Сердце Аксара, или Измена по-королевски (СИ) - Грин Агата (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Для начала мы должны побыть добром. Вы и я. На Совете.
— На каком еще Совете?
— На Совете Великих королевств, или Совете Великой четверки — Аксара, Имбера, Ганти, Саверьена. В этом году Совет созван раньше, чтобы судить Аксар за неправомерные действия. Что за действия? Кларисса-Виктория, воплощая свой план по продвижению Криспина, насылала на границу с Имбером стаи даймонов, и стаи эти громили и крушили приграничные селения Имбера. Такие нападения сложно предугадать и отразить, стражи обоих королевств не справлялись. Имбер, в ответ, стал насылать свои стаи, которые крушили и громили приграничные селения Аксара. После триумфального приема послов в столице, который Рейн провалил, и на котором вы, моя королева, получили перстень с аквамарином, Имбер принял решение уничтожать нас, Корбинианов. Нас требуют на Совете, чтобы обвинить в скрытых действиях против Имбера, содрать неподъемный штраф за нападения даймонов, и вынудить передать корону ставленникам — шпионам Имбера, которые притворяются верными подданными Аксара. Что скажете? Готовы к еще одной схватке?
— Нет, — честно сказала я, краем глаза замечая, как внимательно к нам прислушиваются придворные.
— Как же так? Я думал, вы к схватке всегда готовы. Вы же такая деятельная и активная тэгуи. Такая серьезная и собранная, — начал расхваливать меня Дедрик. Точнее — подшучивать надо мной. Еще точнее — гнусно издеваться!
— Я тоже про вас много думала, и не все мои думы оказались верными, Ваше Величество, — елейно отозвалась я.
— Что такое думы? Туман разума. Поступки — вот за что помнят королей.
— То-то я гляжу вы прославились своими поступками, а не думами… Вы вчера одолели мать, а сегодня уже собираетесь на Совет?
— Горевать над семейными драмами будем потом, Ваше Величество. Сейчас нас ждут дела государственной важности. К вечеру мы должны пересечь границу.
— Как скажете, Ваше Величество, — я снова употребила елейный тон.
Много времени на то, чтобы подготовиться к отъезду, нам не было нужно, и вскоре единственным, кто задерживал меня в замке, остался принц Криспин.
Он на завтрак не спустился, но, к счастью, ночь не рядом с телом матери провел, а у себя. Зная об этом, я поднялась к нему, сопровождаемая одним из своих стражей, и наткнулась на Дедрика, который как раз выходил из его покоев.
— Что вы здесь делаете?
— Пришла проведать принца и узнать…
— Принц вчера, возможно, потерял мать, — прервал меня Дедрик. — Ему плохо, но он в порядке.
— Я бы сама хотела в этом удостовериться, Ваше Величество.
— Сами вы можете удостовериться только в том, что я вам сейчас скажу. А скажу я вам, чтобы вы шли вниз. Криспин вашу жалость не примет, и вы получите в ответ только грубости.
— Ваше Величество, пока вы меня не пустите к принцу, я никуда не поеду.
— Думаете, принц нуждается в вашем обществе?
Я не смогла возразить. Прав Дедрик — с чего я взяла, что имею право рваться к Криспину и подбадривать его? Кто он мне? Никто… Хотя, если уж на то пошло, я королева, жена его брата, значит, он может считаться и моим родственником.
— Он мой деверь, и я хочу его видеть.
На этот раз возразить не смог Дедрик. Усмехнувшись и одарив меня взглядом в духе: «Сама захотела», он пропустил меня и даже сам открыл двери, которые еще не успели закрыть.
Я собралась с мыслями и, обойдя Дедрика, вошла в покои Криспина.
Признаться, я ждала типичных атрибутов мужского горя: следов алкоголя, немудреной закуски, разрушенной мебели, девицу легкого поведения, может быть… А, собственно, источник горя я представляла с отсутствующим выражением лица, потухшими глазами, неопрятно одетым. Но я ошиблась. Это Рейн бы напился, начал крушить мебель, ругаться и в итоге бы стал приставать к какой-то женщине, что первая попадется, чтобы в ней найти утешение. А Криспин…
Криспин просто стоял у окна, одетый по всем правилам, причесанный, даже, кажется, надушенный, а в его покоях не было даже намека не беспорядок. Я замерла, не зная, будет ли уместно сказать то, что хотела сказать. Наконец, решилась:
— Как вы, Ваше Высочество? Не ощущаете потребности мстить? Не беспокоят ли вам мысли о захвате власти?
Криспин повернулся ко мне. Я не могла не начать вглядываться в него в поисках трагичного надлома или чего-то подобного, но ничего такого не увидела.
— Не бойтесь, — произнес принц с невеселой усмешкой. — Я расстроен, но не настолько, чтобы терять голову. Рейн выиграл вчера, лишил королеву магии. Но не жизни. У нее есть выбор — уйти в вечность или вернуться к жизни, но уже без магии. Подозреваю, она выберет первый вариант. Так что у меня нет причин ненавидеть брата или собственную мать. И мстить нет причин.
— Вы останетесь здесь, в замке? — полюбопытствовала я. — Что вам велел король?
— Король дал мне полную свободу и дал понять, что всегда будет мне рад. Мне открыты все пути, Ваше Величество. Проблема в том, что я не знаю теперь, на какой из них ступить, — ответил Криспин, так же внимательно вглядываясь в мое лицо, как я вглядывалась в его. — София, вы любите Рейна?
Какой, однако, внезапный перевод стрелок!
Я вздохнула и сказала правду:
— О любви и речь не идет, но я к нему неравнодушна.
— И он к вам неравнодушен. У вас может получиться семейная жизнь, если вы постараетесь и пойдете друг к другу навстречу. Рейн хороший человек. Он никому не причинит зла без серьезной причины.
— Без причины — нет, а по дурости может.
— Может, — Криспин усмехнулся веселее. — Но вы же приглядите за ним?
— Куда я денусь?
— Все рушится в Аксаре, королевская династия потеряла уважение, Потоки слабеют… Но вы с Рейном можете стать нашей новой надеждой и ориентиром и вернуть все потерянное.
— Сомневаюсь…
— Почему? — простодушно удивился парень.
— Я неудачница, Ваше Высочество. А неудачница в качестве ориентира никуда не годится.
— Почему вы так думаете о себе?
— Потому что только неудачница может попасть в недружелюбный другой мир в тело тэгуи, которую все ненавидят.
— Вот именно! Будь вы неудачницей, вас бы уже казнили. Но вы живы, здоровы, Аксар принял вас. Вынужден настаивать, что вы удачливый человек.
Я фыркнула, опровергая это заявление. Удачливая, ха!
— Знаете, — задумчиво протянул Криспин, — я поеду на Совет с вами. А потом вернусь ко двору. Мне надоело прозябать в этих лесах. Что бы ни было между мамой и Рейном, это касается только их двоих. Если мама захочет, вернется к жизни. Но Рейн-то жив сейчас и сейчас ему нужны моя поддержка и помощь.
Я вздохнула, глядя на Криспина. Удивительно, как при такой матери он вырос настолько порядочным. Или все дело в том, что ему всего двадцать и он еще верит в добро и справедливость? Может, сказать ему, что Рейн в зазеркалье, а его тело занимает Дедрик?
Справедливая и правдолюбивая грань моей личности проснулась и потребовала немедленно рассказать принцу о том, что перед ним не его любимый брат Рейн, а Дедрик. Но обиженная и циничная грань личности, требующая не жалеть Корбинианов, а думать только о себе, победила, и я сказала другое:
— Значит, такой путь вы выбрали, Криспин? Быть подле брата?
— Да.
— Тогда собирайтесь скорее. Его Величеству не терпится отправиться в путь.
Когда я спустилась в общий зал, Дедрик наблюдал, как даймоны спускаются с потолков и ластятся к нему понизу, таким образом спрашивая позволения уйти вместе с ним. Зрелище завораживающее: казалось, пол пропал в темном тумане, холодном тумане, сотканном из духов-даймонов. Эгуи, тэгуи и прочий люди с благоговением наблюдали за этим зрелищем. Я тоже минутку «поблаговела», и встала на последнюю ступеньку, не решаясь ступить ниже, на даймонов.
Дедрик подошел ко мне и подал руку. Я опустила одну ножку, другую, и даймоны растеклись невесомой субстанцией, освобождая мне место.
Король заглянул мне в лицо и, увидев на нем задумчивое выражение, упрекнул:
