Обреченные (СИ) - Соболева Ульяна (бесплатные полные книги txt) 📗
Ре-е-е-е-йн. Как же я истосковалась. По силуэту его. По этой мощи и силе дикой, влитой в седло, по ощущению, что рядом с ним не страшно…рядом с ним только его бояться можно, а все стальное — мусор и пыль под его ногами. Заметил меня, коня на дыбы поднял и тут же осадил, спрыгнул с седла, а я бегу, задыхаюсь. И кричу, срывая горло:
— У-хо-ди-те-е-е. Ухо-ди-теееее.
Что же он делает, сумасшедший? Меч в сторону швырнул и ко мне быстрым широким шагом.
— Рееейн, — с рыданием ему в объятия, глядя в глаза страшные, считывая новые шрамы на обветренном загрубевшем лице, а он подхватил под руки и приподнял, к себе прижимая. Сильно, осатанело, рывком. Так, что все внутри сдавило и дышать стало нечем. Я не просто истосковалась, я и не жила все это время без него. Не могу сдержаться, трясет всю. Мооой, какой же он мой. Каждая точка, шрам, родинка — все мое. И глаза серо-зеленые, как у сына нашего…были. Как бы мне успеть насмотреться на тебя за эти секунды, ведь времени ничтожно мало, и скоро ад здесь начнется…из-за меня. Я заманила тебя в Ад.
— Уходите. Ловушка это. Маагар все подстроил, — шепчу, а он смотрит и щеки мои, лоб, шею ладонями огромными гладит. Все лицо, как от боли, исказилось, и дышит сквозь зубы рвано, быстро-быстро, словно задыхается. Ссадину потрогал у моего глаза, разбитую переносицу и к себе опять прижал, зарываясь лицом в мои волосы.
— Красивая…моя мааалан, какая же ты красивая, даже глаза изголодались по тебе. Пальцы изголодались. Не дышал без запаха твоего проклятого. Слышишь, ведьма? Убивать тебя шел…и не могуууу, маалан, не могуууу.
— Ловуушкаа, — стону я, — уходииии. Они убьют вас. Маагар убьет. Беги, Рейн.
Сбоку раздался сдавленный стон, и стрелы сверху градом посыпались. Рейн со мной вместе кубарем к деревьям и собой накрыл. Вздрагивает, и я знаю, почему — стрелы ему в плечи и в спину впиваются.
— Их много, — всхлипывая и касаясь его лица, — они заманили тебя в капкан…простиии.
— Иллин твой простит, если я позволю тебе с ним встретиться. В лес беги. Никто не пойдет за тобой. Беги. Мои воины остались за ущельем. Сайяр тебя встретит, уговор у нас такой. Поняла?
— Неееет…не пойду без тебя.
— Пойдешь.
— Не пойду…находилась я без тебя, Рейн. Не могу больше.
В глаза мне смотрит, и я вижу, как сузились зрачки, как дернулся кадык на шее.
— Лжееешь…но как красиво лжешь.
Приподнялась поцеловать его в губы потрескавшиеся, но он меня за горло обратно в снег вдавил. И в ту же секунду стрела у моего виска в щель между камнями встряла. Рейн рывком вскочил на ноги, зарычал, ринулся за мечом, и как обезьяна по скале наверх прямо в кодло лассарских воинов. Несколько голов тут же в снег упали, окрашивая его в ржаво-алый. И кубарем вниз, вместе с лассарами и их лошадьми. Воины брата спрыгивали вниз, как саранча, по десять на одного. Мясорубка началась жуткая, кровь брызгами в снег капает, смешивается с ним, превращая в кроваво грязное месиво, и я знаю, что не победит он…не осилит, слишком их много. Если бы только волком стал, но до обращения еще несколько недель. Что я натворила? Зачем Маагару поверила? Как не поняла? Это я Рейна и людей его на смерть привела.
— Эй. Лассарский велиарий, выходи драться. Чего за деревьями прячешься? Или меч в руках держать не умеешь? А может, ты только женщин бьешь?
Голову подняла и брата увидела, восседающего на коне с невозмутимостью самого Бога или идола каменного. Рядом с ним войско с копьями. Вниз смотрят. И Маагар ухмыляется уголком рта. Знает, тварь, что сражение выиграно.
— Сдавайся, валлассарская псина, и тогда твоя смерть быстрой будет.
— Валлассары не лассары, они не бегут и не сдаются. Выйди и попробуй заставь меня, Маагар дас Вийяр.
Кричит, продолжая драться, разрубая на части нападающих на него солдат, раскидывая в стороны, как крыс. И я с ужасом вижу, что все остальные его воины мертвы уже давно. И он сам весь кровью залит, сломанные стрелы из плеча торчат. И держится, какой-то невероятной нечеловеческой силой держится.
— Никто ты, чтоб я с тобой дрался. Отбрось меч и стань на колени, тогда, может, я пощажу тебя, валлассарская погань.
— Валлассары на колени не становятся запомни, малыш.
Маагар махнул рукой и вниз спрыгнули еще десять воинов. Тяжело дыша, я встала со снега, глядя, как Рейн с легкостью сворачивает головы и рубит противников, а они идут и идут. А он уже шатается, с трудом на ногах стоит. И я понимаю, чего хочет мой брат — он хочет поставить его на колени. Тщеславный ублюдок. Он ведь мог давно приказать взять Рейна, но он хочет его сломать и ради этого не жалеет и своих людей. Только он одного не понимает — не сдастся он. Скорее, умрет, но не сдастся. И постепенно ухмылка с лица Маагара исчезает, и он нервно дергает поводья. Потери растут. А валлассар шатается, но не сдается. Убивает каждого, кто спускается к нему вниз. Падает и снова поднимается.
— Не становятся, значит? А так?
Я только вскрикнуть успела, когда два астрана спрыгнули рядом со мной и схватили под руки. Маагар поднялся в стременах и лук из-за спины достал.
— Так что ты выберешь, Рейн дас Даал, свою гордость или ее жизнь? Я самый лучший стрелок Лассара. Ты, бывший меид, это прекрасно знаешь. Через секунду она будет мертва, а ты все равно взят в плен.
Рейн метнул взгляд в мою сторону и снова перевел его на моего брата.
— Только лассарская псина может на кон поставить жизнь сестры, чтобы потешить свое эго.
— Ты к моей совести взываешь, убийца младенцев? Жуткая тварь саананская? — взвизгнул Маагар, — На колени. Или шлюха твоя сдохнет прямо сейчас.
Натянул тетиву, прицеливаясь, и я заскулила, как раненое животное, когда Рейн отшвырнул меч и медленно опустился на колени. Сначала на одно, потом на другое. Я взгляд на Маагара подняла, чувствуя, как от ненависти все внутри горит и плавится, как выворачивает наизнанку от желания убить подлеца.
Пока Рейна вязали солдаты, я смотрела на ублюдка и понимала, что когда-нибудь убью его лично. Его и жирную тварь Даната. Это он все придумал. Маагару бы мозгов не хватило. Рейна протащили мимо меня
"Даахи…моар, бадаахи ма".
Теперь просила ждать я. На валлассарском. И взгляд под заплывшими веками сверкнул так, что по сердцу словно ножом полоснуло.
Обратно нас везли уже верхом. Его, связанного по пояс, и меня рядом. Все это время я смотрела ему в глаза, а он мне. Жаль, никто из нас не умел читать мысли другого, никто не мог разговаривать про себя. Я сквозь пелену слез, а он упрямо исподлобья…только я не его связанного вижу, а тот момент, когда ради меня перед Маагаром на колени стал. Снова и снова, как в снег опускается. В разорванной окровавленной рубахе и с перепачканным лицом. И не будет в этом мире больше ни одного признания в любви сильнее, чем это…Я растворялась в его взгляде, погружаясь в него все глубже и глубже, как в колосья пшеницы, по которым он бежал за мной когда-то в юности. Утягивает за собой в воспоминания, где мы беззаботно смеемся и, говоря на разных языках, понимаем друг друга. Как я шепчу ему о любви, притягивая к себе, опрокинутая навзничь с расшнурованным корсажем и задранным подолом, извиваюсь под его пальцами, а он шепчет мне на ухо "маалан моара…моара". И резкий окрик стражника выдергивает из прошлого, ударом сапога Рейна сбрасывают с повозки в снег и тут же за цепь дергают вверх, заставляя встать. Мы уже в цитадели. Люди осеняют себя звездами и шарахаются в разные стороны, пока Рейна тащат в подвал башни.
— Я поймал тварь, — эхом прокатился по площади голос Маагара, — Теперь наш народ будет спать спокойно. Завтра его повесят и оставят гнить на виселице, чтоб прах никогда не был предан ни земле, ни воде и не нашел покоя ни в мире живых, ни в мире мертвых. На него будет наложено проклятие Храма вплоть до десятого колена, если у монстра имелись родственники. А после мы вернемся и освободим Нахадас.
— Дааааа, — вторили ему воины, взбодренные обещанным праздником и казнью того, кого они все смертельно боялись. Рейна толкали копьями сзади, заставляя идти быстрее мимо рокочущей толпы. А он даже спину не прогнул, ступает размеренным шагом, и стража виснет на цепи, силясь заставить его идти быстрее. Смотрит по сторонам, и кто-то от ужаса глаза закрывает, а матери детей отворачивают.
