Дезире - Зелинко Анна-Мария (библиотека книг .TXT) 📗
— Я не могу делать займы у ростовщиков, тем более в качестве наследной принцессы Швеции. Это может произвести очень дурное впечатление и совершенно не во вкусе моего мужа. Нет, это невозможно.
Вошла Мари.
— Ты можешь продать или заложить несколько серебряных блюд. — И Пьеру: — Нужно надевать протез, иначе ты никогда не привыкнешь к нему. Ну, Эжени?
— Да, Мари. Это, конечно, выход из положения, но и это невозможно. На блюдах везде монограммы «Ж. Б» и герб Понте-Корво, а на большом блюде для жаркого даже монограмма с короной наследного принца Швеции. В Париже сразу станет известно, что мы без денег. Это может уронить престиж Швеции.
— Я могу заложить что-нибудь из драгоценностей Вашего высочества, и никто не узнает, — предложил Пьер.
— А вдруг мне придется принимать кого-нибудь из наших августейших друзей, царя, например, или австрийского императора, ведь я принцесса Швеции. И я останусь без драгоценностей… Кроме того, я боюсь, что камни могут подменить.
— Тогда попроси у Жюли что-нибудь из ее драгоценностей, — вмешалась Мари.
— Мари, ты же знаешь, что Жозеф увез все драгоценности Жюли, — сказала я, вздыхая.
— Как же ты думаешь кормить весь народ, который ты приютила под своей кровлей?
Я смотрела на пустой сундучок.
— Дайте мне подумать! Дайте мне подумать!
Они дали мне подумать. Воцарилось молчание.
— Мари, во времена папы дом Клари имел лавку в Париже, правда?
— Конечно. Магазин существует и сейчас. Каждый раз, как м-сье Этьен приезжает в Париж, он там бывает. Разве он тебе не рассказывал?
— Нет. Я никогда не интересовалась этим.
Мари подняла брови.
— Не интересовалась? А кто же получал доходы с половины дела, оставшиеся тебе от покойной матери?
— Я не знаю. Этьен никогда не говорил…
— По закону доходы с половины дела принадлежат вам и вашей сестре Жюли в равных долях, — заметил Пьер.
— Но ведь мы получили приданое, Жюли и я.
— Да. Это наследство вашего отца. Этьен получил в наследство половину дела. Ваша мать — вторую половину, — Мари прикидывала в уме. — После смерти матери ее половина принадлежит тебе и Жюли.
— Мама права. Вам принадлежит половина наследства вашей матушки, Ваше высочество, — подтвердил Пьер.
Я подумала, что нужно сказать об этом Жюли. Но она еще валялась в постели, и Иветт клала ей на голову компрессы с уксусом.
С трудом узнала я у Мариуса, где находится магазин его отца. Мальчишка-генерал не давал себе труда сопровождать отца, когда тот занимался коммерческими делами, а меня Этьен никогда не приглашал в свой магазин.
Мари позвала фиакр, так как Марселина опять укатила за покупками в моей коляске. Я надела шляпу и поехала в магазин Клари.
Фиакр остановился у большого магазина с элегантно оформленной витриной в Пале-Рояль. На вывеске золотыми буквами было выведено: «Фрасуа Клари — торговля шелком».
Я спустилась на три ступеньки и услышала, как в глубине магазина зазвонил колокольчик, едва я открыла дверь. В магазине было красиво, но полки были почти пусты. Лишь кое-где лежали тюки шелка.
За высоким бюро стоял пожилой мужчина с белой розеткой в петлице.
— Чем могу служить, мадам?
— Это вы ведете в Париже дела дома Клари?
Мужчина поклонился.
— К вашим услугам, мадам. К сожалению, весь белый шелк разобран, такое время. Но я могу предложить подкладочный шелк, который у нас очень высокого качества.
— Я по другому поводу, — сказала я нетерпеливо.
— О, я понимаю, мадам нужен туалет. До вчерашнего дня у меня был еще шелк с лилиями, но он, к сожалению, продан. Я могу предложить бархат или парчу…
— Дела идут хорошо, месье…
— Легран, мадам. Легран, — представился он.
— Я говорю о белом шелке, тканях с рисунком в лилиях, подкладке для штор типа Реставрации и прочих белых шелках. Как вы их получили? Разве дороги не перерезаны?
Он засмеялся.
— О, эти ткани уже давно выслал мне м-сье Этьен Клари. Первые партии прибыли вскоре после битвы при Лейпциге. М-сье Клари, хозяин нашего дома, хорошо разбирается в политике. Мадам может быть знает м-сье Клари… — он сделал таинственную мину. — М-сье Клари родственник императора Наполеона, а также родственник шведского принца, и мадам, конечно, понимает, что…
— И вы уже давно продаете эти белые шелка дамам из старой аристократии? — спросила я.
Он гордо кивнул. Я еще раз обратила внимание на розетку на его сюртуке.
— До сих пор я не понимала, как в одну ночь появились белые занавески на окнах и розетки во всех петлицах. Теперь я понимаю. Вы продавали шелк, а дамы-роялистки заранее готовили эти розетки…
— Мадам, прошу вас!
Но я была разъярена. Я была ужасно разъярена. Полки были почти пусты. Весь белый шелк был продан.
— И вы продавали тюки белого шелка в то время, как французские войска еще сражались, чтобы не допустить союзников во Францию?! Вы сидели здесь, продавали белый… белый шелк и получали за него деньги!.. Правда, месье?
— Мадам, я всего лишь служащий дома Клари, — запротестовал он. — Кроме того, многие счета еще не оплачены. У нас пока только должники, мадам, только должники. Дамы, покупавшие шелк, ждут возвращения Бурбонов. Тогда их мужья получат деньги и поместья, и дамы смогут оплатить свои счета. Но ведь должны же они одеться в придворные туалеты, когда их пригласят в Тюильри, — он остановился, удивленно посмотрел на меня и вновь спросил: — Чем могу служить?
— Мне нужны деньги. Сколько у вас в кассе?
— Мадам… я… я не понимаю.
— Четверть всех доходов дома Клари принадлежит мне. Я дочь основателя дома Клари. Сейчас мне нужны деньги. Сколько у вас в кассе, м-сье Легран?
— Мадам, я не понимаю вас. У м-сье Этьена только две сестры: м-м Жозеф Бонапарт и Ее высочество наследная принцесса Швеции.
— Совершенно верно. Я — наследная принцесса Швеции. Сколько у вас в кассе денег?
М-сье Легран дрожащей рукой достал из кармана жилета очки, надел их и посмотрел на меня. Потом он низко поклонился мне. Когда я протянула ему руку, он, казалось, был на верху блаженства.
— Я был однажды у вашего папы в Марселе и видел вас еще маленькой. Вы были очаровательным ребенком, Ваше высочество.
— Вы меня не узнали, не правда ли? Даже в очках, — мне хотелось плакать. — Я пришла потому, что мне нужны деньги, м-сье Легран. В настоящее время…
Он низко склонил голову, потом подошел к двери и запер ее на ключ.
— Сейчас лучше обойтись без клиентов, Ваше высочество, — сказал он тихо. Слезы заструились по моим щекам. Я поискала в сумочке платок. Легран протянул мне свой. Шелковый, белоснежный.
— Я подумала, что мне лучше придти сюда и не делать долгов. Клари не может делать долги, не правда ли? Я жду только, когда мой муж… — я закусила платок зубами.
— Весь Париж ждет победителя Лейпцига, — сказал Легран. — уже прибыл, прусский король — тоже…
Я вытерла последние слезы.
— Все эти годы я не получала ни одного су из доходов дома. Сейчас я хочу взять все деньги, которые имеются у вас.
— У меня очень мало наличных денег, Ваше высочество. В день своего отъезда король Жозеф взял у меня очень много денег…
Я широко раскрыла глаза. Он не заметил моего удивления и продолжал:
— Король Жозеф дважды в год получал причитающийся его супруге доход от торговли. Он взял в конце марта все деньги, которые имелись в наличии в кассе. Нам остались только векселя от наших должников, Ваше высочество.
Боже мой! Боже мой! Жозеф Бонапарт тоже получил свою долю от продажи белых розеток! Знает ли он, за что выручены деньги или нет, какое это сейчас имеет значение?..
— Возьмите, — сказал мне Легран, протягивая пачку банковских билетов. — Это все, что у меня есть сейчас.
— Это уже кое-что, — прошептала я, пряча деньги в сумочку. Потом я решила:
— М-сье Легран, нужно немедленно получить оплату по счетам. Все говорят, что франк падает. У двери магазина стоит мой фиакр. Возьмите его и поезжайте по клиентам. Требуйте оплаты счетов. Если платить откажутся, берите обратно товар.
