Время льда и огня - Филимонов Евгений (читаем книги онлайн .txt) 📗
— Тетушка Эмма говорила как-то о саркоме, но я не особенно в это верю. Скорей всего, это был сознательный выбор здорового человека. Она рассказывала — доктор был страшно подавлен произошедшим и все время прикидывал, что такое можно предпринять, чтобы процесс развернулся обратно.
— То есть?
— Ну, чтобы прекратилось торможение и тому подобное, словом, чтобы дела пошли вспять и солнышко всходило-заходило снова. Такие вот угрызения совести обуяли вдруг великого ученого, и он решил себя законсервировать, чтоб при случае в лучшие времена исправить оплошность. А дабы его не попытались снова досрочно выкрасть — его ведь уже захватывали однажды, — он максимально засекретил процедуру — тем более что тогда для этого были все условия… Вот как, генерал.
— Ну, это все знают, — разочарованно протянул он. — Это обычная версия. Мне казалось, что вы должны знать больше.
— Я и знаю больше. Он выбрал ту клинику потому, что там эти… как их… саркофаги, что ли… хранились не в самом здании, как обычно, а в подземных соляных выработках, связанных с клиникой ходом, прорубленным в скале. Еще и потому, что там автоматическая система расконсервации. И потому, что имеется ядерный реактор на ходу — небольшой такой, мобильный, — чтобы прожечь тоннель во льду, ежели ледник покроет клинику.
Крамер глянул на меня сбоку испытующе.
— Нет, всего вы не говорите, Ковальски. Все-таки вы нам не особенно верите, ну а мы, в свою очередь, не спешим верить вам. Ладно, пусть будет так… Ну что ж, работайте. Чем скорее будут результаты, тем лучше для нас всех…
И, завершив свой визит таким неопределенным обещанием, генерал нас покинул.
7
В среду к завершению рабочего дня меня вдруг окликнула Норма — из самого конца зала, со стремянки у стеллажей:
— Петр, вы не подойдете сюда?
Девице лень слезть со стремянки… Что ж, подойдем.
— Вот, взгляните на эти картинки. — Она протянула мне сверху кипу старых, пожелтевших ксерокопий. Я чихнул, принимая этот пыльный хлам, и вдруг предчувствие удачи пронизало меня. На странице были помещены два снимка — ландшафтный, с большой высоты или с самолета, и космический, и на обоих виднелась КЛИНИКА! Наша клиника! А космический снимок, в довершение всего, давал еще и градуировку местности, правда в какой-то не особенно привычной системе. Ксерокопия, очевидно с газетного листа, содержала заметку под названием «Некрополь будущих властелинов мира». Вот что она сообщала:
«По нашим данным из в высшей степени надежного источника, число пациентов, а вернее, клиентов весьма засекреченного госпиталя неподалеку от местечка Кии, Уганда, стремительно растет. Никто не может назвать точное количество пациентов этого псевдохосписа, предполагается четыреста — четыреста пятьдесят, — и это при общей емкости до девятисот саркофагов! Вряд ли для кого-то секрет, что сюда в основном поступают люди очень богатые или же очень могущественные — диктаторы, шейхи и наркобароны. (Шел перечень имен, которые мне ничего не говорили, Бюлов не упоминался.) А куда, к примеру, подевался небезызвестный арабский лидер Селим Тостан? Его последний раз видели в Уганде, с тех пор ни слуху ни духу. Или же куда более незаметный, но не менее влиятельный в Черном движении маршал Амбуква? Будьте уверены — все они уже там и ждут своей минуты, своего звездного часа, так сказать, в убеждении, что, когда наши нынешние ужасы давно канут в прошлое, они появятся на авансцене…»
Заметка была довольно длинной и патетичной, по всему видно, что ее писал какой-нибудь журналист промарксистских взглядов. Заканчивалась она призывом «раздавить это вместилище живых трупов, будущих эксплуататоров и тиранов наших внуков — если таковые появятся — ради свободной судьбы новых поколений. Пока это еще возможно!».
Я лихорадочно перелистал стопку — это была подборка страниц из давным-давно канувшего в небытие журнала «Левый фронт». Больше ничего не было относительно клиники. Вот уж никогда бы не догадался заглянуть в коммунистический журнал!
— Тут целая стопка этих журналов. Я наткнулась на снимки и подумала — похоже. Может, еще порыться?
— Слезайте. Вы сделали все, что смогли, и даже больше!
Все еще вне себя от радости, я помог ей слезть, и вдруг внизу мы совершенно неожиданно поцеловались. Такой себе короткий, мимолетный поцелуй. Пожалуй, мы оба были им несколько озадачены и тут же разошлись по своим местам: я — звонить генералу Крамеру, а Норма — к столу с картами.
— Это очень старая, еще советская, кодировка поверхности, — уверенно подытожил картограф Розенталь, рыхлый брюнет лет сорока. — Не все цифры отчетливы, могут быть разночтения. Он еще пристальнее вгляделся в жухлую светокопию.
— Снимки с советского стационара поры заката Союза, вот маркировка. К тому времени он уже не был в числе действующих… да, точно, не был. Да и Союз скончался… Откуда же тогда съемки две тысячи пятого года, неужели его кто-то активизировал с земли? Непонятно… Впрочем, в сторону все это — наша задача определить место… определить место…
Он сличал наш снимок с космическим снимком из недавней пачки Крамера. Генерал сидел тут же и напряженно следил за медлительными движениями флегмы-картографа, так и порываясь его подстегнуть.
— Вот они, те координаты!
— Ничего подобного, — осадил его неумолимый Розенталь, — это вообще относится к правой части мозаики, там совершенно непохожая структура.
— Вот похожее место, — вмешался я, — видна даже речная долина.
— Под мореной, — желчно отметил картограф, — что вы можете узнать под сплошными наносами? Нам нужно единственное доказательство — здание (или его фрагмент), которое мы смогли бы сравнить со зданием на старом снимке… Учтите, что ледник тогда еще двигался и краем задевал это ваше Кенийское нагорье… Кенийское нагорье…
Лупа картографа блуждала над мозаикой снимков. Розовый палец Нормы сунулся было показать, но тут же робко спрятался. Однако картограф заинтересованно вгляделся в предполагаемое место.
— Я и сам туда поглядываю, — признался он. — Вот этот мысок очень напоминает заснеженную кровлю здания…
— Или же довольно-таки крупный прямоугольный валун.
Это сказал скептик Крамер.
— Да-а, темная сторона — во всех отношениях темная сторона. Еще вон очень похожая структурка, но слишком неотчетливо, размыто…
— Ну и оптику делали во время Катавасии! — взорвался вдруг генерал. — Как вообще в то время могли спутник запустить — ума не приложу, разве что катапультой какой-нибудь.
— Мы и того не можем, — резонно заметил Розенталь.
— Ничего, придет время… А пока, я думаю, следует увеличить отобранное, вот эти три фрагмента особенно, и дать на обработку, сделать контрастными, что ли… Словом, чтобы все было понятно!
Мечта любого военного — чтобы было все понятно.
И настал день, когда мы — все четверо — с разной долей уверенности, но все-таки окончательно выбрали один из снимков — вот, мол, этот! То, что это было здание, ни у кого не вызывало сомнений, зато координаты плавали, хотя и не так уж существенно. В конце концов Крамер нас успокоил:
— Не волнуйтесь, ни у кого нет данных более точных, на сегодня мы одни обладаем информацией о местонахождении клиники с Бюловом. Полагаю, все понимают, какого рода эти сведения? И призываю всех без исключения всегда помнить об ответственности, потому что возмездие неотвратимо…
Он долго и патетически говорил о южанах и об их мировой роли, как-то очень отдаленно связывая все это с предстоящим отысканием тела доктора…
— …и тогда решится основная проблема теперешнего мира. Вы увидите это.
А что, собственно, увидим, задумался я. Бюлов, конечно же, был велик, и если южане держатся за бредовую идею расконсервировать эту мумию и дальше использовать для своего отечественного прогресса, то они здорово напоминают маньяков-некрофилов, какими вообще-то не являются. Нет, здесь что-то другое… И на алтарь этого другого они не задумываясь хотят бросить два десятка своих вышколенных людей, да, пожалуй, и меня… ну, я у них не в счет…
