Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Еще несколько мгновений смотрела на корейца. Откуда-то появилось ощущение, что он мне кого-то напоминает. Но кого?.. Или… не напоминает? Вроде бы он первый азиат, который оказался близко со мной. Хм, если не считать того, на которого я налетела… ох, а он очень похож на Ки Ра! Или… все-таки на Акиру?..
— Сладкая парочка! — проворчал мой друг.
Я таки оперлась об дерево, выскользнула из руки Ки Ра. Робко посмотрела на него, продолжающего так же улыбаться. Эдак саркастически. От этой улыбки и, более того, от этого взгляда, хотелось провалиться куда-нибудь под землю — и не выползать. Ляпнула:
— А что… женщины тебя любят?
Ухмылка стала еще ядовитее. Правда, через миг увяла. Парень посерьезнел. Спокойно сказал:
— Нет. Я женщин… как это?.. Черт, забыл!
Задумчиво погладил себя по груди. Нет, по карману на рубашке. Потом запихнул руки в карманы джинсов, задумчиво там пошарил. Вытащил смятый трамвайный билет. Какую-то бумажку с иероглифами. Потом, запоздало, извлек сложенный лист из тетради в клеточку. Аккуратно сложенный два раза пополам. Развернул. Я заглянула ему через плечо. И застыла.
По-русски там было написано очень аккуратно, чисто, красивыми мелкими буквами.
— Вот! — радостно сказал кореец и бодро зачитал написанное: — Я женщин доводить до белого каления.
Собачница как раз дошла до давленных хризантем, нагнулась, вглядываясь. Видимо, зрение было слабое и стоя она через фольгу, которой были обернуты цветы, их четко не видела. Ее пекинес задумчиво понюхал раздавленные головки и лепестки и возмущенно чихнул.
— Денег у людей куры не гребут! — проворчала женщина, — Букеты выкидывают!
И собачница с ее верным четвероногим другом повернулись и гордо пошли обратно. Хотя… Мелкий пес плыл так величественно, даже, казалось, шерстинки его гордо замерли, не колыхаясь, и можно было подумать, что все-таки здесь не дама средних лет хозяйка, а он сам.
Ки Ра проследил за моим взглядом, опять увидел букет. Тяжело вздохнул. И, сжав руку в кулак, что есть силы ударил по дереву. Тихо проворчал:
— Ватаси но сэй дэ…
Блин, бесит, когда люди рядом говорят на другом языке. И я ни хрена не…
И тут я поняла, что дорам и сама, определенно, пересмотрела.
Кажется, он сказал что-то вроде «это все из-за меня». Это… это сказал какой-то герой дорамы… уже не помню названия… Но он там что-то такое сделал — и всем стало гадко. Типа, сам виноват. Но…
Э… то, кажется, была японская дорама? А Лера сказала, что Ки Ра — кореец! Вроде Лера спец, но…
А зачем корейцу говорить с самим собой по-японски?..
И… что там такого случилось с белыми хризантемами, что Ки Ра до сих пор не может успокоиться? И, по ходу, считает себя виноватым в чем-то.
День был жаркий. Солнце мне на голову палило нещадно. Мир опять поплыл. Вцепилась в дерево. Когда приступ дурноты прошел, оглянулась, ища парня, стоявшего рядом. Но нет, он уже ушел. Прошел по газону, видимо, чтоб не идти по дороге с раздавленным букетом, спрыгнул на проезжую часть…
Тихо позвала:
— Лий…
А Ки Ра быстро шел по дороге, даже не смотря по сторонам. Точнее, он раз посмотрел — и было пусто — и быстро пошел вперед, на другую часть сквера с аллеями, отделенную дорогой от этой.
— Стой, придурок! Тут опасно! — завопил мой друг, кидаясь за корейцем.
Медленно повернула голову. А там…
По улице в направлении сквера ехал грузовик. И ехал он довольно-таки быстро, приближаясь к парням.
Крик застыл у меня в горле.
— Тут оо… — и Виталий приметил огромную машину, мчащуюся на них.
Ки Ра проследил за его взглядом.
Еще несколько мгновений и они… их…
Они инстинктивно заслонились руками, в ужасе даже не подумав, что надо рвануться в сторону…
Я закрыла глаза, падая на колени. Рукой попала в раздавленный букет. Запах погибших цветов резанул ноздри.
И… тишина…
Адская тишина, бьющая по нервам лезвием или наждачной бумагой…
Нет… визг или шипенье, чего-то стираемого… какой-то странный звук. Вроде б должен быть хруст костей и предсмертный крик, но…
Все же глаза открыла. И застыла.
Два парня удерживали огромный грузовик… руками… Ки Ра застыл с вытянутой правой рукой, а Виталий — левой. Шипели, стираясь об асфальт, шины передних колес. Воняло жженной резиной. Застыло за стеклом лицо водителя, бледное с вытаращенными глазами.
Он… он мог и не успеть нажать на тормоз.
Но…
Тогда выходит, что Лий и Ки Ра… Они сами удерживали КАМАЗ, мешая ему сдвинуться вперед и переехать их?!
Сглотнула. Дыханье перехватило. Мир помутнел…
Глава 7.2
***
Кровавое месиво на прямоугольном бело-сером столе, огромном, каменном…
Отчаянное лицо за стеклом, смотрящее на него из другой комнаты… Бледное, широко раскрыты от ужаса глаза.
Резко выдохнув, мужчина отшатнулся от стекла туда, по ту сторону. Скрываясь в темноте того помещения.
Ослепительно яркий свет…
Кто-то в светлой чуть поблескивающей одежде наклонился и вытащил из-за металлической коробки что-то небольшое, положил на каменную прямоугольную плиту. Отступил в сторону, что-то кому-то говоря…
Кровавые комки, четко выделявшиеся на белой столешнице. С краю от них теперь лежит рука. Женская бледная рука с тонкими изящными пальцами.
И… прядь черных волос выходит из большого темного будто твердого куска мяса. Длинная прядь. Она сползает куда-то вниз, по ту сторону стола…
***
Воздух затягивался дымкой и гарью от стершейся резины…
***
Мужчина упал на колени, обхватил себя за плечи. Что-то говорил, едва слышно, мотая головой. Полоска света, выходившего из соседнего помещения, выхватывала его чуть мерцающий темно-синий костюм, и длинные черные волосы с синим отливом, передние пряди которых были заплетены в две тонких косички и соединены где-то на затылке.
***
Два парня продолжали удерживать огромную машину всего лишь двумя руками. Из кабины потерянно смотрел на них водитель…
***
Кривые развалины. Снаружи стен тонкий слой, напоминающий то ли светлый лед, то ли цветное стекло, то ли тонкие плитки драгоценных камней. Внутри серость или что-то бурое. Кое-где торчат темные сваи, будто кости из разорванного тела, с выпотрошенными внутренностями. Бесчисленные осколки и обломки вокруг — поверхности, напоминающие драгоценные кристаллы, и второго слоя, будто грубые булыжники, куски разорванного взрывом гранита.
Тусклое серое небо, плотно затянутое тучами. Даже ни единой щелочки нигде над этими огромными руинами, где бы выглянул хотя бы луч солнца.
Туман, рваными клочьями ползающий где-то на высоте. Судя по окнам, в уцелевших кусках стен, второго или третьего этажа.
Небольшая площадка, образованная в угле останков стен. На неровной поверхности, почти сплошь усыпанной красивыми и уродливыми обломками разрушенного здания, рядом с каким-то темным металлическим предметом, смятым, и потому полностью утратившим изначальную свою форму, огромное пятно крови. Обломки, попавшие в него, те, что наподобие кристаллов, сверкают особенно ярко и, изредка, вспыхивают зловещим зеленым цветом. Отчего бледные лица двоих мужчин, лежащих рядом, почти голова к голове, приобретают какой-то жуткий зеленый оттенок.
Их светлая одежда, у одного бело-серая, с россыпью блестящей вышивки — та просвечивает в крохотных местах, которые еще не промочила насквозь кровь, замочив своим цветом — и у другого блекло-синяя, кровью пропитавшаяся на треть — вокруг рваной дыры на груди и под спиной, лежащей в луже крови.
Их волосы смешались, длинные, черные с синим отливом, заметным на прядках сверху, еще не промокших кровью, еще не начавшие покрываться подсыхающей коркой.
Одежда у них на груди — над сердцем — была разорвана. А плоть, под которой должно было скрываться сердце, окровавленная. У одного — выпуклая, у другого — на месте сердца зиял кровавый провал. Чуть поодаль, поверх куска стены, напоминавшего полупрозрачный, белоснежный кристалл, лежал окровавленный клочок, когда-то бывший чьей-то плотью. Да ошметки внутренностей, мелкие и покрупнее, валялись вокруг, в луже крови и вне ее. Двое мелких так и легли на останки стены, навечно размазавшись по ней.
