Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (электронная книга .TXT) 📗
Весь смысл её существования в одночасье свёлся к чёрствому, расчётливому и беспринципному, каким его видели многие и поначалу даже она сама, человеку по имени Уиллар Картер. Он был её долгожданный свободой, её спасанием. Он вернул её обратно из страшного чудовища, каким она стала; вернул к жизни, наполнил её феерией тёмных и ярчайших красок, заново научил чувствовать. Он понимал её, как ни понимал никто, и она могла ответить ему тем же. Он слушал её, смог довериться и поручиться, несмотря на всё то, что было за её плечами неподъёмным грузом. Он знал о ней всё то, что она не могла рассказать никому, и всё равно остался на её стороне.
Ей хотелось забрать себе всю его боль, заново научить любить жизнь, как благодаря ему полюбила она; разделить на двоих все тяготы, ступать по одному пути, куда бы он ни привёл. Сделать этот мир прекрасным лишь для него одного — одержать верх в этой бессмысленной войне, подарить полноправную свободу, уничтожить страх за себя и других. Теперь Алексия была преисполнена уверенности, что сможет, обязана это сделать. Вся пройденная дорога, все испытания, все жертвы были принесены лишь для того, чтобы встретить его. Чтобы быть сейчас здесь на этом самом месте. Она приговорила себя к нему. К нему одному до самого своего конца.
А Уиллар уже не мог остановиться. Он смертельно устал любить её сугубо платонической любовью, прикасаясь лишь как к хрупкой хрустальной вазе, и теперь, нисколько не сдерживая себя, грубо разрывал ненавистную ткань, скрывающую от него прекрасное женское тело. Да, он действительно считал его прекрасным. Со всеми шрамами, со всеми увечьями и даже с мерзкой демонической меткой, оно было прекрасным, желанным. Чародейка не была самой умелой, самой умной и самой красивой из всех тех женщин, что он встречал. Но что в ней особенного? Оставаясь на грани меж пьянящей страстью и холодным рассудком, продолжая ублажать её, Уиллар размышлял.
Он за всю свою жизнь был со множеством разных женщин, которые любили его, неоднократно доказывая свои чувства делом, или же питали только плотский интерес. С некоторыми он даже вступал в отношения, какое-то время разделяя с ними свой жизненный путь. Они были интересны: с ними о многом можно было поговорить, увлечь в долгие странствия, погрузить в кипы совместной работы — он не скучал, а порой даже думал, что имеет к ним и ответные чувства, но всегда уходил. Но он никогда не ощущал ничего подобного до Алексии. Она была другой.
Он нашёл в ней всё, что бессознательно искал в других. У неё был и тонкий ум, граничащий с безрассудством, и тревожность, граничащая с бесстрашием, и жестокость с милосердием. Невыносимо противоречивая и пугающе проницательная, неотступная и порой смиренно шедшая на попятную. У неё были и принципы, и стать, и цели, которых она добивалась, отметая морали и законы мира людей. Но он считал её настоящим человеком. Одной из тех немногих, кто, по его мнению, вписывался в это сложное понятие и заставлял его искренне восхищаться. Её взгляд на мир, суждения, воля — ему нравилось в ней всё без исключений. Его пугал неудержимый огонь в её взгляде, завораживали её действия, и даже, если он был с ними не согласен, он не посмел бы её остановить. И ненавидел себя за это.
Украсть её, сбежать, не сражаться, не умирать... Он не мог этого сделать. Алексия не простила бы ему. Цепи, сковывающие её, были настолько же крепки, как и его личные оковы принципов и убеждений. Она не сможет всё бросить, не сможет наплевать на судьбы тех, кого смогла полюбить, не сможет оставить одних в этой неравной борьбе. Она уже не выйдет из этой игры, даже если это обернётся ей во вред. И Уиллар понимал, что останется с ней, даже если она ведёт его на верную смерть. Она стала его путеводным лучом в непроглядном мраке, и он не мог потерять её снова, только не теперь.
Остатки одежды стали им тесны. На пол, одна на другой, летели треклятые вещи: обрывки рубашек, ремни, брюки — всё, даже туго снятые кожаные сапоги, которые так и не удосужились толком расшнуровать. Никто уже не думал, как будет собирать и надевать эти вещи утром, представая перед обитателями замка в абсолютно неглиже.
Уиллар, вопреки прошлому поведению, начал очень аккуратно, совершенно не собираясь причинять чародейке ненужную боль. Поначалу из-за пика возбуждения и вожделения, она даже совсем ничего не почувствовала, но затем, когда толчки стали наращивать темп, начала сдержано стонать. Приятное чувство от лона перетекало в само сознание, полностью заполнив его, не оставив места даже кротким мыслям. Темп, как и стон, вскоре перешедший на крик, нарастал.
Алексия рвано вдыхала и выдыхала, не в силах сдерживать рвущие наружу крики, и перестала слышать даже не менее громкие, рычащие стоны Уиллара, который по-прежнему старался держать ситуацию под контролем. Видя состояние чародейки он, дразня, замедлился, давая ей прийти в себя, однако саму чародейку такой поворот не устраивал... Раньше совершенно не главенствующая она уверенно обхватила ногами чресла Уиллара и прижала его к себе с такой силой, что ему даже пришлось спешно найти равновесие — напрячь полу-расслабленные руки, чтобы не улечься на нетерпеливую чародейку.
Она провела руками от его паха до плеч, слегка царапая ногтями правой руки, тем самым вызывая в его теле приятную дрожь, и слегка надавила, заставляя его наклониться к себе. Если он хочет перерыва — он его получит. Увлекая его в откровенный, жаркий от дыхания поцелуй, она несколько раз, играючи, прикусила его нижнюю губу, а затем потянулась и к мочке уха, будто бы невинно мстила на разорванную одежду и следы на своей спине. Такая игра возбуждала их обоих ещё больше, но когда Уиллар был готов вернуться к основной части занятия, Алексия... отказала ему.
Она ловко выскользнула из-под него, неуместным боевым приёмом выбив его из равновесия, подкосив его руку, и тут же схватилась за его уже расслабленное предплечье, чтобы перевернуть. Он оказался на спине, плечом свисая с края кровати, но Алексия позволила ему лечь поудобнее, слегка подвинувшись к центру, и тут же уселась сверху, лишая его последней попытки снова довлеть над ней.
Чародейка слегка закусила свою нижнюю губу и победно улыбнулась, разово сыграв бровями. Почему-то это напомнило ему о том случае, когда они впервые сражались на мечах во дворе его дома, и он, нисколько не сомневаясь, распознал в этих жестах её тела ту самую фразу, что она произнесла, когда приставила меч к его горлу: «А так можно было?».
Крепко держа его запястья, чародейка почти легла на него, оставляя ничтожное расстояние между их телами и лишь слегка касаясь грудью его ключиц. Она упёрлась подбородком в его скулу, заставляя Уиллара повернуть голову щекой на подушку, и едва он сделал его, снова ласково сжала в зубах мочку его уха. И начала двигать бёдрами, то и дело касаясь твёрдого органа и вырывая из горла Уиллара прижатые стоны. Наконец это наскучило ей, теперь она уже, совсем немного повозившись, снова ввела орган в своё лоно и принялась двигать бёдрами, вовлекая в процесс и поясницу, с большим усердием. Стоило только Уиллару начать шевелиться, как Алексия тут же сильнее сжимала зубы, причиняя ему вполне терпимую, но неприятную боль, и он тут же прекращал, хотя сдерживался с трудом.
Она играла с ним, дразнила, не позволяла даже коснуться её тела, пресекая любые попытки высвободить руку или повернуть голову. В конце концов Уиллар совсем перестал контролировать себя, полностью отдавшись наслаждению. Он громко стонал, его лицо от смущения, вызванного собственным пассивным положением и ареолом повелителя, собравшимся вокруг Алексии так ощутимо, что казалось, его можно потрогать, совсем раскраснелось, а тело начало содрогаться. Впрочем, дрожала и сама чародейка, то ускоряя движения, то сбавляя, мучая и себя, и его. Она очень сдержанно стонала, не позволяя себе кричать на ухо магу, чтобы не мешать ему наслаждаться процессом. Однако эти тихие, но чувственные стоны возбуждали его ещё сильнее.
Алексия устала. Она двигалась медленнее и прерывистее, сбивчиво дышала и не так крепко сжимала запястья мужчины, а спустя пару мгновений, наконец отпустила вовсе. Он не стал терять время напрасно, и тотчас вернул себе изначальное положение. Только теперь он чувствовал себя странно, однако старался не задумываться об этом. То, что она совсем недавно делала с ним, он доселе не позволял проделывать ни одной женщине. Да и ни одна из женщин не гнула свою линию настолько твёрдо. Тем не менее, роль властителя снова перешла к нему и он воспользовался ей сполна...
