Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Торопясь, словно мог перемахнуть через звезды и скорее там оказаться, я наступил на старую ветку, оказавшуюся сырой и гнилой. Нога соскользнула с тропы. Я пошатнулся, меня занесло на несколько ярдов вниз и в сторону. Изловчившись, я схватился за выступ скалы и смог приостановить падение. Рывок оказался настолько сильным, что мускулы левой руки пронзила острая боль. Осторожно повернувшись, я попытался нащупать точку опоры и вскоре нашел устойчивое положение. Болтаясь в пятидесяти футах [109] над морем, я полагал, что чувствую брызги волн. Вероятно, это был просто подхваченный ветром дождь, который хлестал отовсюду.

То, что я поскользнулся и полетел вниз, развеселило меня. Знаю, звучит странно, но тогда меня переполняли такие чувства. Висеть над морской пучиной всю ночь я не мог, поэтому начал карабкаться по скале. Сначала понемногу, счет шел на дюймы, я пробирался по горизонтали, потом более уверенно начал размеренное движение вверх, доверившись аугментированным мышцам и надеясь, что они помогут мне выбраться из переделки.

Мускулы держали меня, и экзокожа не подвела. Я уже одолел половину подъема, когда услышал треск. Левая рука, которой я вцепился в утес, ощутила, как тот содрогнулся. Инстинктивно я попытался ухватиться за что–нибудь другой рукой — и сумел, но тут же обнаружил, что лечу вниз. С минуту я не понимал, что происходит. Утес рушился с таким шумом, словно разрывали газету размером с небосвод. Тогда я понял, что, когда обваливается подножие скалы, за ним следует и вершина.

Все еще цепляясь за кусок утеса, я летел вниз, мокрый от брызг, которыми окатывали меня падающие в воду обломки. Время почти остановилось, словно в замедленной съемке, сцены последовательно сменяли друг друга, как в анимированном фильме. Здоровенный валун, в который я вцепился, поворачивался, и вскоре я оказался под ним. Если не отцепиться, он меня раздавит. Я оттолкнулся от него, целя в море. Если бы утес был повыше, у меня бы хватило времени выбраться. Только очень скоро мое тело оказалось в воде, а также обломок утеса и еще, кажется, половина йоркширского побережья.

Грохот стоял такой, словно вступили в поединок вулкан с землетрясением. Я лихорадочно работал руками, пытаясь уплыть прочь, и никак не мог понять, почему не двигаюсь с места. Осознать причину я смог, только когда прекратил свои бесплодные попытки. Правая нога застряла под водой в груде обвалившихся с утеса камней. Только что я ничего не чувствовал, теперь же в ноге запоздало нарастала тупая пульсирующая боль. Я глубоко дышал, умудряясь ртом выхватывать воздух средь грохочущих над головой волн. Снова попытался вырваться. Безуспешно.

Приподнять тяжелые камни оказалось невозможно. Застрявшая нога удерживала меня на месте, мешая в поисках рычага. Я долго и бестолково барахтался, силясь выбраться, брызгаясь, изрыгая проклятья, но был вынужден сдаться. Во мне нарастала паника. Стоило перестать бороться, как в голове начали мелькать ужасные мысли: я могу утонуть, замерзнуть в холодном море, меня могут засыпать падающие сверху обломки скал. Я был буквально ошеломлен угрозой неминуемой гибели.

На то, чтобы заново обрести способность трезво мыслить, ушли долгие минуты. Постепенно я вернул самообладание, напомнив себе, что паника — пережиток прежнего тела, которое недолго бы протянуло зимой в ледяных водах Северного моря. Моя новая оболочка гораздо надежней. Я не утону и не замерзну. Если мне удастся успокоиться, я выдержу это испытание.

Я сосредоточился на экзокоже. Ее нормальная текстура была приблизительно схожа с обычной кожей: слегка неровной и шероховатой. Теперь же моя нога стала идеально гладкой в надежде на то, что без трения я смогу выскользнуть из ловушки. Почувствовав, что нога чуточку подалась, я преисполнился надежды, но все же дальше продвинуть ее не смог — мешал голеностопный сустав. Даже сведя трение к минимуму, невозможно протянуть узелок через ушко иголки. Злой и разочарованный, я вернул экзокожу в прежнее состояние. Выбраться было необходимо, нельзя просто сидеть и ждать, когда камни расшвыряет следующий шторм. Скоро мой звездолет стартует с Земли, если я опоздаю, второй шанс мне уже не представится.

Тут я задумался, какова вероятность того, что мое подсознание желало прозевать отправку. Может, я навлек на себя неприятность ради того, чтобы не улетать? Нельзя отрицать, что в некотором смысле мои действия были предумышленно безрассудны. Шагал вперед, искал неприятности до тех пор, пока неизбежно не столкнулся с ними лицом к лицу. Почему?

Я размышлял на эту тему, а вокруг меня пенились холодные волны. Вывод был таким: мною руководило желание выйти за пределы моего прежнего полностью человеческого тела и доказать самому себе, что достоин отправления к звездам. Мы столько всего наслушались о тяготах конечного пункта нашего маршрута, о неспособности нормальных самостоятельно выжить в тех суровых условиях, что я просто счел необходимым испытать аугменты на пределе их возможностей.

Сам того не осознавая, я хотел оказаться в ситуации, которую не смогло бы выдержать обычное человеческое тело. Если бы я остался жив, то получил доказательство своей истинной трансформации и был уверен в том, что смогу прекрасно себя чувствовать среди приливов и ураганов колониального мира. Что ж, я выполнил первую часть плана. Попал в передрягу. Теперь оставалось выбраться из нее. Но как?

У меня в голове находился аварийный радиомаяк. Я мог его активизировать, тогда кто–нибудь, без сомнения, прилетел бы и вытащил меня из воды. Только это весьма досадно. Этот случай показал бы, что я не могу управляться с собственным телом даже в условиях Земли. Стоит мне попросить помощи, как тут же найдется повод вычеркнуть меня из списка пассажиров звездолета. Колонисты должны полагаться на собственные силы и сами решать возникшие проблемы. В списке кандидатов масса ожидающих — полным–полно тех, кто не упал с утеса и не застрял под грудой камней. Если я подожду до утра и позову людей, вышедших к берегу, случится то же самое. Нет, нельзя мне просить помощи. Нужно спасаться самому.

Однако утверждение необходимости решения не подсказывает характер его исполнения. Во всяком случае, не сразу. Ветер стих, дождь тоже поубавил пыл и теперь моросил. Я начал холодно и логически рассуждать, вытесняя тревогу реальными фактами ситуации, в которую угодил. Мне нужно вытащить ногу из завала. Камни мне не сдвинуть. Следовательно, придется перемещать ногу. Но ступня застряла… Значит, придется оставить ступню здесь.

Стоило мне прийти к этому выводу, на меня снизошло спокойствие. Все оказалось очень просто. Такова цена за освобождение. Я снова задумался о возможности позвать на помощь. Я могу сохранить ногу и остаться на Земле. Или потерять ее и отправиться к звездам. Действительно ли мне настолько сильно хочется там оказаться? Я уже решился расстаться с семьей и подругой. Если откажусь проститься всего лишь со ступней, незначительной частью телесной конечности, то каковы тогда мои моральные ценности? Воистину тут не о чем размышлять! Надо согласиться с последствиями уже принятого решения.

И все же я все медлил в надежде на то, что представится какая–нибудь другая возможность. Мне даже стыдно признаваться, что в конце концов подтолкнуло меня к действию. Вовсе не логика или решимость. Толчком стала боль в раздавленной ступне, которая пульсировала и нарастала в то время, как я предавался размышлениям. И в холодном море плавать малоприятно. Чем раньше я начну действовать, тем быстрее смогу выбраться отсюда. Я сосредоточился на экзокоже — чуде, программируемой наружной оболочке — и отдал приказ отбросить ступню. Затем сдавил ногу чуть повыше правой щиколотки.

«Ой! Ой–ой–ой!» — пытаясь не обращать внимания на боль, я продолжал руководить экзокожей. Было бы здорово за один миг произвести операцию и отсечь ступню так, как разрезаешь огурец. Но свои пределы имеет даже экзокожа, а для этого она не предназначена. Я и так ее уже порядком растянул.