Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ) - Смирнов Владимир (прочитать книгу .TXT) 📗
Нет. Не разговор. Не только разговор. Вчерашнее желание кого-нибудь зарубить, никуда не делось. Спряталось до поры и шептало исподтишка. И далеко ли ты с таким обозом по кряжицким-то дорогам сбежишь? Это тебе не меттлерштадские банны, выложенные булыжником ещё тысячи лет назад! Эх, предки-предки. Что же вы у нас такие дороги не сделали! Вот и стоишь теперь в конном строю: за спиной лучники, впереди пешие. И напротив — пешие, конные, лучники. Словно у одного наставника уроки брали. Невпопад вспомнилась игра, привезённая Змеевым сотником из Озёрска — клетчатая доска и костяные фигурки. Вот так и сейчас — фигуры расставлены, все готовы. Кто первый? Обычно — белые. Вот только… кто тут белый? В сравнении с боярами, тут все — белые. Сговориться что ли с братьями, да взять город приступом.
Четвертак хмыкнул в усы, прищурил правый глаз. Какая ерунда в голову перед боем лезет.
— Сокол!
— Я здесь, князь! — привычное величание вырвалось случайно, Сокол прикусил язык.
— Пора начинать. Сбей мне третьего слева пикейщика.
— Почему — третьего?
— А тебе не всё равно?
Сокол понимающе ухмыльнулся.
— И то верно. Подать мой лук!
Лучному бою Сокол учился в Меттлерштадте. Потому и оружие у него длинное, выше роста. Сколько ни старался Четвертак обучить кряжицких — бесполезно: им ближний бой милее расстрела с расстояния. А ведь дай им длинные луки, половину пехоты уложили бы ещё на подходе. Не хотят учиться высокому искусству. Ну, что ж… Сокол для затравки — в самый раз.
Воин воткнул в землю стрелу, встал в позицию, Четвертак отдал приказ пехоте, та расступилась. Лучник взял стрелу, наложил, начал натягивать тетиву. Острие неумолимо приближалось к рукояти, оперение — к уху. Пехота противника заволновалась, дрогнула. В центре образовалась брешь. Раздался свист, и — тетива хлопнула.
Подобная короткому копью стрела пронзила Сокола в грудь. Ещё не зная о своей смерти, лучник успел прогневаться на того, кто осмелился его толкнуть и сбить прицел.
***
— Вот так у нас умеют. — Сидя на заднице, Вторак быстро натянул тетиву, подержал, начал ослаблять. Посмотрел на изумлённых воинов. — Иначе лук сломается — больно силы много. Мечислав! Твоя очередь! Они сейчас опомнятся!
Волхв начал деловито вынимать ступни из петель, привязанных к рукоятям лука. Снял волосяную тетиву, начал наматывать на голову.
— Жир. Тетива пропитывается, служит дольше.
Глядя на лук, ставший обычным, чуть изогнутым посохом, изумлённый Мечислав заставил себя не думать об умениях волхва хотя бы до окончания этой битвы.
— Лучники, к бою!
Пеший строй дрогнул, каждый второй воин зашёл за спину первого, в образовавшуюся «гребёнку» побежали лучники Тверда. Все с длинными луками, у каждого — по полдюжины стрел. Выстроились в линию, натянули тетивы.
— Залп!
Пятьсот стрел отправились к цели. Первый ряд копейщиков сильно поредел. Сейчас Четвертак поймёт, что братья решили его расстрелять издалека и бросит в атаку конницу.
— Залп!
Воины Четвертака сплотили каплевидные — во весь рост — щиты. Почему сплотили? Почему не выпустили всадников? На этот раз упало не больше десятка, да и то раненых. Кому-то, судя по воткнувшимся стрелам, пришило руку к щиту, кому-то ногу. Некоторые даже не покинули строя. Почему они не расступаются и не пропускают всадников?
— Навесом, Залп!
Лучники чуть сместили угол, пустили стрелы выше пехоты. С той стороны поля раздалось конское ржание, крики раненных всадников.
Вот так-то! Заставлю атаковать!
— Не сбавлять темп! Ещё два залпа!
Четвёртый!
И почти без задержки, пока не очнулись:
— Пятый!
Всадники Четвертака разделились надвое, начали обходить пехоту. Не так! Обход с боков Мечислав планировал сам. Растерянно оглядевшись, поймал взгляд Тверда, Ерша.
— Ёрш! Гони копейщиков на фланги! Всадников — на передний край! Тверд! Отходи! Отходи к Змею!
Тверд умудрился перекричать конский топот:
— Лучники, выжидать! По команде — два залпа и отход!
Мечислав гневно посмотрел на брата — посмел принять на себя командование! Но, оценив ситуацию — понял.
— Копейщики! Не добивать — ранить, выводить из боя! Всадники! По команде — петлю!
***
— Вот так-то, дети.
Четвертак потёр руки, наслаждаясь перестроением миродаровых войск.
— Копейщики — десять шагов вперёд, лучники — наизготовку! — посмотрел на поле, — стой! Труби конницу на передний край, они готовятся к атаке! Упредить!
Главное в конной атаке — натиск. Стоящий в обороне всадник — мишень.
Медный рог затрубил, копейщики остановились, дав всадникам выйти на передние позиции.
— Лучники, навесом — три залпа! Труби конную атаку!
Туча стрел навесом отправилась поверх голов конницы. Вдогонку стальным осам рванулись четвертаковцы: теперь копейщики, ушедшие на фланги, им не угрожали. Залп, второй, третий.
— Пехота! Приготовиться вслед коннице! В атаку!
Твердимировцы выпустили по две стрелы, сбили несколько десятков всадников и побежали. До них остались не более пяти десятков шагов, да ещё мечеславова кавалерия бросилась врассыпную, оставив лучников на растерзание четвертаковских всадников. Превосходно! Четвертак обрадовался скорой победе. И даже не заметил, как копейщики, словно из засады, ударили с двух сторон. Как? Только что они были в невыгодном положении!
Это выглядело нелепо. Сравнить скорости — вдвойне нелепо. Копья не успевали колоть, просто бросались под ноги, сбивая лошадей с галопа. Ершовцы на бегу подбирали оружие, пропускали конницу, отсекая их от копейщиков.
— Это потеря второго удара. Ничего. — Четвертак нервно закусил губу.
Почуяв скорую победу, Четвертаковские всадники мчались за лучниками. Те в панике бежали к лесу. Всадники братьев обходили битву по двум сторонам, потеряв ударную силу и преимущество в скорости.
Часть пехоты проскочила, но сила второго удара была погашена. Фланговая схватка — вообще кошмар военачальника, но, если у тебя есть численное преимущество, жить можно.
Увлёкшись погоней и избиением лучников, всадники не заметили выбегающих из леса озёрских сабельщиков, управляемых Тихомиром: это к ним под защиту бежали стрелки.
Никогда не знающие строя, в цветастых шароварах и тюрбанах, голые по пояс сабельщики пропускали сквозь себя уцелевших лучников и сходу подсекали ноги наступающим лошадям. Не останавливаясь, бежали дальше, лишая Четвертака конницы, превращая кавалерию в пехоту. Как можно бояться конницы, если тебя учили борьбе с верблюдами?!
— Змеевы дети!!! Лучники! Бить навесом! Своих и чужих!
Мечеславовы всадники тонкими струйками обошли по краям поле боя и ударили в спину четвертаковым лучникам. Три десятка отделились с краёв и в галоп направились к лагерю князя.
Передний всадник, в льняном балахоне, с длинными смоляными волосами, заплетёнными в косу, завёрнутую вокруг головы, подъехал к Четвертаку, осадил лошадь, замахнулся мечом.
— Командуй отбой, князь. Пожалей людей!
Доннер
— Дурни! — вскипел Тихомир. — Вам, неровен час, головы поотрывают, а вы — за старое взялись! Смотрите, сколько народу собралось на пир честной! Радоваться надо — гульнём по-настоящему, а вам лишь бы…
Воевода махнул рукой, отвернулся, звеня кольчугой. Мечислав после долгого молчания кивнул, протянул руку дядьке:
— Мир, дядя Четвертак. Ты уж прости дурака. Злой я. Очень.
— Отдаю себя под твоё начало, племянник. Уже все присягнули?
— Почти, ждём хинайцев с раджинцами. Правда, от тебя не ожидал.
— У тебя драться ловчее получается, — хмыкнул дядька в бороду. — А мне сейчас победа нужнее гордости.
— Неужели?
— Ужели.
— Отчего?
— Злой я. Очень.
Мечислав рассмеялся, хлопнул родственника по плечу:
— Ничего. Сегодня всё решится.
Сегодня не решилось. И завтра. И послезавтра.
***
Хинайский предводитель изваянием встал перед Мечиславом. Руки гордо сложены на груди, раскосые глаза задумчиво полуприкрыты, даже забавная войлочная шапка, вся в золотом шитье, смотрится величественно и умудрённо. Куда деваться с этими хинайцами? Не хотят слушать сопляка из деревни и всё тут. Впрочем, раджинцы — не лучше. Пройти по Шолковому Тракту — прошли, а смешиваться с собранным войском тоже не желают.
