Ястреб и голубка - Хенли Вирджиния (книги полностью txt) 📗
— Умоляю вас, отправляйтесь оба отсюда, сделайте милость! Вам разве неизвестно, что лорд Хартфорд и леди Кэтрин Грей брошены в Тауэр за недозволенную плотскую близость?
Не привлекайте ко мне внимания королевы, умоляю вас!
Эссекс и Девонпорт взглянули друг на друга и чуть ли не согнулись пополам от хохота.
Эссекс сказал:
— Госпожа Уайлд, вы сидите на белой арабской лошади в белом бархате — и еще обвиняете нас, что мы привлекаем к вам внимание!
Глаза Шейна сузились:
— Насколько я понимаю, маленькая плутовка, вы и не подумаете играть в такие игры, где вы не сможете стать центром внимания!
Поехали, Робин, кто скорей доскачет до королевы? Спорим, я вас обгоню!
Сабби от души улыбнулась. Как хорошо он ее знает! И сегодня вечером, на маскараде, она тоже будет в центре внимания, и весь двор станет судачить о том, как ей удалось избежать королевского гнева. Она едва смогла дождаться вечера.
Никогда еще за всю свою жизнь Сабби не переодевалась так часто. Она торопливо сменила белый бархатный костюм на бледно-голубое платье и буквально влетела в гардеробную. Почти два часа ушло на то, чтобы раздеть королеву и освободить ее от бремени охотничьего одеяния, а затем оснастить государыню новым париком, свежими косметическими слоями и драпировками из дорогой золотой ткани с драгоценными камнями и блестками. Ее костюм, призванный символизировать солнце, несомненно, поражал воображение: узкий лиф, развевающиеся юбки с фижмами, рукава с прорезями, да еще разбросанные по всему платью узоры из топазов, образующих группы в виде солнца с лучами.
Воздух был пронизан всеобщим возбуждением в ожидании необычайного празднества; в ушах звенело от голосов дам, наперебой осыпающих Елизавету восторженно-льстивыми комплиментами; искренние и неискренние похвалы сливались в общий нестройный хор.
Сабби по возможности держалась в тени и морщила нос от запахов, неизбежных при таком скоплении женских тел в столь небольшой гардеробной. Она даже ужаснулась в душе: после утомительной охоты королева и не подумала принять ванну! Когда графиня Варвик принесла полоскательницу с розовой водой, Бесс просто смыла кровь с рук, а потом подняла руки, чтобы фрейлины могли облачить ее в золотистое белье. Передавая Сабби перепачканное в земле красное платье, Кейт взглядом указала ей на оленьи кишки, прилипшие к юбке, и Сабби почувствовала, что ее тошнит от брезгливого отвращения. Вот, значит, какова соперница, которая претендует на любовь ее супруга! Ну ничего, с солнцем тоже случаются затмения!
Пиршественная зала в Виндзоре могла вместить вдвое больше людей, чем в Гринвиче.
Служители сгибались под тяжестью подносов, на которых красовались целые козлята, начиненные пудингом, лебеди, огромные куски оленины, щуки, каплуны и дикие утки. На столах ждали своего часа сосуды с разнообразными соусами, с помощью которых можно было сдобрить любое блюдо из рыбы или мяса.
Королевские кондитеры превзошли самих себя — столь необычайные формы они сумели придать сладким именинным пирогам. Здесь были все сорта вин, известных в Англии, включая аликанте, рейнвейн, мускат и шартрез.
Королева пила эль крупными глотками, как мужчина, но при этом голова у нее оставалась куда более ясной, чем у большинства придворных. Гостям предстояло еще насладиться музыкой и танцами в королевской галерее, построенной по специальному указанию Елизаветы в первые годы ее правления.
Большинство придворных дам и кавалеров изрядно потратились на маскарадные костюмы и подобающие украшения к ним. Мужчины щеголяли в одеяниях пиратов, адмиралов, арабов, принцев, королей, менестрелей, жонглеров, знаменитостей прошлых веков, разбойников; по меньшей мере трое приняли на этот вечер обличье таинственного Черного Призрака.
Многочисленные высокородные дамы нарядились молочницами, пастушками, ангелами, феями и принцессами, но не нашлось ни одной настолько глупой, чтобы изобразить какую-нибудь королеву или царицу.
Сабби выбрала для начала вечера костюм Весны — хитон из бледно-зеленой ткани, отделанный по краям фиалками. Ее грудь была прикрыта щитками из цветочных лепестков, а лицо спрятано под маской в виде светлой бабочки с раздвоенным хвостиком. Сквозь прорези маски она обегала взглядом толпу, пытаясь отыскать Хокхерста, и кровь стучала у нее в висках. Они узнали друг друга в одно и то же мгновение. Он не стал рядиться в маскарадный костюм, но его праздничная одежда была сшита из ткани цвета ночного неба, украшена серебряными прорезями и скреплена пуговицами из бриллиантов. Его лицо скрывала маска, но даже сквозь щели маски было видно, как сверкнули его глаза.
Сабби немедленно повернулась к нему спиной, и это возымело именно такой результат, на какой она рассчитывала. Его руки схватили ее сзади за плечи и развернули лицом к нему.
— Сабби, я в жизни не видел никого прелестнее тебя. Твой костюм восхитителен — это от чистого сердца.
— Я так польщена, милорд… Ваше одобрение для меня превыше всего, — ответила она с убийственным сарказмом. — Вот только если вы рассчитывали на танец, увы, я обещала этот танец другому.
Она повернулась и нырнула в толпу.
Он был уязвлен до глубины души: он-то приготовил для нее подарок со специально выгравированной надписью. Встретив столь неожиданный отпор, он скрипнул зубами и решил поискать О'Нила.
В одиннадцать часов королева должна была усесться в кресло на возвышении в конце галереи, и тем, кто желал преподнести ей какой-либо особый подарок, надлежало приближаться к ней по одному.
По заведенному обычаю, до одиннадцати королева танцевала, не пропуская ни одного танца, и юноши оспаривали друг у друга честь быть ее кавалером. Как правило, граф Эссекс не принимал участия в танцах, но одет он был в наряд из такой же золотой парчи, в какой блистала королева, и взгляд графа неотступно следовал за ней. Каждый придворный, которому посчастливилось протанцевать с ней гавот или павану, по окончании танца провожал ее к милорду Эссексу. Под конец он нарушил собственное правило и повел королеву в круг танцующих, чтобы начать разговор о предмете, который жестоко терзал его гордость.
— До меня дошел слух, которому я не могу поверить, о царица моего сердца.
Она вопросительно подняла брови: читать по его лицу она умела, и ей было ясно, что он чем-то недоволен.
— Говорят, что вы собираетесь даровать старому лорду-адмиралу титул графа Ноттингемского.
— Это вовсе не слух, а чистая правда. Он верно служил мне долгие годы. Теперь он уже совсем не тот здоровяк, каким был прежде, и я хочу воздать ему заслуженные почести, не дожидаясь, пока он покинет наш бренный мир.
— Мадам, вы понимаете, что в следующем месяце, когда откроется парламент, адмирал будет наделен по отношению ко мне правом первенства? — спросил он надменно.
Ее глаза сузились, но ноги не сбились с такта.
— Я бы хотела, чтобы вы поняли другое: я вознесла вас до небес, но могу и с землей сравнять!
При этом оскорбительном замечании в глазах у него вспыхнул огонь.
— Другим — милости, мне — угрозы, — прошипел он.
— Я покажу вам, что у этого двора имеется одна хозяйка и ни одного хозяина! — выкрикнула она, не заботясь о том, что их могут слышать.
Он мягко намекнул:
— Будь я граф-маршалом Англии, право первенства оставалось бы за мной.
Она поджала губы и заявила:
— Я хотела бы вам напомнить, что ваша королева не имеет обыкновения потакать прихотям наглых юнцов!
Он холодно поклонился и оставил ее Посреди галереи. И тут она услышала низкий успокаивающий голос:
— Красавица моя, ты так же хороша, как всегда… как молоденькая девушка.
Елизавета обратила изумленный, но благодарный взор на высокого человека, приблизившегося к ней вплотную. Он снял маску и пристально взглянул в черные глаза.
— Тайрон! — она назвала титул, который сама же даровала ему, а потом с ее уст слетело другое, нежное прозвище, которое она приберегала для него одного:
