Таинство любви сквозь призму истории - Картленд Барбара (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Конечно, привлекательность конкубината заключалась в возможности менять партнеров по собственному желанию. Не возникало никаких проблем с разводом, и, пока эта практика тайно допускалась, можно было не отказываться от промискуитета, избежав наказаний за блуд, адюльтер, развод и двоеженство.
Это позволяло вполне религиозным и законопослушным людям облегчать совесть. В конце концов, раз церковь не приветствовала пожизненный союз и настаивала на всемерном ограничении половой жизни, открыто запрещая любую форму сексуальных контактов, степень прегрешения становилась относительной.
Средневекового любовника вечно штрафовали «на грош», внушая опасение, как бы не оштрафовали на золотой, но несколько лишних монеток за сексуальное удовольствие с сожительницей можно было считать допустимым риском.
Саму практику полового акта приходилось терпеть, даже признавать правильной и естественной. Ведь Господь приказал: «Плодитесь и размножайтесь». Только думать об этом не следовало, а-тем паче готовиться.
Тут явно поработала старушка Ева, и первые святые, игнорируя собственных матерей, провозглашали женщину в целом греховной, преследующей одну цель – искусить и соблазнить мужчину с помощью «беглых уклончивых взглядов», по выражению Иеронима.
Отцы церкви были убеждены, что ни одна женщина не устоит перед искушением, и могли с полным правом цитировать Овидия:
Предлагалось множество способов исцеления обезумевших от любви и от похоти. «Венера замерзает без хлеба и вина», поэтому пациентам следовало носить «на теле власяницу, ходить босиком в холод, то и дело себя бичевать по примеру монахов, но прежде всего поститься».
«Так как голод, – говорил святой Амвросий, один из самых почитаемых отцов церкви, – друг целомудрия, значит, он враг похотливости, но сытость побеждает воздержанность и порождает всяческие провокации».
Применялось и кровопускание; к интимным частям тела прикладывали камфару, которую рекомендовалось «носить в штанах для расслабления члена». Юному еврею, почти обезумевшему от любви, дали «отвар из чемерицы, другие подобные слабительные и очищающие, обычно применяемые при черной холере».
Благородной девственнице, пораженной любовью, было велено двадцать один день носить на спине тяжелый свинцовый лист, постоянно жевать кориандр и листья салата с уксусом. Она исцелилась.
Авиценна, арабский поэт, которому «Бог открыл все врата мудрости», писал в начале XI в., советуя Друзьям «заболевшего» любовью:
«Скажите ему, что его любовь лжива и развлекает другого, отвергает его, не думает о нем, что она грязная дура-распутница, шлюха, мегера, сварливая чертовка, или, по обычаю итальянцев, скажите, что у него или у нее мерзкая, постыдная болезнь, подагра, камни, падучая, передающиеся по наследству».
Высказав множество предложений, он продолжает:
«Скажите ему, что он гермафродит, евнух, импотент, дурак, простак, нищий, содержатель шлюхи, погрязший в долгах, что его мать – ведьма, отец – висельник, что в брюхе у него волк, на ноге язва, что он страдает недержанием мочи».
Была надежда, что после этого влюбленный закричит, цитируя Плавта: «Отоприте засовы и вышвырните ее, ведь ее любовь выкачивает из меня соки жизни!»
С другой стороны, если мужчина женился, жена его становилась чуть выше рабыни, как говорится в «Книге рыцаря Замка Ландри», опубликованной в 1371 г. и составленной пожилым вдовцом: «Женщина не должна спорить, досаждать мужу, отвечать ему перед чужими, хулить, высказывать пренебрежение. Одной жены муж часто стыдился, просил успокоиться, не позориться; но чем справедливее он говорил, тем хуже она становилась. Тогда, разгневанный ее наставлениями, он свалил женщину кулаком на землю, пнул ногой в лицо, сломал нос, и она потом на всю жизнь осталась с переломанным носом, портившим и безобразившим ее лицо, примерно наказанная».
Брак считался прискорбным событием, невзирая на сакраментальную ауру. Одной этой мысли было достаточно для бегства святого Авраама с собственного свадебного пира. Он заперся в башне, чтобы противостоять страшному искушению, которому подвергался с появлением невесты.
Невозможность полностью подавить основной человеческий инстинкт имела определенные побочные следствия.
Если личные повседневные жизненные привычки людей можно было критиковать и держать под контролем, настоящие прегрешения цвели пышным цветом. В результате они превратились в неизбежное зло и даже были признаны церковью.
Проституция вскоре стала считаться нормальной и важной составляющей жизни общества.
Фома Аквинский назвал проституцию необходимым придатком морали: «При дворце необходима выгребная яма, чтобы весь дворец не вонял».
Папы взимали налоги с римских борделей, и в X в. общий доход составил 20 тысяч дукатов. Германские епископы также видели в находившихся под их контролем борделях важный источник прибыли, а порой, как в Вюрцбурге, бордели служили заманчивой приманкой для ищущих службы священников.
В 1442 г. архиепископ Майнский возмущенно жаловался на светские власти города, которые подорвали его доход от борделей, открыв конкурентное заведение ради сокращения налогов с граждан.
Глава 6
РИСУЕМ ЛИЛИЮ
Средневековый упадок нравов очень медленно уходил в прошлое. Дикарское отношение мужчины к любой беззащитной женщине, ограниченное только страхом перед Божьей карой, претерпевало постепенное, но фантастическое превращение, в результате которого женщина из пропасти вознеслась на небеса.
Рыцарство со всеми его официальными ритуалами и культом чести отразилось на женщине не меньше, чем на религии и политике. Женщина, по крайней мере в собственном классе и круге, стала хрупким, нуждающимся в защите объектом. В моду вошли красивые, пышные костюмы, хоть и скрывавшие признаки пола.
Женщины всегда умели меняться с помощью моды. Средневековая женщина исчезла.
Вместо нее возникла изысканная, эфирная, поэтичная женщина, благородная, скромная, с милым грустным лицом и с пальцами, подобными лепесткам цветов; слишком умная, старавшаяся не проявлять свою чувственность; гордая, деликатная, чистая, с длинной грациозной шеей и маленькой грудью.
Теперь в женщине все должно было быть прекрасным. Мирянин по имени Фиренцуола, автор книжечки под названием «Красота Женщины», описал даже, как должен выглядеть ее язык:
«Кончик языка, если его случайно нужно выставить напоказ, что бывает, но редко, должен лежать красиво, выражая желание и утешение, красно-алый, но никак не заостренный, а также не плоский».
Накопление богатства, особенно в торговых итальянских государствах, дало возможность мужчинам и женщинам наслаждаться формализованной любовной игрой. Женщины старались жить в соответствии с отводившейся им высокой репутацией, и в итоге любовь окружила сильная религиозная аура.
Художники писали со своих любовниц Мадонну и заново открытых ими языческих богинь Афин и Рима.
Сандро Боттичелли изображал идеализированную мистическую красоту, выросшую на почве гуманистической и платонической культуры, которая развивалась в кругу колоритного и порочного Лоренцо Великолепного во второй половине XV в.
Произведения Боттичелли запечатлели превращение земной любви в интеллектуальную и рассудочную. Его натурщица Симонетта Веспуччи, прославленная красавица, вдохновляла целое поколение художников. Для Боттичелли она послужила моделью Венеры, рождающейся из моря; Полайоло писал с нее Клеопатру, Лоренцо Великолепный написал в ее честь оду.
