Цепная лисица (СИ) - Эго Мэри (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Вас накажут! — пошла я ва-банк. — Казнят! — как там, его… — Эмозор это просто так не спустит!
Гиены наклонили головы, якобы внимательно прислушиваясь:
— Что-что ты мяукнула? — сощурился красноглазый Жак.
Сжав кулаки, я отчаянно крикнула:
— У нас Узы. А значит, вы не имеете право нас трогать!
— Ах, простите великодушно, — глумливо раскланялись братья. — Мы не какие-то там уголовники, и если ошиблись, то конечно откланяемся и открытку вышлем с извинением. Вот только есть одна малюсенькая загвоздка, — они синхронно шагнули вперёд. Теперь нас разделяло меньше десяти шагов. — Вы так мило сюсюкали с Рыжим пёсиком. Та-ак неосторожно.
— Как неудачно для вас, что мы оказались рядом и всё слышали, — осклабился красноглазый. — Тебя растрогали их романтичные признания, а Нильс?
— Ещё бы! Едва слезу не пустил! Особенно, когда Рыжий Ромео стал ползать на коленях по полу! Думал, лисичка прямо там ему и отдастся. Жаль только, что это прямое доказательство лживости Уз, — Нильс похлопал по карману рваных джинс, из которого торчал телефон. — Улик достаточно. Закон переводит вас в рамки нелегалов. А значит теперь можно слопать не только Белоснежку, но и одного её серого гнома!
— Ну хватит болтать! Говорила тебе мамаша не играться с едой? Хочешь опять без обеда остаться?
— Извини, Нильс.
— Только на этот раз, Жак.
Гиены растянули пасти в мерзких ухмылках и двинулись к нам. Они шли вразвалочку, не торопясь, наслаждаясь нашим страхом.
Павел выругался сквозь зубы, опустил бессознательного Алека на землю и, наклонив голову, кинулся к ближайшей стене, словно собрался проломить её лбом. Но вдруг встал как вкопанный.
Краска стен и потолка неожиданно пошла волнами, запузырилась, вспенилась как кипящее молоко, и вдруг окрасилась в тёмно-красный, словно в краску плеснули густой крови. Сквозь бордовую пену живыми горельефами стали выступать полу-звериные морды. Они точно ломились из самой преисподни. Звери уставились на нас черными, пустыми глазницами. Косматый медведь, одноухий заяц, лошадь с серой, точно переваренное мясо, кожей, и множество других… Полумёртвые замученные создания, они смотрели со всех сторон, качая головами в единый такт.
Я понимала, что передо мной иллюзия, но моему скачущему пульсу и ватным ногам было на это плевать. Нос заполнил дух протухшей рыбы, от которого живот скручивали настойчивые рвотные спазмы. “Значит души тоже гниют?” — пронеслось у в голове прежде, чем очередной спазм едва не вывернул мой желудок наизнанку.
— Впечатляет, не правда ли? — хвастливо спросил красноглазый, обводя свободной рукой пространство. — Вы тоже скоро станете частью этой коллекции! Мы собирали её десять лет! Самое время отметить юбилей ещё двумя трофеями. И не надейтесь, что слепые людишки вам помогут. Для них иллюзия — привычное дело, они в ней живут в конце концов. Даже наступив в вашу кровь, решат, что вляпались в кетчуп, просто потому, что так думать спокойнее. Однако, не переживайте! Никакой крови! Потрошить будем только ваши души.
Медвежья голова в стене напротив Павла с рёвом разинула пасть и попыталась дотянуться до него зубами, но лишь впустую клацнула челюстью. Койот отшатнулся, хвосты его прижались к ноге от страха, а в зрачках отразилось красное марево стен.
— О, это мой любимец. Я зову его Вдовец, — ласково глядя на медведя, сказал голубоглазый Нильс, словно рассказывал о домашнем хомячке. — Прозрел в 41, после того как заснул за рулём. Он выжил, а вот вся семья погибла. Когда я кромсал его душу, он всё звал их и вымаливал прощение. Он придумал, что это маленькие дочки рвут его душу зубами. Или… это мы его заставили так думать? Уже и не вспомнить.
Жак продолжил историю за брата:
— Что вы скуксились? Страдалец до сих пор жив, обитает в мягких стенах. Без большей части души, мало что понимает, но ему от этого только лучше, поверьте! Мы же не какие-то там дикари! Всё по закону!
Павел стоял напряжённый, как изготовившийся к прыжку зверь. Пот катился по его лбу градом. Он смотрел то на меня, то на оскаленную медвежью морду, словно решаясь на что-то.
Воздух в коридоре стал такой плотный, что его можно было грызть, да что там, кромсать ножом, лишь бы вырвать себе кусочек подышать. Гиены поднесли свободные лапы к лицам, закрыв ими рты. Нижние челюсти ходили ходуном, словно братья прикрыли рты единственно для того, чтобы пожевать жвачку. “Они что-то шепчут”, — поняла я, с ужасом глядя, как и без того длинные полумесяцы когтей на их пальцах, удлиняются до размера кинжалов.
Теперь мне стало по настоящему страшно, словно до этого у моих измученных чувств была лишь репетиция перед премьерой. Прохода в коридор за спиной больше не было. Вместо него там возвышалась ещё одна стена с качающимися звериными головами.
“Иллюзия”, — повторила я про себя волшебное слово, но кошмар никуда не делся. Алек продолжал неподвижно лежать на полу, а Гиены, наконец, убрали лапы от морд и я увидела, что увеличились не только когти. Но и зубы едва умещались в пасти. Больше падальщики не были намерены разговаривать, на мордах читался один лишь голод. А я была подана им первой закуской. Четыре шага разделяло меня и мою гибель.
Раздался хлопок.
Это Павел неожиданно звонко ударил в ладоши, высоко подняв их над головой. Узы завибрировали.
Все повернули к нему головы, а он, вдруг нахально улыбнувшись, крикнул Гиенам:
— Эй, падальщики! Ваши ноги слишком кривые, чтобы угнаться хоть за кем-то! В земле увязнете! — И шагнул к медвежьей голове на стене.
Зверь оскалился, распахнул слюнявую пасть, а Павел, стремительно пихнул свою руку прямо в открывшуюся глотку. Рука провалилась по локоть. Зверюга остервенело сомкнула пасть на лёгкой добыче. Открыла и снова вонзила зубы. И ещё раз. Эмон Павла взвыл, а сам он лишь улыбнулся шире, хотя и видно было, как дрожат его губы. Навалился всем телом, проталкивая руку глубже и, в следующий миг, его целиком затянуло в ставшую вдруг огромной глотку зверя.
Всё произошло за доли секунд. Гиены неверяще смотрели на своего бурого любимца, а тот продолжал, как заведённый, впустую хлопать пастью. Примерно также я хлопала глазами.
Потрясение и шок были настолько велики, что на миг перекрыли страх. Чувство было сродни растерянности, какую испытываешь, когда спускаясь по знакомой лестнице вдруг не находишь под ногой ступеньку, только в этом случае опора так и не появилась. Павел…
— Сбежал! — взвизгнул Жак.
— Волчок поджал хвост и смылся! — невесело хохотнул Нильс. — Да ничего, с такими ранами далеко не убежит. Придётся заняться им позже. А пока нам хватит и тебя, Белоснежка, — и хотел было направиться в мою сторону, но вдруг споткнулся, запутался в ногах и полетел носом в землю, потянув за собою брата.
— Морок! Ах он, мелкий сучёныш! — взревели братья, вскочив на ноги. Они снова попытались двинуться ко мне, но только беспомощно зарычали, снова едва не потеряв равновесие. Их ноги, как и заказал Павел, “увязли в земле”.
— Но не думает же волчёк, что нас остановит такое хиленькое убеждение!? — проскрежетали братья, с усилием отрывая ступни от неожиданно липкого пола. — О, нет. Не остановит. Зато здорово разозлит. — И они навели свои глаза-прицелы на меня. Я зажмурилась, ожидая расстрел.
Вместо этого воздух вдруг разрезал спокойный стариковский голос:
— Господа, вы не похожи на студентов. Можно узнать, что вы делаете на территории Университета?
Загораживая меня от Гиен, передо мной стоял Ящер… наш декан. Воротник белой рубашки подпирал мощное, морщинистое горло, на тёмно-серых брюках были выглажены идеальные стрелки. Кончик толстого чешуйчатого хвоста почти касался моих ботинок.
— Тина, с вами всё в порядке? — просил декан, оборачиваясь. — Эти двое вам докучают? — От Ящера пахло сыростью, дождём и озоном. Чёрные, с жёлтым ободком, глаза смотрели прямо, не моргая. Раздвоенный язык мелькнул и скрылся в пасти. Моя лиса вытянула морду, надеясь найти у Ящера защиту. Когда он успел здесь появиться? Выскочил из стены, пока я прощалась с жизнью? Пришёл помочь, или…
