Спроси у Ясеня - Скаландис Ант (читаемые книги читать .txt) 📗
И вот теперь Высокий Шеф сообщил, что Золтана тоже держат "рисковцы", но сидит он для отвода глаз под чужой фамилией у обычных ментов в СИЗО Тверского УВД.
Вот такие, значит, пироги с котятами. Сам Мясорубов сидит на "крытой" у него в регионе, а ему об этом даже не стукнули. Совсем плохо дело. То, что, вместо какого-то там Малина башку пробили по ошибке похожему на него человеку – это дело обычное. Бардак у нас повсюду, киллер – тоже человек, ошибиться может. А вот то, что известный всей стране Мясорубов сидит в Тверской ментовнице под чужой фамилией – это, кореша мои, посерьезнее будет. Это означает, что действительно пора нитку рвать. Вот только в какую страну, в какую? Ведь теперь такие времена, что жиганы и в Австралии достанут.
Шайтан старался побольше задавать вопросов, чтобы, во-первых, его голос лучше записался, а во-вторых, пусть Высокий Шеф пошире раскрутится. Понятно, он скажет ровно столько, сколько хотел, и все же: каждое лишнее словечко сейчас против кремлевского урки работает.
Отвечая на вопросы, Высокий Шеф в подробностях расписал стратегическую задачу, поставленную Тверской группировке, и Шайтан, обладавший незаурядными математическими способностями, вдруг почувствовал, вычислил, вывел по целому ряду мелких признаков, что задача эта по сути лишь часть, региональный фрагмент грандиозного плана общероссийского, точнее общесоюзного переворота.
Все перевороты делаются руками тех, кого потом убирают. Одних – на пенсию, других – физически. Но ворам в законе пенсию платить не принято. Значит, ему, Шайтану, никакой переворот не нужен. Значит сам Бог велел ему выходить на контакт с этими ребятами из РИСКа и работать вместе. КГБ они или не КГБ – какая разница?
– Ты теперь моя правая рука, Шайтан, – сказал Высокий Шеф на прощание. – Ты все понял, что я сказал?
Шайтан кивнул.
– Встречаться мы больше не будем. До поры. Связь по старой схеме.
Шайтан стал выходить из машины. И в этот момент из-за поворота дороги вылетел трепаный "жигуль", а за ним "москвич". Скорость у обоих была под восемьдесят, наверно, хотя по всей трассе на этом участке больше шестидесяти не разрешают. "Жигуль", которого занесло на повороте, одновременно тормозя и выворачивая, оказался непростительно близко от "чайки" Высокого Шефа. "Москвича" занесло не меньше, и, двигаясь по той же траектории он со всей неизбежностью и весьма ощутимо въехал "жигуленку" в зад.
"Если это ход Высокого Шефа, – успел подумать Шайтан, – то настолько хитрый, что я против него бессилен". Вся охрана уже стояла с пистолетами наизготовку, а пистолеты у них были серьезные – не "макаров" там какой-нибудь, а "стечкин". Оба водителя резво выскочили из своих машин, словно и не замечая лимузина с сопровождением. Их обоюдный матюгон был прерван резким окриком:
– Руки!
Оба замерли, медленно подняли руки, обводя глазами странное собрание у дороги. Пассажиров, ни в той, ни в другой машине не было. Шайтан покосился на Высокого Шефа. Тот едва заметно кивнул, и грянуло сразу несколько выстрелов. Нет, не грянуло, скорее тихо прошелестело: все балалайки были с глушаками. И лохи попадали: один на капот, другой – наземь, возле колеса. Вот только лохи они, или мусора переодетые, он так и не понял. И счел возможным спросить:
– Кто они?
– Не знаю, – сказал Высокий Шеф. – Они меня видели здесь.
"Красиво, – подумал Шайтан. – Даже мы так не работаем".
– На меня теперь повесите? – он кивнул на двух жмуриков.
– Обижаешь, – улыбнулся Высокий Шеф своей знаменитой улыбочкой. И добавил ласково: – Кирюха!
Шайтану велели уезжать первым. В сторону Москвы. Он так и сделал. Хвоста не было. Шкаф сидел за рулем и молчал, как будто ничего не случилось. За это все и любили Шкафа.
– Шкаф, покружи еще, – попросил Шайтан.
Но хвоста не было. Шайтан дал бы яйца отрезать, что не было хвоста.
И это ему тоже очень не нравилось.
Белку выручало то, что она много лет подряд была страстной поклонницей детективов. В последние годы их навыпускали до безобразия много, девять из десяти читать стало просто невозможно из-за дурного качества, и страсть несколько поутихла. Но это было и не важно: новые детективы несли в себе мало полезной информации, а все необходимые для жизни знания Белка, как ей казалось, уже имела.
Поэтому, прежде чем совершить следующий шаг, она села и все тщательно обдумала.
Первое. Надо попытаться выявить хвост. Это может и не получиться, если за ней следят настоящие профессионалы.
Второе. Исключаются серьезные разговоры с домашнего телефона.
Третье. Со всеми, кто регулярно общается с ней – никаких даже намеков на возможное частное расследование убийства. Но вообще говорить об убийстве надо, в том числе и по телефону. Иначе ее поведение будет выглядеть подозрительно.
Четвертое. С бандитами Майкла надо повидаться срочно, организовав классическую конспиративную встречу.
Пятое. Все прочие активные действия по расследованию можно производить только позже – выдержав солидную паузу (месяц, возможно, два) и усыпив их бдительность.
Оставалось подумать, кто такие они. Определенные выводы могли повлиять в том числе и на правила поведения, на правила игры. Белка насчитала, подытожив свои рассуждения, три основных гипотезы и одну дополнительную. Они могли оказаться: мафиозной группировкой, зарубежной разведкой или своей госбезопасностью (в широком понимании этого слова). Дополнительная версия предполагала все же действительное убийство Мишки, и потому Белке не хотелось всерьез ее разрабатывать. В сущности, они могли оказаться просто ментами. Ведь у нас в отделениях забивают насмерть не только лиц кавказской национальности. А потом, когда нужно скрыть преступление, что стоит подбросить в морг какой-нибудь левый труп? Скучная версия. Про вербовку в ЦРУ думать намного интереснее.
Вот только к разговору с Патлатым нужно будет как следует приготовиться. Вряд ли его заинтересуют сказки про ЦРУ. Скорее всего Патлатый вообще говорить с ней не захочет. Кто она такая? А он – для своего мира – примерно, в ранге министра. Пусть не говорит. Все, что от него нужно на самом деле – это координаты Шайтана. Их можно получить в обмен на другую ценную информацию. Нужны, как минимум, два факта: один, чтобы заинтересовать, и другой – чтобы выудить нужные сведения авансом. Белка нашла такие факты. Первый – это то, что Миху не так давно таскали в КГБ. Официально – по поводу романа, а на самом деле – кто ж знает. И второй – главный – что Белка не опознала наверняка тело своего мужа. Нет, она не скажет этому бандиту про шрам, про странных санитаров, вообще не скажет ничего конкретного – просто направит его мысли в нужное русло.
Был и еще один факт. Однако о нем Белка решила молчать до конца. Пистолет. Который пропал. О котором никто нигде не упоминал. Ни Майкл, ни майор с Петровки. Но что бы ни случилось с Михой, ему уже все равно, а она, если признается, автоматически подпадает под статью.
Вот такая была теория. А практика началась в четверг, на следующий день после похорон.
Белка числилась в отпуске, да и вообще по новым неписаным правилам в некогда полурежимный НИИ теперь можно было являться только в день зарплаты. В последние два года Белка оставалась на работе не ради денег (пятьдесят долларов в месяц – это не деньги), а так – ради компании, на других посмотреть, себя показать, в общем чтобы не закиснуть в домашних заботах, благо родители – в основном, разумеется, мама – могли Андрюшку взять на себя. Словом институт был чем-то вроде клуба. В нем и остались-то в основном такие же скучающие и более-менее обеспеченные тетки. А немногочисленные мужчины почти все прокручивали всевозможные сделки прямо в стенах родного учреждения.
Белка решила прийти на работу на два дня раньше просто от тоски. Но была и тайная цель. В отделе все уже знали о ее горе. Очевидно, Женечка позвонила кому-то из общих знакомых еще в тот день. Ведь двое сотрудников даже пришли на похороны. Сейчас заговаривать на больную тему никто не решался. Только начальник в своей обычной бесстрастной манере высказал соболезнования и пообещал материальную помощь. "Получишь от них помощь! Как же, – подумала Белка. – Получки месяцами не дождешься. Все ждут оплаты каких-то контрактов". И когда среди своих стало совсем безрадостно, Белка отправилась к подружкам в другой отдел, где еще ничего не знали, покурила, потрепалась, как ни в чем не бывало, сделала два звонка: Женечке и… Количу. Даже если это КГБ, не могут же они все на прослушку поставить!
