Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (электронная книга txt) 📗
Дышать стало больно. Воздух, который пах весной и прелой бумагой, на секунду показался невыносимо горьким.
-Ты не можешь ничего сделать?
- Могу, - спокойно ответил Уилки, всё так же глядя в сторону. - И ты знаешь цену. Для себя и для неё. Но если я сделаю это сейчас, ты меня никогда не простишь. Уходи, пока можешь.
«Он ранен, - нахлынуло вдруг жутковатое осознание. - Почти так же, как и Кэндл, просто по-другому. И… не хочет, чтобы я понял?»
Мышцы свело судорогой от одного всепоглощающего желания - подойти, сесть рядом и обнять его, стиснуть до хруста костей, защитить, сказать, что не до счётов и прощений теперь. . Морган сдержался в последний момент, стиснул кулаки и остался на месте, не
приближаясь, но и не отступая.
- Я готов. И не только ради Кэндл. Только скажи, что делать.
Часовщик усмехнулся, глядя искоса. Золотые искры в глазах стали чуть ярче.
- Чтобы спасти её?
- Чтобы спасти всех.
- Всех спасти не получается никогда. Ты меня не простишь, - пробормотал Уилки едва слышно.
- Ступай к Шасс-Маре. Отдай ей своё имя. И скажи, что поручаешь Кэндл ей. Она знает, что делать.
Морган медленно, глубоко вдохнул. Прохлада ранней, нежданной весны разлилась по лёгким, впиталась в кровь, расходясь по капиллярам до каждой клеточки. Почему-то стало очень легко, и даже непреходящая боль в груди казалась совсем не важной.
- А потом?
- Увидишь.
Когда он уходил с площади и садился в машину, то в висках стучало только: «Что я творю?», но остановиться было уже невозможно.
Ночной город крутился перед автомобильными фарами, насаженный на пучок света, как детская вертушка, показывая то одну блестящую грань, то другую, а между ними пролегали глубокие складки темноты. Двуцветные нитки фонарей, белых и розоватых, оплетали кварталы, сшивая их на живую. Нужная улица показалась слишком быстро - знакомый спуск меж двух домов, где никакой автомобиль не проедет.
Морган шёл, касаясь пальцами кирпичной стены, и старался не хватать воздух ртом слишком жадно.
«Пути назад нет».
Дверь под вывеской с двухмачтовым кораблём была на месте, но поддалась она не сразу. Внутри пол раскачивался, как палуба в шторм. За всеми иллюминаторами небо полыхало от молний, а волны беззвучно вздымались и обрушивались, огромные, как
многоэтажные дома. Водоросли стыдливо жались к стенам; глаза морских тварей смотрели с любопытством и с голодом, как на медленно опускающийся в пучину труп.
«Ждут пиршества», - пронеслось в голове.
Кетхен выглянула из переплетения бурых стеблей, и впервые лицо у неё было человеческим и печальным. В огромных голубых глазах отражался дальний берег с заброшенной церковью. Морган слабо улыбнулся в ответ и ускорил шаг.
Главный зал был полон призраков, но своими делами никто, в отличие от прежних ночей, не занимался. Все следили за входом.
Шасс-Маре, без обычного корсета, в свободной белой рубахе, сидела и тщательно полировала бархатным клочком антикварный револьвер.
- Не говори ничего, - тихо попросила она, не поднимая взгляда. - Подожди немного, я подберу тебе что-то сама …
-Меня зовут Морган Майер.
- Я ничего не слышу.
- Слышишь. Меня зовут Морган Майер, и я прошу твоего одобрения.
-Я ничего не. .
- И доверяю тебе Кэндл. Или надо сказать полностью - Кандиду Мэри Льюис?
- Не обязательно, - едва слышно ответила Шасс-Маре. - Она представилась в первый же вечер. Как будто уже тогда чувствовала, чем всё закончится. Ты зря пришёл, Морган. Она не простит, если…
- Многовато разговоров сегодня о прощении, - грубовато откликнулся он. Сердце ёкнуло.
«Да, это началось с той самой песни… Или с исповеди?»
- Не перебивай, - слабо улыбнулась Шасс-Маре, откладывая револьвер. Призраки разом отвернулись и задвигались хаотически, словно истлевшие до полупрозрачности листья меж двух потоков воздуха. Бормочущая невеста пролетела совсем рядом, раскидывая кружевные рукава, как сети, и обдала потоком ледяного воздуха. - Ты знал, что она любила тебя? Как сильно любила? И, когда ты ушёл,
стала пылать в десять раз ярче. Потому и сгорела так быстро. И она не хотела бы, чтоб ты попал из-за неё в ловушку.
Морган качнул головой, стараясь не коситься на море за иллюминаторами. Оно задралось до самого неба, словно корабль опускался на дно колоссального водоворота; небо в грозовых разрядах почти скрылось из виду.
- Это не из-за неё.
Шасс-Маре посмотрела в упор:
- Тогда почему?
Перед внутренним взором промелькнуло лицо Фелиции Монрей и её улыбка сфинкса, который знает все тайны, однако связан клятвой молчания.
До поры.
- Наверное, потому что бегством ничего не решить. И яслишком люблю этот город. И Кэндл. И… - это оказалось сказать сложнее всего - …Уилки тоже, кажется.
- Ублюдка из башни? - Шасс-Маре даже брови выгнула от удивления. - С каких это пор?
Морган сделал ещё один шаг, струдом, как через толщу воды. Призраки вились вокруг него, светясь ёлочной гирляндой - старики с нардами, рыдающая женщина, так похожая на Дебору, мальчики девочка с глазами-звёздами… Всё происходящее казалось нереальным и бесконечно важным одновременно, как пророческий сон.
- Пожалуй, с того случая, когда мы вместе хоронили канарейку.
- А, ну это всё меняет, - саркастически усмехнулась она. - Только ему не говори. В самодовольстве он ещё более невыносим, чем обычно. . Я услышала тебя, Морган Майер. И даю своё согласие. А теперь ступай.
Он развернулся и пошёл обратно по коридору, всё быстрее и быстрее; раздался выстрел, хруст стекла, а потом взревел ветер,
врываясь в зал, и волны морские ринулись следом. Вода заполняла пространство быстро, и ботинки вымокли почти сразу, а вскоре и джинсы отсырели до колена. На улицу, впрочем, не проникло ни капли. Дверь под вывеской с парусником схлопнулась в самое себя, оставляя сиротливый проём между домами.
Садиться в «шерли» Морган не стал и побрёл по улицам пешком; почему-то это казалось правильным. Слишком тёплый для февраля ветер высушил джинсы, но с ботинками ничего сделать так и не смог. Низкое стеклянное небо щерилось сколами звёзд, и трещины разбегались по линиям, образующим созвездия. Полумесяц медленно вращался по кругу, чуть покачиваясь, как наклейка на граммофонной пластинке. Свет фонарей рассеивался, не достигая дороги, но тени не спешили бросаться наперерез.
Знакомую футболку с оранжевым зубастым солнышком он разглядел издали и поднял руку в знак приветствия.
- Это ты, братик. - Голос был гулким, словно говорили в металлическое ведро или со дна колодца.
- Привет, Уинтер. Что делаешь?
Секунду назад мальчишка стоял в конце улицы, а теперь уже вышагивал рядом, и с губ его не сходила счастливая, немного голодная улыбка, а в бездонных глазах под опахалами ресниц закручивалась серебряная вьюга. Там, где его кроссовки касались земли, появлялась белая изморозь.
- Отпустили погулять, - бесхитростно ответил он. - Крыс много. Давить их весело. А ещё я поцеловал настоящую девочку. Живую.
Это короткое «живую» царапнуло куда сильнее и глубже, чем рассказы о любых ужасах. Морган едва не сбился с шага.
- Она тебе понравилась?
- Да, - серьёзно ответил Уинтер и, скинув варежку и заткнув её за пояс, уставился на собственную ладонь. - Очень красивая. И почти не кричала. Я к ней вернусь поиграть. А можно взять тебя за руку, братик?
- Конечно.
Пальцы оказались ледяными и твёрдыми, как камень. Уинтер улыбнулся безумно и счастливо-и потащил его вперёд, хохоча.
Обочины и стены ближайших домов покрывались ледяной коркой, и в ней можно было разглядеть крысиные силуэты и ошмётки сплюснутых шляп-котелков с узкими полями. Иногда он оборачивался, не останавливаясь, и переспрашивал снова и снова:
- Мы ведь поиграем теперь?
- Обязательно. - отвечал Морган каждый раз - Тебе ещё надоест.
Уинтер смеялся, и смех его превращался в ледяную вьюгу, от которой немело лицо.
