Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Какое-то время Таик перебирала волосы своего супруга, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди, а потом поднялась на ноги.
— Теперь идите, — приказала она. — Думаю, что я всё же не хочу видеть вас в эту ночь в своей спальне. Придворные пусть считают, что мы предавались любовной страсти сразу после казни — думаю, слуги разнесут эту сплетню — а ночью я возьму к себе кого-нибудь из любовников.
Однако Онхонто не уходил.
— Госпожа… я хотеть просить вас… — вдруг проговорил он, тоже поднявшись на ноги и заметно сомневаясь.
— О чём? — спросила Таик, испытав нехорошее предчувствие.
— О брате Хайнэ, — тихо сказал Онхонто. — Хайнэ видеть его в числе арестованных и перепугаться за него. Прошу вас, не причинять юноше зла. Если можно, то отпустить его…
Таик побледнела.
«Так вы за этим пришли?!» — захотелось закричать ей, а после ударить его по лицу, но она сдержалась и только холодно проговорила:
— Я попрошу вас не вмешиваться в дела, которые касаются лишь меня и моих помощниц. Со всеми, кто был арестован, это произошло не просто так. На протяжении многих лет мои люди наблюдали за подозрительными людьми, и я ждала лишь того дня, когда смогу поставить подпись на соответствующей бумаге. Если брат господина Санья виновен, значит, он понесёт заслуженное наказание. Если он был схвачен по ошибке, то следствие докажет это. А теперь пойдите вон и не смейте больше никогда обращаться ко мне с подобными просьбами, если не хотите сами оказаться в застенках пыточной. Древний закон гласит о том, что госпожа имеет право сделать со своим супругом всё, что хочет, вплоть до умерщвления, если он оскорбил её. Не доводите до этого. Выйдите.
Онхонто окинул её печальным взглядом и, развернувшись, покинул спальню.
Императрица, дрожа от гнева, вызвала к себе госпожу Агайю.
На протяжении многих лет эта женщина с бледным лицом и такими же бледными, высветленными волосами, всегда была при ней. Таик знала, что когда-то она была жрицей и мечтала заполучить титул, которым ныне обладала Даран, но после того, как двадцать лет назад произошло нечто, что довело почившую Императрицу до безумия, и Таик была вынуждена бежать из дворца, госпожа Агайя, тогда ещё молодая девушка, поехала с ней и стала для неё и нянькой, и учительницей, и наперсницей.
Несмотря на всю близость их отношений, Таик не доверяла ей, считая, что Агайя затаила на неё обиду за свою несбывшуюся мечту стать Верховной Жрицей. Теперь эта мечта могла быть исполнена, однако Таик, несмотря на всю свою ненависть к Даран, всё же считала её более полезной в делах управления государством и не спешила расставаться с ней — по крайней мере, до некоторой поры. Дело было и ещё кое в чём — в священной клятве, которую принцесса когда-то дала Даран — но об этом Таик предпочитала не вспоминать.
Госпожа Агайя же первым утренним указом получила должность Первой Советницы, но стало ли это достаточной для её честолюбия наградой, понять было совершенно невозможно — на бледном, круглом, не молодом и не старом лице её не отражалось решительно никаких эмоций.
— Ознакомьте меня с делами всех тех, кто был арестован сегодня ночью, — приказала Таик. — Особенно меня интересует господин Санья. Я желаю досконально разобраться в его истории.
Она знала, что у Хайнэ Саньи был только один брат — приёмный, в жилах которого не текло ни капли божественной крови, и поэтому не испытывала по отношению к Хатори той ненависти, которую питала к остальным членам этой семьи, но после слов Онхонто она не могла оставить всё на самотёк.
Госпожа Агайя вернулась к ней через час с докладом, закончив который, добавила:
— Что же касается господина Хатори Санья, то я осмелюсь предложить вам поговорить о нём с одним человеком, который заинтересован в его деле не меньше Светлейшей Госпожи.
— И кто этот человек? — спросила Таик резко.
— Мой брат.
— Твой брат? — Императрица криво усмехнулась, вспомнив бледного молодого человека, которого сделала Главным Астрологом в угоду Агайе и вопреки существовавшим традициям. — И что же он собирается мне рассказать о господине Санье? Истолковать его гороскоп? — В звёзды она верила не больше, чем в силу жриц и в Богиню. — Почему это вообще его интересует?
— Он не любит этого человека, — помедлив, ответила госпожа Агайя.
— Что ж, пускай, — согласилась Таик. — Я встречу твоего брата в Зале Советов.
Несколько минут спустя она приняла Главного Астролога в окружении свиты.
— Осмелюсь просить у Вашего Величества личной аудиенции, — почтительно проговорил тот, опустившись на колени перед её креслом.
Таик подумала, что этот человек, хоть и прикрывается безупречной вежливостью, в глубине души своеволен, нагл и абсолютно не почтителен. В первое же свидание с взошедшей на престол Императрицей просить для себя особой привилегии говорить с ней с глазу на глаз?
Он явно думал о себе высоко.
Тем не менее, Таик исполнила его просьбу.
— Что ж, теперь говорите мне всё, что можете сказать, — потребовала она, оставшись с Главным Астрологом наедине.
— Господину Хатори Санья предъявлены два обвинения: переодевание в женщину и связь с вероотступниками, поддерживающими учение Милосердного, в доме которых он был обнаружен, — монотонно сообщил господин Астанико.
— Еретик? — задумчиво проговорила Императрица.
Она подумала, что предпочла бы видеть у столба на площади казней другого Санья, чистокровного, но, в конце концов, всё равно приятно будет увидеть, как корчится в языках пламени человек, который носит это имя.
— Что ж, значит, его судьба решена, — пожала Таик плечами. — Преступление против религии карается огненной казнью. Если он действительно виноват, то имя Санья его не спасёт.
— Ваше Величество, — Астанико, по-прежнему стоявший перед её креслом на коленях, вдруг вскинул голову. — Осмелюсь предположить, что господин Хатори невиновен.
Императрица вздрогнула.
— Так вы его… защищать пришли?! — воскликнула она.
Всё это совершенно не согласовывалась со словами Агайи, и Таик почувствовала скорее изумление, чем гнев.
Но Астанико не ответил на этот вопрос.
— Имею смелость предположить, что господин Хатори всего лишь выполнял поручения своего брата, — твёрдо сказал он. — Я совершенно уверен в том, что это господин Хайнэ является последователем запрещённого учения Милосердного, а вовсе не его названный брат.
Таик оторопела.
Она вспомнила мысли, которые пришли ей в голову, когда она застала калеку в постели своего мужа. Наутро она отказалась от своих намерений, посчитав их смешными и глупыми, но ненависть по отношению к Хайнэ никуда не делась, подогреваемая в ней сразу с нескольких сторон.
— Есть ли какие-нибудь доказательства? — спросила Императрица глухо.
— Доказательств нет, — подтвердил её опасения Главный Астролог. — Разве что если… кто-нибудь из них двоих признается.
Таик молчала и думала разное. Думала о том, что больше всего на свете желала бы казнить Санью, любого из них, по обвинению в государственной измене, но также и о том, что это будет не так-то просто. Сжечь на костре рыжеволосого Хатори, который не является высокорождённым, и которого действительно застали в доме вероотступников — это одно, а сжечь чистокровного Санью, да ещё и на основании неподтверждённых домыслов — совсем другое. В таком случае она и впрямь рискует потерять всех своих сторонников из числа знати — всех тех, кто не рискнул примкнуть к Эсер Санье, а остался с ней.
— Госпожа, — вдруг позвал Главный Астролог, и глаза его странно полыхнули в полумраке, царившем в зале. — Позвольте мне быть обвинителем по этому делу.
Таик вздрогнула от неожиданности.
— Вам? Вам, мужчине? — с невыразимым презрением спросила она. — Да вы, очевидно, совсем потеряли разум!
— В древности были прецеденты, — поспешно проговорил Астанико. — Я читал исторические труды Верховной Жрицы Аста Аннан, в которых она упоминает, что должность придворного Главного Астролога ближе остальных к священному сану жрицы, и поэтому были случаи, когда мужчины, занимавшие это место, участвовали в судебных разбирательствах. Да, я знаю, что сейчас наука толкования звёзд находится в большом упадке, но позвольте мне доказать Вашему Величеству — и всему народу — что и в настоящем может сыскаться человек, который достоин чести быть наравне со жрицей, — он смиренно потупил глаза, а потом вдруг понизил голос. — Позвольте мне быть обвинителем по делу Хатори Саньи, и я постараюсь добиться того результата, которого желает Светлейшая Госпожа.
