Бессонница Черного Зверя (СИ) - Полынь Кира Евгеневна (версия книг TXT, FB2) 📗

Все внимание потерянной любви вновь обратилось к лорду, и Его Светлость так и не посмел поднять головы, чтобы принять свою участь.

Его уже ничего не спасет. Он навсегда останется тем же безмозглым ослом, который допустил в свою жизнь нечто разрушающее, поддавшись соблазну.

— Я не знаю, что мне с тобой делать.

— Убей. Убей меня, Линни. Из меня уже ничего путного не выйдет, я все испортил. Ничего не уберег. Ни тебя, ни дочь.

От признания собственной неправоты, кулаки сжались сами собой, до треска сжимая кости.

Пусть лучше испепелит его, чем позволит еще что-нибудь сломать своими кривыми руками и грязным сердцем.

— Нет, постой! Мама! — вскрикнула Улва, и одним низким рывком подскочила к матери, не поднимаясь с колен. — Не убивай его! Не нужно!

— Крошка, — женщина ласково погладила девушку по волосам, с трогательной нежностью, пропуская темные пряди сквозь пальцы. — Я не могу убивать, даже если бы и хотела. Моя сила не позволит мне причинить кому-то вред.

— Но…

— Твой отец совершил много проступков, и заслужил наказание, — голос Линды похолодел, но стряхнув прозрачные снежинки с ресниц, она вновь улыбнулась. — И ты выберешь, как он искупит свои грехи.

— Но…

— Я знаю, дорогая. Ты растеряна, испуганна, ошеломлена, но у меня не так много времени, чтобы я успела рассказать тебе все, что произошло между мной и твоим отцом.

— Он мне рассказал, — поспешила добавить девушка. — Все…. Рассказал…

— Что ж, — вскинув белоснежные брови, ведение обернулось, и взглянуло на лорда, продолжающего сидеть на коленях. — Вина от этого меньше не стала.

— Забери его с собой, — выдохнула Улва, и Его Светлость не смог не поднять головы, впиваясь пораженным взглядом в свою дочь. — Он достаточно страдал, вся его жизнь без тебя стала наказанием, — в темных глазах блестели слезинки, и горло мужчины вновь стянуло невидимой петлей.

Как он мог думать, что она сможет пережить утрату Хидай? Ведь он так и не смог смириться с уходом Линды, хоть и сам был в этом виновен. А Улва, его девочка, даже ничего не сделала, чтобы потерять своего человека, только обрела отца. Ни на что не годного родственника.

Идиот…

Взвыв раненным зверем, лорд уперся потным лбом в пыльную землю, глотая судороги и боль, что выплескивалась волнами поражая здоровое тело. Нет, не физическая, моральная. Он сам себя истрепал, сам себя мучал, ныряя с головой в ту отраву, что создал, поселив ее в своем сердце.

— Тарвас, ты… хочешь уйти за мной? — мягко, и несколько удивленно спросила женщина, и лорд лихорадочно закивал, отрывая от земли глаза полные слез.

Скупых, мужских, но таких горьких.

— Прости меня. Я столько лет искал твоего прощения, взгляда, слова, но вокруг была тишина. Прости меня, я все испортил, Лин, я все испортил…

Лорд не хотел сейчас видеть себя со стороны, его мучила вина и отчаянье, которое невозможно было сдержать. Но слова любимой сотрясли мир под ногами:

— Хорошо. Ты уйдешь со мной, Тарвас, навсегда отказываясь от мира людского.

— Я согласен! Согласен… — шептал он.

— Ты отречешься от этого мира, и от всего, что тебя с ним связывает.

— Да, отрекусь.

— Да будет так, — она легонько подула в его сторону, но на теле лорда будто бы загорелись ледяные ветра, и… вдруг стало легче.

Все боль прошла, слезы больше не душили, хватая за горло, тело стало подозрительно невесомым.

— Мы уходим сейчас, — добавила она, и стукнула длинным посохом по земле, заставляя острый наконечник вспороть почву.

— Нет! Стой! Мама! Почему ты ушла?

Глава 48. Прощание

Смотреть в светлое лицо, с искрящейся крошкой на щеках и лбу, было невыносимо сложно. Я бегло, стараясь ухватить мельчайшие детали, запоминала все что было перед моими глазами, запечатлевая образ женщины, что была мне матерью.

Мама… мама…

Оно так неестественно срывалось шепотом с моих губ, что ком в горле становился только плотнее, мешая дышать и душа слезами.

Улыбнувшись тепло и честно, женщина опустилась в траву рядом со мной, и взяла мои ладони в свои, не боясь испачкать белые одежды в крови Аксара. Она чуть склонилась вперед, целуя меня в лоб, и улыбнулась шире:

— Ты стала такой красивой. Я и предположить не могла, какой красавицей ты вырастишь.

— Мама…

— Тшшш, девочка, времени у меня немного, скоро граница закроется, и я должна буду уйти, так что спрашивай быстро.

— Почему ты ушла? От нас с… папой, — стараясь не смотреть на сидящего в пыли мужчину, спросила я.

Как не крути, но считать Его Светлость отцом я просто не могла, слишком чуждо и пусто было у меня к нему. А вот папа… Мой дорогой папа, действительно был значим, и я хотела узнать, почему женщина так поступила с нами.

Так, как мы не заслуживали.

— Я ушла, чтобы подарить тебе, — она мельком взглянула на Аксара, лежащего рядом. — Его. Дочка, много воды утекло, но с того момента, как я поняла, что ношу тебя под сердцем, твоя судьба встала на первое место. Я даже думать не хотела, что любовь может обмануть тебя, и поэтому ушла.

— Не понимаю…

— Я обменяла свою мирскую жизнь на твое счастье, — она улыбнулась, и черный ворон на ее плече начал быстро переступать с лапки на лапку. — Мне сложно было пережить предательство, и каждый день превратился в погоню за прошлыми чувствами. И я устала, дорогая, просто устала бояться. Но у меня была ты, и я хотела, чтобы ты знала — мама любит тебя, и очень скучает.

Она погладила меня ладонью по щеке, и словно фантом, перед глазами встала картина того, как эта беловолосая женщина, точь-в-точь так же гладит детскую щечку, прощаясь.

«Я люблю тебя, малышка. Не теряй надежду» — пронесся в голове шелестящий голос.

— Аксар, он…

— Да, он мой подарок тебе, — подтвердила она, кивнув головой. — Так ведь, господин Ворон? Вам пришлось неплохо поработать, чтобы свести этих двоих.

— Кар! Кар! — закивала зверюга, хитро выглядывая алыми глазами.

— Он был проклят с рождения. Гневом, воинственностью, злобой, одиночеством. Я хотела увидеть, каким бы он стал, если бы рядом была чистая душа, способная научить его счастью. И этой душой стала ты.

Вспоминая слова Аксара о том, что я снилась ему, долго, часто, я видела подтверждение моих мыслей в глазах белокурой женщины.

Это все она. Это она нас связала, запутала алыми нитями.

— Не злись на меня, дорогая. Я проверила все на несколько раз, и лучше, чем вы вдвоем, нет ничего на свете.

— Спасибо, — прошептала я, и женщина поднялась, вновь наклоняясь и целуя меня в лоб.

— Это лучшее, что я могла сделать, как мать. Береги себя, моя девочка, и Зверя береги, он без тебя ни на что не способен.

Распрямившись, она вновь стукнула посохом по земле, и протянула руку Его Светлости, приглашая пойти с собой.

Помятый, уставший и потерянный, лорд поднялся, и впервые за долгое время переплел свои пальцы с тонкой женской рукой, которая, как не странно, ответила взаимностью.

То серебристое сияние, что витало вокруг моей мамы, пушистыми пчелками вспорхнуло вверх и опустилось на плечи мужчины, укутывая его блестящим коконом света.

— Прощай, дорогая! Дочку назови Эрика! — радостно вскрикнула женщина и подмигнула.

Вспышка на мгновение ослепила, но открыв глаза, я поняла, что они наконец ушли. Оба.

На поляне остались только гвардейцы, продолжающие лежать без сознания, Хьюго, который отборно ругался, не понимая произошедшего, я и Аксар, к которому я быстро вернулась, заглядывая в белое лицо.

Осмотрев рану, поняла, что данная мамой губка, похожая на мох, плотно запечатала рану, и кровотечение прекратилось. Любимый дышал куда ровнее, хоть и усталость сквозила в каждом выдохе, и я прижалась к его лицу, закрывая глаза и улыбаясь, как чокнутая.

Все будет хорошо. Все будет! Обязательно!

Мысль о том, что все произошло не случайно, грела меня обжигающе-горячим костром, давая уверенность. Он мой предначертанный, подаренный судьбой, а значит, все правильно. Я могу спокойно купаться в его любви, дарить ему всю заботу, что топила меня изнутри.