Память льда - Эриксон Стивен (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

Корлат взяла руку Скворца в свою и прижала его ладонь к израненной щеке. Их глаза встретились.

— Кривым и хрупким? Я так не думаю. Не стоит прибедняться.

— Пойми, Корлат: дело тут вовсе не в ложной скромности. Я говорю правду и не знаю, готова ли ты… да и другие тоже эту правду принять. Боюсь, что нет… Чувствую, тебя огорчил разговор с Мхиби. Я угадал? — после некоторой паузы спросил Скворец.

— Серебряная Лиса очень изменилась. Мхиби уверена, что дочь ею манипулирует.

— Каким же образом?

— Не знаю. Но Мхиби кажется, что ее кошмарные сновидения на совести дочери.

— Верится с трудом.

— Ты имеешь в виду: трудно поверить, чтобы Рваная Снасть опустилась до издевательств над несчастной рхиви? Но ведь в душе стремительно повзрослевшей девочки живет не одна только душа этой колдуньи. А что ты скажешь про Ночную Стужу? Или про Беллурдана? Ты ведь их знал. Вдруг кто-то из них повинен в кошмарах Мхиби? Или даже оба сразу?

Скворец осторожно убрал остатки крови со щеки Корлат:

— По-моему, стоит позвать целителя. Мало ли что…

— Меня сейчас волнует не щека, а те двое.

— Ночная Стужа погибала с сознанием того, что ее предали. Не удивлюсь, если она готова мстить всем без разбора. Беллурдан тоже стал жертвой измены. Если это они навлекают на рхиви жуткие сны, то Рваная Снасть непременно должна им противиться.

— А если эта парочка так прижала Рваную Снасть, что она потеряла всякую власть над Серебряной Лисой?

— Пока этого не заметно.

Корлат ткнула пальцем ему в грудь:

— Ты хочешь сказать, что пока еще твои малазанки тебе об этом не докладывали.

Командор поморщился:

— Учти, они добровольно вызвались охранять Серебряную Лису. Эти женщины ничего не смыслят в магии, но зато очень хорошо помнят характер Рваной Снасти и особенности ее поведения. В случае чего они бы сразу насторожились и поспешили мне сообщить.

Корлат вздохнула:

— Я сейчас вспомнила, как ворвалась в шатер, горя желанием оторвать тебе голову… И как только ты меня терпишь, Скворец? Я обрушила на тебя целую лавину обвинений, а ты продолжаешь стоять рядом и еще что-то говоришь про целителя…

— Несколько часов назад сюда приходил Дуджек. Ему тоже очень хотелось оторвать мне голову. — Малазанец устало улыбнулся. — Бывают такие дни. А позвать целителя все-таки стоит.

— Подожди… Ты даже не представляешь, насколько ты уникальный человек.

— Да ну? — Он усмехнулся. — Наверное, каждый человек уникален, поскольку существует в единственном экземпляре.

— Я не это имела в виду. Ты все упрощаешь.

Он подошел ближе и обнял ее за талию:

— Я человек простой, и со мной лучше по-простому.

— Ответ солдата, — сказала она, — но меня тебе не одурачить.

Скворец украдкой улыбнулся.

«Нет, Корлат. Здесь ты крупно ошибаешься. Кое-что я тщательно от тебя скрываю. Если бы ты знала, насколько я боюсь тебя потерять». Однако вслух он сказал:

— Пора найти тебе целителя. Мы понапрасну теряем время.

В родном городе кое-кто считал его воришкой и скупщиком краденого. Другие никогда не видели этого человека и знали только его прозвище — Угорь. И вот сейчас Крупп из Даруджистана, бросивший вызов самому Каладану Бруду, покинул походную кухню «Моттских разгильдяев» и осторожно пробирался между шатрами. В каждой руке он держал по «натилогскому хлебцу» — ржаному куличу, обильно пропитанному густым, приторно-сладким сиропом. Следом за толстяком плелся мул. Хлебцы дразнили обоняние животного, заставляя его раздувать ноздри и беспокойно шевелить ушами.

Была уже глубокая ночь. Где-то вдали сонно мычали бхедерины, которых пригнали с пастбищ. Проход между шатрами выводил к повозкам. Составленные в виде большого прямоугольника, они служили границей лагеря. Рядом с одной из повозок, греясь у костерка, сидели две женщины из числа малазанских военных моряков. Ночь была прохладная, и обе плотно закутались в плащи.

Заметив их, Крупп свернул на огонек:

— Простите, что нарушаю ваше уединенное бдение. Не желаете ли немного подсластить тяготы службы?

Малазанки подняли голову.

— Смотри, кто к нам пожаловал, — сказала одна. — Да это же тот толстяк-даруджиец.

— Он еще везде таскается со своим мулом.

— Вы правильно угадали, красавицы. Перед вами не кто иной, как Крупп из Даруджистана. Человек предельно скромный, но обладающий редкостными способностями. В том числе и способностью внезапного угощения. Прошу!

Он протянул морячкам хлебцы, с которых так и капал сироп.

— Да они у тебя прилипли к рукам. Прикажешь лопать вместе с твоими толстыми пальчиками? — засмеялась первая женщина.

Вторая выхватила кинжал:

— Пара взмахов, и мы сами решим, чем нам лучше закусить.

Крупп попятился назад:

— Королева Грез! Или это мне снится? Неужели подобные слова, которые еще можно было бы считать уместными в устах какого-нибудь разбойника, я слышу от женщин? Да еще от каких! От стражниц Серебряной Лисы! Неужто сердце Рваной Снасти не передало вашим сердцам хотя бы частицу своей необъятной доброты?

— Здесь ты прав, даруджиец! Мы рады, что Рваная Снасть не погибла и теперь живет в этой девчонке. Она даже внешне похожа на колдунью, уж мы-то хорошо ее знали.

— Круппу весьма отрадно слышать, что наш разговор странным образом перетек в иное русло.

— Ты и впрямь отдаешь нам эти хлебцы?

— Конечно, дорогие мои. Только блеск кинжального лезвия по-прежнему неприятно слепит глаза щедрому Круппу.

— У вас в Даруджистане шуток не понимают, что ли? Да не бойся, иди к нам. Присаживайся.

Крупп с настороженной улыбкой приблизился к огню:

— Угощайтесь, дорогие. «Натилогские хлебцы».

— Как же, знаем. Когда у «Моттских разгильдяев» закончились стрелы, они стали швыряться в нас такими вот липкими комками, — засмеялась первая малазанка.

— А помнишь, как нашему Джабару влепили хлебцем по физиономии? — добавила вторая.

— Бедняга даже споткнулся и упал, а когда встал, морда у него была ну чисто как у лесовика: мох, листики, прутики и пара глаз.

— При таком обилии сиропа хлебцы становятся страшным оружием, — согласился Крупп.

Малазанки взяли угощение.

— Очень благородно с вашей стороны было принять на себя защиту сей славной девы из племени рхиви, — продолжал Крупп.

— Какая же она рхиви? Она — Рваная Снасть. А этот ее дурацкий наряд из шкур — просто для видимости.

— Значит, вы с ней общаетесь? — осторожно спросил коротышка.

— Очень редко. Да и надобности особой нет, — сказала вторая малазанка. — А все-таки без листьев и прутиков «натилогские хлебцы» намного вкуснее.

Крупп заморгал: ему в глаза попала струя дыма от костра.

— Конечно, мои дорогие. Хлеб с листьями — подходящее угощение для моего мула, но я пока не настроен баловать этого упрямца… Что ни говорите, а это большая ответственность — быть глазами вашего командора, охраняя Серебряную Лису.

Женщины прекратили жевать и переглянулись. Затем одна из них проглотила угощение и спросила:

— Чё? Чьими глазами? Дуджека?

А ее подруга добавила:

— Это еще с какой стати? Рука у него, конечно, всего одна, но со зрением вроде как полный порядок.

— Нет, мои дорогие. Крупп, конечно же, имел в виду Скворца.

— Так и Скворец тоже не слепой, ему не нужны наши глаза, хватит и своих собственных.

— И тем не менее, — улыбнулся даруджиец, — проявление инициативы с вашей стороны весьма похвально. Командор наверняка доволен вашим самоназначением.

— Чем он доволен?

— Да тем, что вы добровольно вызвались охранять Серебряную Лису и подробно ему обо всем докладываете. Будь Крупп на месте Скворца, его бы это очень порадовало.

— Что? — изумилась первая женщина. — Крупп на месте Скворца?! Да ты, никак, сам метишь в командоры?

— Даже и не надейся занять его место: таких, как ты, в армию не берут! — заявила вторая. — Ну, насмешил!

И обе женщины весело расхохотались.

— Вы превратно все истолковали, милейшие. Это просто фигура речи…