Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня - Гудкайнд Терри (библиотека книг .txt) 📗
– Ты довольно часто это повторяешь, Стейн, но, как бы мне ни хотелось обратного, твои слова меня мало успокаивают. Я тоже могу наобещать все, но ты ведь наверняка захочешь найти подтверждение моим словам.
– Я же уже говорил, – помахал кинжалом Стейн, – что император намерен навсегда покончить с магией, чтобы простые люди могли вести человечество к новой эре. И ты будешь из их числа. Время магии миновало. Она умирает.
– Как и Суверен, но он еще не умер.
Стейн с преувеличенным вниманием снова занялся ногтями. Похоже, возражения Далтона его утомили, и он решил внести дополнительные пояснения.
– Тебе будет приятно узнать, что в отличие от вашего возлюбленного Суверена магия лишилась клыков – она теперь беззубая. И незачем ее больше опасаться. – Стейн приподнял уголок своего сделанного из скальпов плаща. – И те, кто обладал магическим даром, пополнят мою коллекцию. Знаешь, я ведь снимаю скальпы еще с живых. Мне доставляет удовольствие слушать их вопли, когда я сдираю с них скальп.
На Далтона эти откровения не произвели ни малейшего впечатления, но ему очень хотелось быть уверенным, что Стейн знает, о чем говорит, утверждая, что магии конец. Исходя из того, что Франка по какой-то причине больше не может пользоваться своим умением, Далтон понимал: что-то происходит, но представления не имел, что именно или – что гораздо важней – насколько сильно подорваны силы волшебства. И не знал, говорит ли Стейн правду, или всего лишь по своему невежеству выдает желаемое за действительное, исходя из каких-то суеверий Древнего мира.
Впрочем, так или иначе пришло время действовать. Никак нельзя допускать, чтобы все и дальше шло как идет. Вопрос в том, насколько далеко осмелятся они зайти в противодействии Магистру Ралу. Необходимо занять определенную позицию, чтобы подвигнуть народ на отказ Магистру Ралу, но слабая позиция – все равно что никакой.
Далтон прикинул, удастся ли ему подтолкнуть Стейна на дальнейшие откровения.
– В таком случае, похоже, у нас серьезные трудности.
– С чего бы это? – поднял взгляд Стейн.
Далтон растерянно развел руками.
– Если магия больше не является оружием, то тогда и Домини Диртх, на который мы все возлагали большие надежды, попросту бесполезен, и все наши планы горят синим пламенем. Я бы назвал это серьезной трудностью.
Стейн убрал ноги со стола и сунул кинжал в ножны. Опершись локтем на стол, он наклонился к собеседнику.
– Не боись. Видишь ли, штука в том, что император по-прежнему управляет сестрами Тьмы. Их магия работает на него. Исходя из того, что эти самые сестры нам рассказали, что-то произошло. Как я понял, что-то с магией пошло наперекосяк и из-за этого магия сторонников Магистра Рала исчезает. Джеган узнал, что магической поддержки Магистр Рал лишен. Его магия исчезнет. Так что этот мужик безоружен – или скоро будет безоружен – перед нашими клинками.
Далтон стал весь внимание. Если все действительно так, это в корне меняет дело. Тогда он может немедленно запускать весь свой план целиком. Может предпринимать все необходимые действия, не опасаясь противодействия или ответного удара Магистра Рала.
Более того, Магистр Рал с Матерью-Исповедницей тогда возложат еще большие надежды на результат голосования, а Далтон тем временем, не опасаясь ответных действий с их стороны, обеспечит их поражение.
Но все это только в том случае, если магия действительно исчезает.
Далтон знал лишь один способ это проверить.
Но в первую очередь надо нанести визит хворому Суверену. Пора действовать. Он сделает это нынче же ночью до намеченного на завтра пира.
Энн, как бы голодна она ни была, вовсе не скучала по ужину.
Она уже давно сидела прикованной к столбу в своей жалкой палатке и знала, что пришло время кормежки. И ждала, что в любой момент к ней ворвется здоровенный солдат Имперского Ордена с водой и хлебом. Она не знала, что стряслось с сестрой Алессандрой – Энн не видела ее уже больше недели.
Солдаты терпеть не могли кормить старуху. Энн подозревала, что приятели подтрунивают над ними. Солдаты хватали ее за волосы и запихивали своими грязными пальцами хлеб ей в рот, будто гуся откармливали. И пока Энн будет, давясь, заглатывать сухую массу, стараясь не подавиться, они примутся заливать воду прямо ей в глотку.
Очень неприятная процедура. Энн уже начала опасаться, что такая кормежка ее прикончит.
Как-то раз солдат попросту швырнул хлеб на землю и плюхнул рядом с ним миску с водой, как собаке. И при этом очень гордился тем, что и унизил ее, и не нажил крупных неприятностей.
Глупец, он не понимал, что Энн скорее предпочитала именно такой метод. Когда солдат, отсмеявшись, ушел, она легла на бок и спокойно съела хлеб, пусть даже и не могла позволить себе роскошь стряхнуть с него грязь.
Полог палатки распахнулся. Темная фигура заслонила огни лагерных костров. Энн прикинула, какой сегодня будет вариант: кормление гуся или «собачья радость». Но, к ее вящему изумлению, это оказалась сестра Алессандра, которая принесла миску ароматного колбасного супа. Она даже прихватила с собой свечку.
Сестра Алессандра поставила свечу на землю. Она не улыбнулась. И не произнесла ни слова. Даже старалась не встречаться с Энн глазами.
В тусклом свете Энн разглядела, что лицо сестры Алессандры покрыто царапинами и ссадинами. Скула под левым глазом сильно рассечена, но уже заживает. Множество более мелких ссадин – самых разнообразных, от почти заживших, до совсем свежих.
Энн не нужно было спрашивать, что произошло. Щеки и подбородок Алессандры были красными от раздражения, вызванного бесчисленными небритыми рожами.
– Алессандра, как я рада тебя видеть… живой. Я очень за тебя боялась.
Алессандра с деланным безразличием пожала плечами. И, не тратя времени, тут же поднесла ложку горячего колбасного супа ко рту Энн.
Энн проглотила, не успев даже распробовать, так она проголодалась. Но растекшееся тепло в желудке вернуло ее к жизни.
– И за себя я тоже очень боялась, – сказала Энн. – Сильно опасалась, что эти мужики прикончат меня, запихивая в меня пищу.
– Знакомое чувство, – пробормотала Алессандра.
– Алессандра, ты… С тобой все в порядке?
– Нормально. – Похоже, она укрылась за бесстрастной маской.
– Значит, ты не сильно пострадала?
– Я отделалась куда легче, чем другие. Если мы… Если нам ломают кости, Джеган разрешает прибегать к магии для лечения.
– Но лечит Магия Приращения.
Сестра Алессандра поднесла ложку.
– Поэтому-то мне и повезло. Мне кости не переломали в отличие от других. Мы попытались им помочь, но не смогли, поэтому они вынуждены страдать. – Она посмотрела Энн в глаза. – Мир без магии – опасное место.
Энн собралась было напомнить Алессандре, что она ей об этом говорила, предупреждала, что шимы на свободе и Магия Приращения не сработает.
– Но, по-моему, вы мне пытались об этом сказать, аббатиса, – промолвила Алессандра, скармливая Энн очередную ложку супа.
Энн в свою очередь пожала плечами.
– Когда меня пытались убедить, что шимы на свободе, я тоже сначала не поверила. Так что мы с тобой обе хороши. Я бы сказала, что с таким воистину ослиным упрямством, сестра Алессандра, есть надежда, что в один прекрасный день ты станешь аббатисой.
Алессандра невольно улыбнулась.
Энн смотрела, как ложка с куском колбасы ныряет в миску.
– Аббатиса, вы действительно нисколько не сомневались, что сестры Света поверят вам, что магия исчезает, и захотят добровольно попытаться бежать вместе с вами?
Энн посмотрела Алессандре прямо в глаза.
– Сомневалась. Хотя и надеялась, что они поверят моим словам, зная, как я ценю правду. Я знала, что существует вероятность того, что от страха они откажутся бежать, независимо от того, поверят мне или нет. Рабы, рабы чего-то или кого-то, невзирая на то, насколько сильно ненавидят свое рабское существование, зачастую цепляются за него, боясь, что альтернатива окажется невыносимой. Посмотри на пьяниц, рабов алкоголя, которые считают нас жестокими, если мы пытаемся заставить их расстаться с рабской зависимостью.
