Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата (электронная книга .TXT) 📗
— Регинка? — из душевой вышла Маришка в одном только полотенце. Выжимая чернильно-черные волосы, она подошла ко
мне. — А ты что здесь делаешь? Почему не работаешь?
— Аты?
— Я-a? Гримми меня хотела выгнать, но Элайза ей быстро вправила мозги. А вообще… Работа не по статусу будущей жене
Тоя Ильмонга. Пока что я его любимая горничная, но скоро он поймет, что я - его судьба.
— У него таких любимых - как снега зимой.
— Они все хотят от него денег, а я хочу стать ему близким человеком, — Маришка улыбнулась.
В особняке эту черноволосую горничную не любили по тем же причинам, что не любили и меня: нас считали распутными. О
нас ходили слухи. Поэтому, как бы мы себя ни вели, отношение к нам не менялось, и мы оставались для всех смазливыми,
глупыми, недостойными девками. В общем, мы с Маришкой понимали друг друга, очень хорошо понимали, и намеренно
действовали на нервы всем этим лицемерным моралистам.
История Маришка - это история обыкновенной наивной девчонки из глухой деревни. Один засранец как-то проезжал через ее
деревню, приметил хорошенькую селянку, и увез с собой в город. Когда Маришка наскучила засранцу, он ее выставил.
Молоденькую красотку приметил другой засранец… В общем, засранцев было много, все они умело вешали лапшу на уши
деревенщине. Мало-помалу Маришка научилась использовать свою привлекательность и вертеть засранцами - при этом она
больше не позволяла тащить себя в постель. Оттого засранцы дружно ее возненавидели и вознаградили множеством
оскорбительных, нецензурных и крайне обидных прозвищ.
В особняк Маришка попала случайно, и так же случайно выяснилось, что у нее талант превращать женщин в красавиц с
помощью макияжа и укладки. Элайза оценила этот ее талант и оставила своей личной горничной, камеристкой, если по
старинке.
Жизнь у Маришки наладилась, и тут явился артист первой категории и искушение во плоти - Той Ильмонг. Бедная горничная
влюбилась в экзотичного красавца, и это могло ей навредить.
Я сказала:
— Ильмонг - артист первой категории. Ты пустое место в его глазах.
— Не пустое. Он уже запомнил меня и называет чернулей, — поделилась сокровенным девушка.
— Чернулей? Знаменитый артист мог бы что-то получше придумать.
— Да ты просто завидуешь, — бросила Маришка. — На тебя-то он внимания не обратил.
— Зато на меня обратил внимание владетель.
Горничная скинула полотенце и бросила его на кровать: стеснение девушке было неведомо. Да и чего стесняться, когда
фигурка - закачаешься! Белейшая кожа, крутые изгибы, полная высокая грудь - есть, от чего потерять голову.
— Владетель? — переспросила горничная, надевая белье. — Тоже очень интересный мужчина, но, как мне кажется,
холодный. Куда ему до горячего апранца! У моего Тоя даже глаза цвета огня.
— Той невысокий.
Нормальный! Не то, что твой высоченный владетель.
Владетель не мой.
Да-а? — усмехнулась Маришка. — А хочешь, твой будет? Я тебя так накрашу, что он дар речи потеряет!
— Спасибо, обойдусь.
Я тоже сходила в душ, переоделась. Взяла на смену свежевыглаженную униформу, шпильки, косметику. Не для того, чтобы
выглядеть красивой, а чтобы не казаться неряшливой. После мытья мои волосы стали пушистыми, начали завиваться.
Отцовское наследство - рыже-каштановые кудри.
Кудри…
Маришка тоже кудрявая, поэтому владетель нас и перепутал.
— Мар-и-и-иш, — я отложила расческу и подошла к девушке. — Пару дней назад ты прислуживала владетелю?
-Да.
— И как же ты ему прислуживала?
— Регин, ты чего так смотришь?
— Ты с ним флиртовала?
— Конечно, — кивнула Маришка. — Он любезный - ему прислуживать приятно. Вот и я с ним тоже была любезной,
улыбалась, волосы поправляла. Знаешь, как он на мои волосы смотрел? Разве я могу лишать мужчину удовольствия
любоваться собой?
Я очень хотела разозлиться на эту вертихвостку, но не могла. Маришка флиртовала - но она флиртует со всеми. Это ее
защитная реакция, способ управления мужчинами. Альбинос по-своему растолковал ее поведение. Ошиблись охранники,
которые вместо Марины-брюнетки приволокли к владетелю Регину-шатенку.
Вот так всегда в жизни - напортачит кто-то другой, а расхлебывать тебе.
Мы с Маришкой привели себя в порядок и вместе пошли на кухню. Гу встретил нас смешком в бороду:
— Явились, стервочки. Весь день вас не видел, что кушали, признавайтесь?
— Ничего, так что корми нас, несчастных.
Помощник Гу неодобрительно покачал головой - знал, что мы сейчас примемся болтать. Бурча что-то под нос, он вышел с
кухни.
Я вздохнула про себя, когда повар поставил перед нами тарелки со слоеной картошкой. Лук, много лука, специи, много
специй, жирное сочное мясо с картошкой - тяжелая сытная еда, как любят в Дарне. Да, это не веронийская рыбка…
Первой с едой справилась Маришка. Затолкав в себя побольше картошки с мясом, она торопливо выдула бокал
разбавленного пива и начала рассказывать про своего обожаемого Тоя Ильмонга.
Повар слушал без интереса, все больше на меня поглядывал.
— Регинка, ты чего такая кислая? Владетель гоняет?
— Гоняет, — кивнула я. — Но не это меня утомляет. Отмороженные они, эти центавриане. Вроде и люди, а вроде и нет.
— Ну тебя! — фыркнула Маришка. — Ничего они не отмороженные. Просто не показывают чувств. Я б вот хотела переехать
жить в ЦФ, — мечтательно протянула горничная. — Видела в фильмах, как они живут. У них все такое чистое, сверкающее,
совершенное. Никто не болеет, даже младшие у них на планетах долго живут - могут три сотни лет протянуть!
Гу аж перекосило:
— Насмотрелась фильмов, размечталась! У них все бездушное. А наш Энгор настоящий, живой. Да, с недостатками! Зато
какие герои у нас тут рождались!
— Какие? Сто лет уж никто не рождался.
— Пискля ты малолетняя! Рано тебе рассуждать о сотнях лет. Подрасти, а потом рассказывай!
— Да уж лучше быть писклей, чем медведем бородатым!
— Нет, ты послушай, Регинка! Медведем обзывает. Ты, Маришка, дура, как есть дура. Артист - не мужик. По малолетству ты
этого не понимаешь, так что слушай старших. Я тебе скажу, что настоящий мужик, он… — Гу запнулся, подбирая слова.
— Пузатый и бородатый? — подсказала я.
Повар оскорбился:
— Это где это я пузатый, а, коза ты драная? Где это я пузатый?
Теперь рассмеялись мы с Маришкой, бросились в разные стороны. Гу тоже подскочил со своего места, погрозил нам
кулаком, но мы знали, что он отходчивый. К тому же, помощники его боятся, Гримми давно уже с ним не связывается,
остальная прислуга смирная - кому еще кулаками грозить, как не нам?
Посмеявшись, мы стали мыть посуду и уверять повара, что он ничуть не пузатый, а борода у него шикарная. Маришка еще
заискивающим тоном попросила одну бутылочку вина в долг…
Поворчав, Гу выдал ей вино, за что получил восторженную улыбку и звонкий поцелуй в щеку. Он бы еще с нами посидел, да
время позднее. Повар ушел, и нам посоветовал спать ложиться.
Посидев еще немного на кухне, мы тоже вышли с кухни. Маришка собралась навестить своего любимого артиста.
Этого я не понимала. Девушка столько раз обжигалась с мужчинами, столько ей боли принесла так называемая любовь, и
все равно она тянется к артисту…
— У Тоя - целые покои девок продажных. Гримми сегодня утром бесилась, что он их в особняк привел. Ну, куда ты со своим
вином?
— Не собираюсь я с ним спать. И не собиралась. Я просто хочу, чтобы он заметил, что я отношусь к нему не так, как другие.
И вино я ему хочу подарить. Мне просто… ну… дарить больше нечего.
Я пошла за горничной, уверенная, что Той ее выставит, и Маришка потом сама с горя выпьет все вино. Нельзя же этого
допустить, верно? У Гримми тоже есть пределы терпения. Даже спокойная Маришка для нее источник головной боли, а в уж
