительную фирму. Значит, что меня интересует: кто тогда принимал груз на таможне, кто отгружал, когда, где именно. Свяжись с пограничниками, но аккуратно, через проверенных людей. Если мы правильно вычислили место передачи контрабандного товара — нельзя спугнуть клиента.

— Понял! — Парень примерно его возраста, белобрысый и крепкий, как тумба, весело оскалился. — Сделаем всё очень осторожно!

— Хорошо! Мне нужны все детали, всё, что только можно найти, вспомнить: количество груза, ящиков, поставщик с той стороны, цвет контейнеров, номера машин, подноготная водителей. Возможно, мы сможем за что-то зацепиться.

— Контейнеры, ящики, водители… Да понял я!

— Понял — тогда работай.

Пока Слава Ольгин прощупывал организацию Горюнова изнутри, Сокольскому и его отделу следовало озаботиться внешними связями и поисками места изготовления оружия. Главное — не мешать друг другу.

Конкурент Горюнова, господин Иванченко, как заказчик убийства, оставался пока на совести майора полиции Михаила Ивановича Малышева. Предъявить Иванченко было нечего, не сам же он нанимал убийц. Майор копал его связи, искал свидетелей, и надеялся, что сможет обнаружить нечто, пока неясно, что именно, чтобы этим "нечто" можно было зацепить подозреваемого. Сокольский так и не решил, позволять ли полицейским копать дальше, и задерживать Иванченко, или предупредить, чтобы пока не трогали. Впрочем, этот вопрос решился сам, без его ведома и вопреки стараниям полиции.

Глава третья. Неожиданности

Утром шеф вызвал их с Пашей к себе и дал задание: доставить к нему Альберта Иванченко.

— Альбертик должен быть у меня, и чем скорее — тем лучше! — сказал он.

— Живой и здоровый? — на всякий случай переспросил Ольгин.

Горюнов посмотрел на него без выражения.

— Помрёт раньше времени — отправитесь вслед за ним, — ответил он равнодушно. — И вот ещё что! Обставите это, как похищение, чтобы ему страшнее было. Только сами не светитесь.

Теперь Слава с Пашей сидели в машине напротив офиса этого самого Альбертика, и гадали, что им делать.

— Я не понял, — признался Ольгин. — Если этот тип — всего лишь старший менеджер, чего его охраняют-то как депутата?

— Ты что, не слышал о Альбертике Иванченко? — удивился Паша.

— А что, должен был?

Паша ухмыльнулся.

— Тебя твой покойный босс и впрямь ни во что не посвящал! Альбертик — он в начале двухтысячных был близким личным другом одного крутого типа. Но тот быстро спёкся, а Альбертик ухитрился прихватить его денежки и вложить в прибыльное дельце. — У Паши была великолепная способность рассказывать так, чтобы слушатель улавливал только общую картину, без единой детали, за которую можно было бы зацепиться. Ни точных дат, ни имён, ни мест действия. — Сам он в тени держится, но кто кем командует в его компании — это вопрос. Ну, и уж конечно, у него хватает бабла нанять себе телохранителей из бывших спецов. Голыми руками его не возьмёшь!

— Иными словами, проще убить, чем поймать, — заключил Слава. — А по доброй воле он к Горынычу ни ногой! И что делать будем?

— Откуда я знаю? — Паша пожал своими квадратными плечами. — Ты вроде парень с головой, вот и придумай.

— Хорошенькое дело! А зачем он вообще хозяину понадобился?

— Договориться никак не могут, насчёт общих дел. Горыныч ему звонил — тот сказал, что мол, занят, а повторять приглашение дважды Горыныч не любит.

Ольгин озадачился.

— А какие у них могут быть общие дела, когда фирма этого Иванченко никакого отношения к перевозкам не имеет? — спросил он.

— Тебе какая разница? — ответил Паша. — Сказано общие — значит, общие. Меньше думай, а ещё меньше спрашивай.

— Да уж! "Не задавай вопросов — не услышишь лжи".

— Чего это ты такое сказал?

— Это не я сказал. Это Моэм.

— Какой Моэм?

— Сомерсет. — Слава облокотился о руль и принялся разглядывать улицу. — Слушай, он когда домой приезжает, его телохранитель провожает до двери?

— Вроде бы. Я вот думаю, может Катьку к нему подослать?

— Сами справимся, — бросил Ольгин. — Поехали к нему на квартиру.

* * *

В масштабах человеческой жизни триста лет — немалый срок! Вот Соединённые Штаты — целая страна, не просуществовала ещё и двухсот пятидесяти, а от начала своего основания до настоящего момента изменилась до неузнаваемости. Что же с ней дальше-то будет? Санкт-Петербург, в отличие от неё, успел справить свой трёхсот тринадцатый день рождения, но лица не потерял.

Побродите по историческому центру Питера! Нет, не по главным улицам, а по боковым, более тихим но не менее таинственным. Вам откроется совершенно особый мир, настоящий лабиринт. Свернули в подворотню — ничего необычного, питерский двор-колодец. А в дальнем углу зияет тёмный тоннель. На головы давит тяжеловесная галерея перехода из одного дома в другой. Дальше снова двор, детская площадка, клумба, напротив — глухая, не оштукатуренная стена с квадратиками вентиляционных отверстий. Наверняка тут был ещё один дом, от которого остался лишь след на стене соседнего. Потом снова тёмный проход, и снова двор, многоугольный из-за закутков, в которых прячутся двери подъездов. Дальше — тупик. Или соседняя улица. Вот взметнулась ввысь изящной аркой одна подворотня, а всего в двадцати шагах от неё — длинный, ломаный тоннель другой, непохожей на неё, как ночь не походит на день. Здесь путь вам преградит изящная решётка с коваными цветами и листьями, а там — прямые, квадратные прутья, как разделительные знаки: "Не смей! Не твоя территория!" Копья, стрелы, ружейные стволы — на что только ни походят эти решётки в подворотнях! Но вдруг вы подходите к очередному проёму — а никакой решётки нет и в помине! Проход открыт! Эти ржавые петли вмурованы в стены ещё в прошлом веке, но они отжили своё, рассыпаются железной пылью.

Сколько людей бродило по этим улицам! Сколько таинственных фигур прорывалось сквозь туман и дождь, сворачивало в эти подворотни — и пропадало бесследно! Мистика! Кажется, тут всё располагает к тому, чтобы заблудиться, исчезнуть, раствориться — и перейти в какое-то иное измерение, из которого нет возврата… Может быть, и не в мистике дело, но когда с чёрного неба сыпет не останавливаясь, густой снег, вырисовывая светящиеся шары вокруг фонарей, а в сырой, длинной подворотне обнаруживаются две пустые машины, хозяева которых таинственно сгинули, не оставив следов — в пору подумать о мистике. Правда, майор Малышев в мистику не верил. В Бога верил, даже крестик носил, но в то, что люди пропадают сами собой, переходя в иное измерение — в этом его никто бы не убедил. Опыт подсказывал майору, что виновники этой "мистики" вполне реальны, о двух ногах и с головой, только искать их придётся долго и нудно, так же, как и свидетелей происшествия. Если таковые вообще есть.