Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗

Он умылся прохладной водой, выпил напитка из свежих фруктов и выбрался в сад, чтобы подышать ночным воздухом. Цветы, аромат которых всегда усиливался к вечеру, благоухали как-то особенно сильно, можно даже сказать, яростно. Хайнэ проковылял к своим розам, обнаружил, что на одном из кустов появился новый бутон, и, довольный, вернулся. В окнах Онхонто всё ещё горел свет.

Хайнэ поднялся, чтобы пожелать ему спокойной ночи, но слуги сообщили ему, что господин просил никого к нему не пускать.

«Ну, меня-то это не касается», — беззаботно подумал Хайнэ и решил воспользоваться тайным ходом.

Лишь перед самыми дверями, искусно замаскированными под часть стены, его вдруг охватило какое-то смутное тревожное чувство, и он остановился. Но полоска света, проникавшая через узкую щель, выглядела такой притягательной, такой спасительной…

Хайнэ нерешительно приоткрыл двери.

Онхонто стоял спиной к нему, как-то странно сгорбившись, и тяжело дышал. Тёмные волосы, казавшиеся в лучах светильников почти красными, рассыпались по его спине, окутывая его фигуру подобно светившемуся в полутьме плащу.

— Что с вами?! — испугался Хайнэ, бросившись к нему. — Вам нехорошо?

— Нет, — прохрипел Онхонто каким-то чудовищным, изменившимся до неузнаваемости голосом. — Не подходи…

Он вскинул руку в останавливающем жесте, и из его пальцев что-то выпало — склянка, до половины наполненная чем-то ядовито-зелёным. Она упала, разбившись на две части, и остатки жидкости с шипением вылилась на пол.

Хайнэ застыл; сердце его бешено колотилось.

Он не мог заставить себя сдвинуться с места, как если бы это происходило во сне, и только в оцепенении смотрел на то, как в ковре, на который пролилась жидкость, образуется дыра, а затем доски пола покрываются тёмными пятнами, как если бы они прогорели.

— Н-не… — протянул, или даже промычал он, не зная, как собирался закончить: «не надо» или «не верю».

В этот момент он уже всё понимал, но не мог ни думать, ни чувствовать, и только тщетно пытался сделать шаг или два вперёд. Комната плыла у него перед глазами, но желаемый обморок не приходил.

— Прости… — собравшись с силами, прибавил Онхонто.

Хайнэ вдруг сдался.

«Я сейчас уйду, — неожиданно ясно подумал он. — Уйду и не буду это видеть, потому что это выше человеческих сил».

И он хотел было развернуться, но тут взгляд его упал на зеркало, которое стояло у противоположной стены, и на которое он поначалу не обратил внимания.

Это зеркало, почему-то пошедшее трещинами, прекрасно отражало лицо Онхонто и то, что с ним стало.

Хайнэ в тот же момент закрыл глаза, но одного мгновения хватило на то, чтобы отпечататься у него в памяти навсегда.

Он пошатнулся, за что-то зацепившись, и исторг из себя крик такого дикого, нечеловеческого ужаса, что он достиг не только первого этажа дома, но и, возможно, близлежащей деревни.

 А потом наступила темнота, похожая на долгое, бесконечное падение в бездну.

Глава 22

Когда Хайнэ очнулся, за окном лил дождь.

Кап-кап — успокаивающе стучали капли по крыше, по тёмным листьям, по влажной траве. Вода стекала в жёлоб под крышей, изливаясь из него тонкой струей, собиралась в лужицы на земле, пропитывала воздух ароматом сырости, земли, наступившей осени.

Дождь монотонно шумел, шелестел, запутываясь в ветвях деревьев.

«Вокруг везде вода, — промелькнула первая ясная мысль в пустой голове Хайнэ. — Вода — это время. Огонь наносит свои раны яростно, быстро, а вода потом залечивает их долго, постепенно… Но куда ей торопиться? Ведь в её распоряжении бесконечность».

Где-то далеко внизу продолжал реветь горный поток, в который бесконечный дождь в буквальном смысле вливал новые силы.

— Долго ли идёт дождь? — услышал Хайнэ со стороны свой голос.

— Долго, — ответил ему кто-то. — Три дня. Иногда останавливается, потом снова припускает. Ты три дня лежал без сознания.

Хайнэ не видел, кто говорит, хотя глаза его были открыты.

Он потянулся к светильнику, потому что ему было страшно в темноте — и теперь всегда будет страшно — и тут вдруг обнаружил, что в комнате уже горит свет.

Все движения давались ему с большим трудом, как будто он и впрямь находился под водой.

И всё-таки он заставил себя спросить:

— Как он?

— Кто? — удивился кто-то, оказавшийся сестрой.

Ответ этот произвёл действие, подобное разряду молнии. Хайнэ подскочил на месте, силой выброшенный из своего состояния, как будто обволакивавшего его мягкой пеленой.

«Ничего не случилось? — подумал он изумлённо. — Это был сон?!»

Облегчение, охватившее его, было почему-то похоже на тошноту.

— Онхонто, — добавил он.

Собственный голос всё ещё больно отдавался у него в ушах, как будто это не он говорил, а кто-то другой.

— Онхонто болен, — сказала Иннин. — Но, вроде бы, ничего серьёзного. Правда, Даран никого не пускает к нему и не говорит, что с ним. Странно, что вы оба заболели одновременно. Хайнэ… ты ведь, по-моему, знаешь, что с ним случилось?

Сестра глядела на него с подозрением.

Хайнэ молча сполз с постели, нашёл свою трость и заковылял в коридор, погружённый в полутьму, освещаемую лишь несколькими светильниками. Такой же сумрак царил и на улице, хотя до вечера оставалось ещё, как минимум, несколько часов.

Хатори стоял на крыльце, прислонившись к опорному столбу, и то ли вслушивался в шум капель, то ли вглядывался в сизый полумрак, в котором тонул сад.

Хайнэ подошёл к нему и поглядел в его лицо, обрамлённое солнечно-рыжими волосами, с улыбкой; его зеркальный двойник, отражавшийся в застеклённой части веранды, улыбнулся тоже.

Брат молча притянул его к себе и обнял.

— Забудь всё, что я когда-либо говорил о том, что завидую твоей красоте, — сказал Хайнэ, всё ещё отстранённо разглядывая в стекле собственную улыбку, казавшуюся ему довольно жалкой. — Я от неё счастлив. А ещё выкини из дома все зеркала, включая маленькие. Я не хочу видеть ни одного зеркала до конца жизни.

— Хайнэ, это глупо, — сказал Хатори. — Ты вполне сносно выглядишь одетым, а там, где ты раздеваешься, зеркал и так нет.

— Я не собственного отражения боюсь, — покачал головой Хайнэ. — Я теперь всегда буду видеть в зеркалах другое.

— Что?

Но Хайнэ промолчал.

Поняв, что ответа он не добьётся, Хатори переменил тему.

— Эта… — он на мгновение запнулся, как будто хотел сказать какое-то слово, но передумал. — Верховная Жрица приказала, чтобы тебя перенесли сюда и не пускали в главный дом. Она заявила, что там достаточно и одного больного, но я-то знаю, что здесь что-то не так. Идиоту понятно, что вы с Онхонто не могли заболеть одновременно просто так. Да и приступов у тебя никаких не бывает, только нервные припадки. Но нервные припадки не случаются на пустом месте. Значит, ты знаешь, что с ним, от этого и заболел.

То, что Хатори об этом догадался, приносило Хайнэ облегчение, но главного он знать не мог, и сказать ему Хайнэ не мог тоже.

Нечто, погребённое глубоко внутри него, разъедало его так же, как кислота разъела лицо Онхонто, но он не мог ни выдрать это из своей груди, ни выплеснуть на кого-то со слезами или криками отчаяния.

Это был его демон.

«Я уже дважды встречался с ним, — подумал Хайнэ. — Один раз на площади Нижнего Города, второй раз Манью показал мне его. Это был третий раз. Четвёртого я не переживу. До того, как случится четвёртый раз, я должен либо умереть, либо каким-то образом победить его. Но даже это было бы не так страшно, если бы не… если бы не… Почему?! — вдруг не выдержал и мысленно закричал он. — Почему? Почему мой самый большой ужас должен был воплотиться в человеке, которого я люблю сильнее всех на свете?! Божество и Демон должны быть по правую и левую руку, по разные стороны. Может быть, человеку и суждено прожить всю жизнь, лавируя между тем и другим, но они не должны совмещаться, не должны…»

Он бессильно сгорбился в руках Хатори.