Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Тафлар абд Гасан протянул весомую паузу:
- Я не буду приставлять к тебе стражу, не буду держать в темнице, если ты, граф Ро-берт Парижский, из рода франкских королей, дашь слово рыцаря, что не попытаешься бе-жать.
Такого Роберт не ожидал. Старался не думать о самом страшном, лелеял надежду, что все же представился случай уйти к своим. (Ага, по дороге с виселицами и крестами); не предполагал только, что придется запереть себя здесь своим собственным словом.
Он непочтительно отвернулся от гостя. Перед глазами оказалась решетка, отделяющая его от вольной ночи. Деревянная решетка. Ее так легко выломать. С железной тоже можно справиться, нужно только время и упорство. А что делать с той, которая внутри?
Он очень долго молчал. Тафлар не торопил. Наконец Роберт повернулся к нему и кив-нул.
- Если бы ты согласился, не раздумывая, я б тебе не поверил.
Хаген теперь просыпался в нормальном настроении. Раньше по утрам его старались обходить стороной, мог и зашибить нечаянно. Роберт слышал однажды, как попавший под горячую руку Дени, жалуется Гарету:
- У господина Хагена, пока не поест, сапоги по воздуху летают.
- А ты не лезь, - вместо сочувствия отругался старик.
- Я же только спросить хотел.
- Не лезь, сказано! У него голова раненая, по утрам болит.
Уже дней пять, как Хаген допил свое зелье. И оно, к радости Роберта и великому об-легчению Дени, чаще других попадавшему под руку разгневанному великану, возымело действие. Хаген больше не кричал во сне. Прекратились необъяснимые вспышки раздражения. Теперь он поднимался одним из первых и брался за дело.
Черной работой в отряде никто не чурался, разве Лерн иногда отлынивал. Над ним подтрунивали, но и только. Роберт первый хватался за дело: дров наколоть, воду принести. Только до готовки Гарет его не допускал, намекая, что благородные может это и съедят, а его нутро нипочем не примет.
По утрам Хаген уходил подальше в лес, искать высохшее на корню дерево, что в сы-ром, изобилующим оврагами и ручьями бору, было не так-то просто; найдя нужный ствол - валил, а потом тащил: ломился сквозь подлесок как лось, помогая себе в трудных местах уханьем.
Сегодня утром он вернулся на поляну тихо и с пустыми руками. Почувствовав нелад-ное, Роберт бросил отвязывать постромку шатра. Соль, оставив работу, тоже подался к ним.
- Что случилось? - тихо спросил Роберт.
- Там мертвец.
- Свежий?
- Не пробовал! - огрызнулся Хаген. - Он под завалом. Судя по следам, его не вчера завалили и не позавчера.
- Пошли, покажешь, - Роберт обернулся к Солю, - а ты поторопи их, чтоб были го-товы выходить.
Склон невысокого, саженей в двадцать холма порос на вершине редкими высокими со-снами.
Слабый подлесок не мешал подъему. Вершина горки выгибалась мягким горбом. На той стороне за перегибом они вышли к краю неглубокой рытвины. Сверху казалось: овражек завален обычным буреломом, вблизи Роберт разглядел свежие отщепы и следы топора.
- Вон справа, посмотри, рука торчит.
Из переплетения сухих черных веток в самом деле высовывалась кисть руки, вцепив-шаяся в плотный зеленый мох.
- Давай, разбирать завал, - решил Роберт.
- Считаешь, надо его оттуда достать?
- Рука не обглодана.
- Точно! Так может он еще живой?
- Сейчас посмотрим.
Верхний слой они раскидали быстро, благо толстых сучковатых деревьев не попада-лось.
Дальше действовали осторожно, чтобы ненароком не добить бедолагу, если он еще жив. Под завалом обнаружилась довольно большая яма частью естественного происхожде-ния, частью разрытая - видимо человек пытался самостоятельно освободиться, чем только углубил свою могилу. Когда растащили последние стволы, глазам предстал довольно круп-ный мужчина в коричневой рясе. Он полусидел у осыпавшейся стенки ямы. На макушке не-знакомца просвечивала, поросшая длинной щетиной, тонзура.
- Монах! Точно монах! - Хаген удивился, будто служитель Бога не мог стать жерт-вой злодеев, как любой другой смертный. - Помнишь, Тиса говорила про монастырь?
Должно быть оттуда.
Роберт спрыгнул в яму и осторожно развернул тело к себе. Голова инока мотнулась, упав на грудь, рука скользнула с края рытвины. Человек был жив.
Вместе они кое-как подняли монаха наверх и уложили на мягкий мох. Пока тащили неподъемное тело, слева ниже подмышки, на боку обнаружилась длинная рана. Края разрезанной в этом месте рясы пропитались кровью и заскорузли.
- Я, знаешь, чего боюсь? Начнем его сейчас ворочать, рана откроется. А ему не много надо: чуть крови потеряет, и отходную не успеешь прочитать. - Роберт с сомнением огля-дывал распростертого на земле человека. - Лошадь нужна. Иди в лагерь, приведи Гизеллу. Что ухмыляешься?
- Думаю, как она обрадуется, когда вместо Дени на нее этакую тушу взвалят.
- Перетерпит. Да! И воды принеси.
Осторожно приподняв голову, в рот незнакомца по каплям вливали воду. Рот напол-нился, к подбородку побежали струйки. Синие губы дрогнули, судорожно дернулся кадык, проталкивая воду вовнутрь. Глаза открылись, но человек их сразу закрыл. Брови сошлись к переносице.
- Потерпи, святой отец, мы тебя сейчас на лошадь пристроим.
Втроем, вместе с прибежавшим вперед Хагена Солем, они взвалили тело на спину ко-былы.
Та недовольно всхрапнула, но артачиться не стала, видимо рассудив, чем быстрее придет в лагерь, тем раньше освободится. Рана все же открылась. Ветви подступивших к тропке кустов испятнало красным.
На поляне заканчивались сборы: стояли оседланные кони, прилаживались последние торока.
- Гарет! - окликнул Роберт, - Придется задержаться. Разводи костер. Дени - за во-дой.
Соль, доставай свои травы. Лерн, поднимись на холм и поглядывай.
Все задвигалось. Они освободили человека от пропитанной кровью рясы. Мужчина был крепок телом, но очень бледен. После того как рану отмыли от коросты и грязи, Соль свел ее края и наложил тугую повязку. Кровотечение остановилось.
До вечера еще раз сменили повязку. Монаха непрерывно поили отварами трав, потом бульоном из подбитого камнем бурундука.
- Не оскорбится святой отец, когда узнает чем ты его кормил? - ехидно поинтересо-вался Лерн у Гарета.
- Подумаешь, оскоромился! Зато живой.
К вечеру стало ясно - человек выживет. Настроение у всех заметно поднялось. Одна Гизелла косила печальным глазом, на завернутое в одеяло тело.
Роберт остановил Хагена:
- Колокольчики больше в ушах не звенят?
- Что? Какие кол… - Хаген споткнулся, потом несколько раз тряхнул седой гривой, будто проверяя.
- Тихо, - сказал растеряно, - даже не заметил, когда оно прошло.
- Спать хочешь?
- Спасу нет!
- Иди, ложись. Дежурить сегодня не будешь. Я твою стражу отстою.
- Так не пойдет. Сейчас высплюсь, под утро тебя сменю.
- Нет! Ты мне завтра нужен свежий и бодрый.
Хаген посопел, но спорить не стал. Забрался в шатер, повозился немного, что-то бурча, и затих.
Монах пришел в себя, когда ночь превратилась из черной в серую. Вокруг лежала не-проницаемая вязкая мгла, в которой вязли любые звуки. Туман полосами расползался по подлеску.
Поднимется вверх - к ведру, ляжет, впитается в землю - к ненастью.
Роберт сидел у костра, прикрыв глаза. В такой тишине приближение любого существа услышишь издалека. Можно было чуть расслабиться.
Шевеление закутанного в одеяло тела сразу привлекло его внимание. Человек пытался высвободиться.
- Давай помогу, - пересев поближе Роберт начал осторожно распеленывать монаха.
- Подняться надо.
- Тебе бы пока не вставать, святой отец.
- Нужду справить… Сил нет терпеть.
Монах поднимался долго. Сначала со стоном перекатился на живот, потом встал на четвереньки и только оттуда с помощью Роберта утвердился на трясущихся ногах.
- Давай, прямо здесь.
