Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читаем книги онлайн TXT) 📗
— Не будущее, настоящее… — Рехи разгневался, но осекся, буквально возликовав: — Хотя если ты говоришь будущее, значит, я с ними встречусь! Непременно встречусь! Ответь о настоящем: осталась ли за Хребтом жизнь? Об этом можешь говорить?
Сумеречный Эльф приподнялся, сбрасывая шкуру ящера, но ухватился за край и зябко накинул ее на плечи. Он долго сидел в неприятном молчании, а потом проговорил, болезненно чеканя слова:
— После извержений — нет. Образовался новый разлом. Севернее и южнее «чаши», в которой Бастион, уже ничего не осталось. Разломы подбираются все ближе. Двенадцатый намерен окончательно уничтожить свой мир.
Новость не удивила Рехи, не свалилась на него горным обвалом. Он принял ее спокойно, как будто уже давно догадывался об этом. И лишь поэтому он укрепился в своем твердом намерении сбежать из Бастиона. Возможно, оставалось еще какое-то время, чтобы играть в мнимое благополучие несбыточной мечты всех обитателей пустоши, но на горизонте маячил неизбежный конец. Бежать, стремиться, бороться до позднего, даже когда вместо горячей плоти приходится вгрызаться зубами в неподатливый камень.
— Добить, чтобы не мучились. А потом съесть. Знакомо. Даже слишком, — пробормотал Рехи, вспоминая Ларта, а затем Двенадцатого: — Это он все придумал. Он нас проклял. Будто в осажденных городах раньше не ели человечину. Хотя проклятье выкрикнул трусливый лиловый жрец…
Сумеречный Эльф напрягся и подался вперед. Внезапно он вскочил с места, скидывая с плеч шкуру ящера. Капюшон спал с лица, и Рехи отчетливо узрел лихорадочно зажегшиеся впалые глаза. Эльф совершил какое-то открытие, пока неведомое.
— Лиловый жрец! Проклятье, я должен сказать Митрию! — воскликнул он.
— О чем? — недоумевал Рехи. Факты в его нехитром уме редко связывались воедино. Он умел охотиться и сражаться, а не разгадывать тайны прошлого. Но приходилось.
— Пока не уверен, — немного остудил пыл Сумеречный. — Но Митрий должен знать. Опять он не увидел очевидного. Или мне не сказал, или боится признать.
— А где этот напыщенный учитель твой? — поинтересовался Рехи.
— Пробивает защиту у Цитадели. Пока безрезультатно.
— И поэтому я должен сидеть здесь? В этом болоте? Должен притворяться тем, кем не являюсь?
— Не должен, но сидишь. Выбор за тобой. Но учти: мы не знаем, получится ли у нас хоть что-то. Поэтому выбор только за тобой. Понял? Истинная сила линий не придет, если им приказывать злой волей. Сила в выборе.
Рехи медленно осмыслял очередную длинную и непонятную фразу. Фигуры речи, как говорили прошлые люди, иносказания и сравнения. Они знали много красивых штук для выражения мыслей. А Рехи до прошлого года и выражать-то особо нечего было. Он хотел ответить Сумеречному, попросить новых разъяснений, но из-за дверей донеслись приглушенные голоса:
— Исчезай, за мной пришли! Исчезай, если не хочешь им показываться. Почему-то мне кажется, что не хочешь. Ну? Растворяйся давай, как умеешь, если не пришел вытащить меня отсюда. Если выбор мой, то сам выберусь.
Сумеречный Эльф коротко усмехнулся и неторопливо растаял в воздухе, зачем-то прихватив с собой бесценно мягкую шкуру мохнатого ящера.
— Тьфу, ворье! — Рехи ударил рукой по колонне, но тут же зашипел, потому что тонкая кожа на костяшках все еще плохо подходила для драк, тем более с нерушимым монолитом. Тем временем в зал вошли четверо стражников, а за ними и старый жрец.
— Пришли просители, о великий Страж! — сладко пропел надтреснутым голосом Вкитор, неизменно сгибаясь в поклоне. Каждый раз Рехи думал, что подагрические ноги подведут его, и жрец неуклюже бухнется на колени или, чего доброго, вовсе развалится. Но Вкитор с мученическим кряхтеньем возвращался в исходное положение и провожал к Верховному Жрецу Саату.
— Какие еще посетители?
— Пришло время вновь предстать перед народом. На улицах теперь невозможно долго находиться, мы решили собирать просителей в нижнем зале, — сообщил Вкитор, сопровождая Рехи.
Они спускались по темной винтовой лестнице, ведущей от тронного зала наверху к обширным помещениям внизу. Парадный портал давно разрушился, выгорел и потемнел от сажи, поэтому они передвигались по дворцу урывками, через уцелевшие комнаты и ходы для слуг. Некогда прекрасное строение напоминало обугленный скелет, выпотрошенный труп с пережеванными ящером внутренностями.
— Осторожнее, Страж, — каждый раз предостерегал Вкитор, когда случалось оступиться на выщербленной ступени. Иногда они шли и вовсе по узкому карнизу, оставшемуся на месте широкого коридора, зиявшему колодцем провала на несколько этажей. На дне чернел каменный мусор, скаля сломанные клыки острых осколков. Рехи глядел в эту темноту до головокружения и одергивал себя в последний момент, едва не падая. Ему нравились так щекотать нервы Вкитору. Старикан вздрагивал и ужасался.
— Смогу ли я посмотреть весь дворец? — с нарочитой небрежностью интересовался Рехи. Он все еще не представлял, как проберется к старому акведуку, когда за ним по пятам ходила целая процессия жрецов. В одиночестве его оставляли только в его покоях-клетке, а оттуда единственный выход вел только на балкон. И Рехи не чувствовал в себе сил повторить фокус с линиями, которые однажды в горах послужили ему как веревки. Да и Санара говорила про акведук, а не узкие улочки Бастиона.
— Возможно, сможете, Страж, — уклончиво ответил Вкитор, и Рехи прочел в его тоне явный запрет. «Надо чем-то заслужить их безграничное доверие. Чем-то мощным», — подумал Рехи, но на ум ничего не шло, а подходящего случая не подворачивалось.
Вскоре они вошли в сырой душный зал, освещенный чадящими факелами. В ноздри неприятно ударил запах горелого жира, точно в гуще битвы, точно на пепелище огромного пожарища. К вони от факелов примешивался ядреный запах пота множества немытых человеческих тел. Эльфам хотя бы в этом повезло, они не умели потеть, вечно холодные, но именно поэтому жаждущие теплой крови.
Рехи с неприязнью окинул беглым взглядом собравшихся: стражники и горожане толпились у подножья высоченного кресла, которое возвышалось на постаменте, сложенном из цельных глыб. Неровные черты выдавали в них обломки разрушенных стен. Да и многое во Дворце строилось из обломков прежней эпохи до Падения. Они делали вид, словно так сохраняют наследие прошлого, секта мусорщиков и падальщиков. Рехи сдерживал гримасу презрения. Сбежать бы отсюда да поскорее! Окажись рядом Ларт, он бы подсказал, как правильнее обдурить эту шайку.
— Добро пожаловать, Страж! — с притворным великодушием сказал верховный жрец Саат. Рехи украдкой кивнул ему и уставился на толпу. В полумраке ему мешали отблески факелов, во тьме он лучше бы рассмотрел сборище, застывшее пред ним в священном трепете. Это на площади они ликовали, громко, сливаясь в единый рев исполинского ящера. А здесь галдели до тех пор, пока в зал не вошел Страж. После голоса стихли, а из звуков осталось лишь перешептывание потрескивающих факелов.
Рехи смотрел, впитывая молчаливое испуганное обожание, неприязненное недоверие, бесконечную надежду — множество чувств витало в этом зале. Кто-то пришел умолять о милости, кто-то желал удостовериться в правдивости слухов.
«А вот рассказать бы им, что за Хребтом жизни уже нет, и Двенадцатый намерен уничтожить всех нас», — зло подумал Рехи, пока процессия во главе с Вкитором шествовала вокруг него от дверей. Его вели, словно на казнь, следя за каждым шагом, за каждым вздохом. Тяжело же превращаться в живой символ!
Рехи усадили на каменный трон. Спина неестественно выпрямилась, когда пришлось прислониться к спинке. Сразу же заныл копчик, точно из него прорезался хвост. Он поморщился: вот если бы и правда научиться перекидываться в разных тварей, в ящеров, так уже сбежал бы. Но нет, он сидел, а за спиной маячил Саат, как огромная тень, которую не рассеивал скудный свет факелов. Вкитор суетился у подножья, отдавая собравшимся короткие указания.
— Сейчас к вам будут подводить просителей и сомневающихся. Я подскажу, как поступать. Положитесь на меня, — шепнул на ухо Саат. Похоже, он возомнил себя кем-то вроде советника подле короля. Он считал, будто вся власть по-прежнему принадлежит ему, а Стаж Мира — удобное орудие для возвышения собственной персоны. Но он не ведал, что в обреченном мире не нужны власть и величие.
