Невольница для зверя, или Попаданский кодекс мести (СИ) - Мар Диа (читать книги без .TXT) 📗
— Тебе не больно, — нашептываю я на бинт и повязываю его поверх диагональных полос от чужих когтей. — Тебе совсем не больно.
— Не волнуйся так, — Михаэль перехватывает мои руки и смотрит через плечо. — У волков слюна ядовитая, я пока не чувствую боли. Через час может лихорадить, а пока мне хочется только… — запинается и смотрит на мои губы, а затем мотает головой. — Кхм, продолжай.
Я бинтую его раны до тех пор, пока верхний слой повязки не становится белоснежным. Закрепляю краешек бинта и проверяю свою работу. Будет держаться отлично, разве что, если он не полезет в драку. А я надеюсь, что в ближайшее время этого не случится.
— Виктор и компания ведь найдут меня? — спрашиваю неохотно. — А что они сделают со мной, если поймают?
— Не думай об этом, — Михаэль встает, набрасывает рубашку и смотрит на меня в зеркало. — Я не позволю им это сделать.
— Ты один, — шепчу я и тут же исправляюсь: — Нас двое. А их много.
— Значит, мы хорошо спрячемся. Идем, — он зовет меня за собой, через коридор в помещение, где от потолка до пола видно распахнутое небо. Снежинки налипают на стекло и, тая, стекают вниз тонкими слезками.
Я замираю от вида города. Москва, но совсем другая, будто из сна или старинного фильма. Дирижабли в небе, странные машины на дорогах, некоторые районы — не высотки и супермаркеты, как в моем мире, а густые непроходимые леса.
— Мой мир, Элен, — тяжелые ладони опускаются на плечи. — Евжин, — обнимая меня, Михаэль говорит в сторону, — спланируй к западной пристани. Залетим в одно место по пути.
— Слушаюсь, — отзывается снизу рыжий помощник.
Дирижабль кренит, пол под ногами немного вибрирует, и меня толкает на стеклянную стену. Михаэль мягко смеется и тянет меня назад.
— Да, иногда качает.
Дирижабль кренится еще раз. Голова начинает кружиться, и я падаю прямо на грудь своему спасителю. Его тепло на мгновение обволакивает меня, и этого достаточно, чтобы мысли потеряли связность, а сердце заколотилось, как бешеное. Отдергиваюсь, вспомнив о ранах, но Михаэль лишь смеется в ответ и прижимает меня к себе.
— Почему ты спас меня? — спрашиваю, скользнув рукой по его раненому плечу. — Ты ведь так и не ответил на этот вопрос.
— Не знаю, — он хмурится и уводит взгляд. — Интуиция подтолкнула.
— И целое состояние просто так отдать? Тоже интуиция подтолкнула? Я догадываюсь, что денег у тебя куры не клюют, но такая сумма даже для большого состояния — сильный удар.
Михаэль придерживает меня, но сам отстраняется. И тут же переводит тему:
— Нужно поесть. Присядь пока, я сейчас.
Правило № 14. Чтобы летать нужны крылья
Опускаюсь на прикрепленный к стене деревянный диванчик с мягкими подушками на сидении и спинке. И уже не сомневаюсь, что у Михаэля свои цели. Я и ему нужна. Только для чего? Сам же говорил, что дороже доверия ничего нет! Почему тогда не доверяет мне?
За чуть запотевшим стеклом проносится заснеженная Московия. Километры мертвых лесов, гуща странных каменных построек, дома на сваях и длинных шестах, мосты под самые облака. Чужой город. Разве что, изгиб реки все тот же.
— Евжин, проглот, в бар не пошел, а все съел, что было наготовлено, — Михаэль ставит на сидение круглый поднос. — Хорошо, что до вина и сыра не добрался.
— Что-то много я пью в последнее время, — отмечаю я, глядя на откупоренную бутыль синего стекла. — Кстати. Мы можем найти этого… Вольпия? Мне жизненно необходимо его увидеть и пару вопросов задать!
— Его Контора не может поймать, — Михаэль садится рядом и протягивает мне вино. — Это сухое, и без названия. Хуже от него не станет. Или не доверяешь мне? — он щурится и колышет золотистый напиток в бокале.
— А ты мне? — глотаю последнее слово и соображаю, как глупо звучит мой вопрос. Это я ему обязана. А он мне — ничем.
— Поживем-увидим, — он берет ломтик сыра и протягивает мне.
Осторожно принимаю кусочек и кладу в рот.
— И сыр у вас другой, — отмечаю невзначай и мысленно собираюсь для самого волнующего вопроса: — А этот мальчик, Евжин, это твой сын?
Михаэль смеется, запрокинув голову.
— Нет. Разве я так старо выгляжу? Евжину больше двадцати пяти. Я его на рынке встретил: он таскал тележки с крупой, да рыбу чистил, и мои карманы заодно.
— Нет, — мнусь я, но чувствую странное облегчение. — Это он молодо выглядит… И… эээ… мне показалось, что вы похожи!
— Так он же ржавый, как солнце на закате, — хохочет Михаэль.
— Ну, э-э, — заминаюсь я. — У вас гла… ой, уши похожи!
Роан перестает смеяться. Пьет вино и смотрит на меня сквозь ресницы. Нас качает, будто в люльке, и бросает друг на друга в вираже дирижабля. Капли вина попадают на губы, я их облизываю и пытаюсь выровняться.
— Элен, прости, что сразу не поверил, — Михаэль придерживает меня за плечо, опускает голову и прячет взгляд. Он стискивает ножку бокала, отчего стекло начинает хрустеть.
— Спокойнее, — я осторожно касаюсь его пальцев. — Посудину раздавишь! Не извиняйся. Любой нормальный человек не поверил бы мне.
— Но я чувствовал! — вспыхивает Михаэль и запинается. — И все равно ушел… А ты из-за этого пострадала, — он протягивает руку и нежно ведет по щеке. — Старик не тронул тебя? — голос на последних словах почти срывается.
— Я его тронула, — улыбаюсь ему в ответ и снова касаюсь его пальцев. От кожи приятно веет теплом, и мне не хочется прерывать это прикосновение. — Ему всю ночь снились черти. Рассказать, что они с ним делали?
— Я слышал, — он тепло усмехается. — Постараюсь тебя впредь не злить.
— Не знаю, как чувствовала бы себя, если б хоть один из них меня тронул, — проговариваю я и отвожу взгляд. Смотрю на мелкие снежинки, что кружатся за окном, сталкиваясь и разлетаясь. — Лучше уж заточение в подвале. И не могу понять, что двигало той, другой Элен, когда она пришла в бордель за работой.
Михаэль выпускает какое-то витиеватое ругательство, мне не знакомое, резко встает и отходит к окну.
— Ты злишься? — спрашиваю осторожно.
— Очень, — хрипит и отворачивается. — На себя.
— Почему?
Он мнется у окна и тихо отвечает:
— Потому что был твоим клиентом…
— Но ты ведь не мог знать всего! — сжимаю губы в ответ.
— Это не оправдание, — говорит спокойней, но взгляд все равно прячет.
Дирижабль немного вздрагивает, и гудение под ногами прекращается.
— Прилетели, — на выдохе говорит роан и поворачивается. — Ты готова?
Осматриваю свой наряд. Вполне приличный, если не считать глубокого декольте.
— Расчесаться бы, — бормочу с неловкостью. — И, боюсь, мне будет холодно снаружи.
— Я тебя со… — он запинается на полуслове и мотает головой. — Я сейчас.
Быстро уходит и возвращается уже с одеждой. Протягивает мне пальто и перчатки и тут же отступает.
Одеяние оказывается огромным и тяжелым. Чувствую себя в нем императрицей из учебника истории. Михаэль ведет меня обратно в кабину, и в лицо сквозь открытый дверной проем плещет снежная прохлада.
Мы заходим в знакомый бокс, Михаэль быстро выравнивает шестеренки и вдавливает их. Лифт вздрагивает и начинает спускаться. Сейчас я могу рассмотреть, как это работает. Сегменты длинной цепи перестраиваются сверху вниз, отчего небольшая платформа смещается. Немного страшно, но я крепко держусь за поручни и смеюсь от величины белоснежных перчаток на моих руках. Кажется, туда три мои ладони вместятся, или больше.
Михаэль надел светлое пальто в этот раз, плотно застегнул, оставив только шею и грудь нараспашку.
Хочу поймать его взгляд, но он прикрывает глаза и подставляет лицо холодному ветру. Словно хочет себя остудить. Мне кажется, что роан старается держаться достаточно далеко, чтобы случайно не прикоснуться ко мне. Я вспоминаю, что он говорил о действии волчьего укуса. Ведь час скоро пройдет, и что будет потом?
Но я успокаиваю себя. Я сумею убедить его, что боли нет. Смогла же наговорить на волчар несуществующий пчелиный рой! И Аврору в подвал отправить, пусть лишь в ее иллюзиях.
