Роли леди Рейвен. Том 1 (СИ) - Снежная Дарья (книга жизни .TXT) 📗
Его реакцию я предугадать не бралась. Виконт Рейвен человек умный. И зная, что семья обязана этим приглашением мне – кому же еще? – вполне может задаться ненужными вопросами.
Хотя, как и сказал Кьер, мы представлены, мы вместе работаем. И вообще иногда лучший способ спрятать что-либо – это выставить на самое видное место.
– Хорошо, спасибо за приглашение. – Я поднялась на цыпочки, чтобы одарить герцога прощальным поцелуем. – Но учти, что ты крайне невнимателен и феерически жесток. Пошить бальное платье за три дня? Маменька будет в ужасе!..
Момент для преподнесения радостной новости родителям был выбран очень тщательно. Я нарочно спустилась к завтраку раньше, чтобы, когда маменька с папенькой зайдут в столовую, уже как раз уходить. Доброе утро, дорогие родители. Ах, маменька вы сегодня так сиятельны, ах папенька, этот сюртук десятилетней давности вам все же крайне к лицу. И да, в субботу мы приглашены на бал в дом герцога Тайринского. Люблю-целую, мне пора на работу!
Судя по тому, что грохота за моей спиной не раздалось, виконт по старой привычке лишенную чувств виконтессу поймал. Действия всех сторон за годы были отрепетированы безукоризненно!
Да, вечером меня ждал не самый приятный разговор, но к вечеру они оба все десять раз обдумают, накопят вразумительные вопросы, а градус маменькиных стенаний существенно снизится.
Зато сейчас она, не размениваясь на печали – все равно свидетелей оных нет – и не теряя драгоценного времени, побежит к нашей портнихе. Превосходный вкус и мои мерки у нее имелись, а в моде многоуважаемая виконтесса разбиралась куда как лучше своей непутевой дочери. Ибо она, в отличие от этой самой дочери, ещё не теряла надежды устроить ей счастливый, ну или хотя бы выгодный, брак.
А на работе меня ждал приятный сюрприз в виде отсутствия господина Трейта. Первый криминалист, как мне пояснил Ричи, отлучился до конца недели. Высокое начальство за выдающиеся заслуги выделило ему несколько дней отпуска, и тот вознамерился навестить дочь и не так давно родившегося внука.
Дочь, внук и умиленно взирающий на них Трейт определенно не вязались в моем сознании в целостную картину, но я возблагодарила Господа Бога за предоставленную передышку. Впрочем, у меня имелись некоторые смутные подозрения, что отпуск начальнику отдела в напряженный и сложный период был дарован силами куда более приземленными.
В итоге, поскольку ценные указания на время отсутствия начальства были розданы всем, кроме меня, а трейтовский зам – личность, ведущая теневой образ жизни – никаких внятных указаний отдать мне не мог, я под предлогом безудержного желания отнести в архив часть документации, отправилась по адресу бывшего места жительства Майка Коннера.
Жил он в фабричном округе, недалеко от трущоб. Там, где дома без конца росли ввысь за счет кривых надстроек. Последние то и дело обрушивались на головы прохожих, оставляя кого-то без жилья, а кого-то без жизни. Но шла я туда с некоторой внутренней дрожью не столько из-за этого, сколько… каким бы бунтарским характером я не обладала, чувство самосохранения у меня все же имелось. И оно мне подсказывало, что есть места, где женщине, а тем более леди, лучше не появляться.
За медную монетку один из мальчишек, сидящих на ступеньках школы для оборвышей, согласился проводить меня до нужного дома, а по дороге еще и охотно поделился информацией о том, что есть в этом доме старуха Коннер, карга и ведьма, хоть и слепая, а не подойдешь, за версту малышню чует и гоняет клюкой нещадно, но девки дурные к ней идут за сглазами, да приворотами, да прочими чарами.
Поднявшись по скрипучей лестнице на указанный мальчишкой третий этаж, я постучала по рассохшемуся дереву единственной на площадке двери и, услышав глухое приглашение, вошла.
С порога стало очевидно, что «ведьмовство» было не даром старухи, а профессией. Расписанные таинственными закорючками стены, развешанные по углам веники, заросшие паутиной, чучела крыс и слегка дико смотревшийся среди всего этого хрустальный шар, натертый до блеска не имели ни малейшего отношения к реальной магии. Но впечатление необходимое производили.
Хозяйка всего этого великолепия – старуха с длинными седыми волосами, распущенными по плечам, сидела возле шара и, раскачиваясь, подвывала какой-то заунывный мотив.
– Госпожа Коннер? – на всякий случай уточнила я.
Глаза открылись и уставились на меня двумя мутными бельмами.
– Ишь ты. Госпожа! Приворотов на крови не делаю, и не подлизывайся, девка, дело подсудное.
– Шарлатанство – тоже, – спокойно согласилась я, без приглашения устраиваясь напротив. – Но мы же с вами законопослушные граждане Ланланда и о делах подсудных речи вести не будем. Я из отдела криминалистики департамента по магическому контролю, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, никак не связанных с вашей текущей деятельностью.
Уточнение это я вернула специально. Жители Красного и Черного округов мало любви питали к государственным служащим. И, признаться, определенные основания у них для этого имелись.
– Девица на службе? Мир совсем, что ли, спятил? – прошамкала старуха, продолжая «смотреть» в дверной проем.
– Вы знали Майка Коннера? – Я сочла вопрос риторическим и задала собственный. – Он жил здесь тридцать лет назад.
– Майка? – Голос женщины дрогнул, и она пробормотала, как мне показалось, растерянно. – Знала, как же не знать…
– Кем он вам приходился?
– А тебе что за дело?
– Департамент поднял из архива его дело и снова им занимается, – пояснила я, не углубляясь в детали.
Стоило мне договорить, как комнату огласил хриплый каркающий смех. Профессиональная ведьма смеялась долго и зловеще, мне оставалось только с невозмутимым выражением лица ждать, пока ей это надоест.
– Долго ж вы запрягаете, – наконец произнесла она. – Что? Под кем-то из вышестоящих стул горит? Аль выслужиться нужно?
– Ответьте на вопрос.
– Брат он мне. Был. Младшой. Мамка его последнего в подоле принесла, так он единственный из всех мальчишек до зрелых лет и дожил. Мечтатель был, тьфу. Ма-агом хотел стать. Озолотиться.
– У кого он проходил обучение?
– Да кто ж его знает, какого он себе там шарлатана-наставника нарыл из придурошных самоучек. В школу-то его, оборванца, знамо дело, никто бы не взял. Семь лет на нашей с мамкой шее сидел, прохиндей. Золотую пыль в глаза пускал. Это с его руки я в ведьмы-то подалась. Помогал поначалу фокусами-шмокусами своими.
– Я так полагаю, со временем магия начала выходить из-под контроля?
– Отож. Он у нас огненный был. Один раз во сне чуть дом не спалил, благо, не спалось мне. Чую гарью пахнет, я к нему, а кровать огнем горит! Еле залили, и его с трудом растолкали, глаза дурные, сам не свой. Побежал к наставнику, тот ему на место мозги-то вправил да ненадолго. То да се стало в руках загораться. Майк, правда, упрямился до последнего, дурак, говорил, что справится. А потом до того справился, что собственного наставничка-то и того, спалил… да, поделом идиоту.
Я не совсем поняла, кого именно столь нелестно охарактеризовала старуха, но промолчала, боясь спугнуть откровения. Было видно, что дело тридцатилетней давности для нее не забыто, и в памяти живо крепко, и этим определенно надо было пользоваться.
– Что было дальше?
– Дальше? Испугался он. Дюже испугался, до мокрых штанов. Магом-то стать одно, а лопнуть от магии той, как плод перезрелый, – совсе-ем другое. Помирать Майк не хотел, никак не хотел. Да вот только время было такое, деточка, что выбора-то и не было. Это сейчас магию легко подчиняют, а тогда…
Она только махнула рукой, но необходимости уточнять не было. Тридцать лет назад печать – та печать, которая красовалась теперь у меня на спине, и которую мог поставить любой дипломированный артефактор достаточно быстро и совершенно бесплатно, за счет государства, еще не была изобретена. Она появилась лишь двумя годами позже, а распространилась по стране и миру ещё спустя только лет пять.
