Последний правитель Наймара (СИ) - "Алтейя" (список книг .txt) 📗
— Душа, говорят, страдает, но сам ты не почувствуешь ничего кроме пустоты, сопровождающей до конца дней, и её нечем будет заполнить. Так случается с людьми, чей век, впрочем, довольно короткий. Демоны же чувствуют неугасающую тысячелетиями боль, разрывающую на части сердце. Ни тот, ни другой никогда уже не смогут полюбить вновь. История Астрала или наших миров до сих пор не знала ни одной истории со счастливым концом. Вещи, которые скажу, озвучивать вообще-то запрещено, но и генерал, и Каа — случайные дети тех, кто не планировал задерживаться здесь надолго.
— А Элиан?
— Кто его мать — никому не известно. Но поговаривают, Кесса до самой смерти женщины заботился о ней и оберегал.
— Почему же я до сих пор что-то испытываю и к советнику, и к Адлаиру, несмотря на то, что одновременно с тем ненавижу его.
— Я правда не знаю.
— Я боюсь, Ианна.
— Мне тоже было страшно поначалу. — Утешающе ответила ведьма. — Потом проходит. Ты привыкаешь к состоянию покоя, если только вновь не пересекаешься с тем, кто способен его в один момент разрушить. Когда-то, ещё будучи школьницей, я читала древнюю Наймарскую легенду про дикие ягоды Крейна и винодела, содавшего Чёрное вино, случайно заметившего, как демон ломает ветви, в попытках отыскать душу своей возлюбленной, оставшейся на земле после того, как Лерегон вернул его в Астрал, разлучив, ибо в то время подобные связи были вне закона и не поощрялись.
— И он нашел?
— Да, ему это удалось ценою собственной жизни. Женщина же вскоре вышла замуж за другого. Хотя демоны не могут умереть. Пишут, они лишь разлетаются пеплом, потом снова где-то возникая. Самые хитрые меняют личины, об остальных ничего не известно.
Ллея совсем сникла. Но худшее во всём этом было то, что девушка не понимала, из-за кого её душа попадёт в Крейн.
***
К утру заплаканная Идис прибыла в сопровождении генерала, которого отпустил лично Александр, в целом этой парочке покровительствующий. Майиру смерть казалась чем-то естественным. В их клане было не принято лить над усопшими слёзы, и он не знал, как утешить девушку. Колдунья же выросла далеко от родной земли. Для Идис, винившей себя в том, что даже не попрощавшись сбежала, потеря отца стала настоящим горем.
Генерал хладнокровно обрывал тысячи жизней, безжалостно пытал пленников, был часто жесток и равнодушен к проблемам других, но не мог смотреть на страдания одной беззащитной девочки. У него разрывалось сердце.
Мужчина лишь молча крепко прижимал её к себе, нежно гладя по смоляного цвета густым волосам.
Ведьме и того было достаточно. Она чувствовала исходившее от Майира тепло, как от самого яркого золотого солнца.
Выведя девушку к указанному месту, находящемуся недалеко от города, генерал, попросив разрешения, направился встретиться с Заннаэгнефом, сообщив, что вернётся вовремя к главному входу на ярмарку, чтобы забрать колдунью.
Народу было мало, большая часть из числа тех, кто когда-то, так же как и Ковар, не подчинились власти Ковена. Идис, смотря на этих неопрятных и бедных людей — великих магов, будто впервые видела и саму себя со стороны. Жалкое зрелище.
«Однажды всё изменится» — Пообещала она мысленно. — «Я сделаю всё, чтобы наконец-то вытащить вас из этого болота».
Отец её лежал с головой закутанный в белое одеяло, укрытое сверху ещё и серебряным плащом, на возвышении из веток девяти разных пород деревьев. Считалось честью не быть погребённым в холодной земле, а согреть душу огнём, пламя которого должно было указать путь к храму сумрачного Бога смерти. Усопшие весной считались мудрецами, родиться которым ещё предстояло в иной жизни. Идис подали бумагу, чтобы написать прощальное письмо. Она дрожащими руками взяла перо, не обращая внимания на чернила, капающие и растекающиеся по простому серому платью.
«Сегодня, в праздничный день, когда Боги милостивые слышат мольбы и просьбы людей, внимая им, когда расцветают синими облаками сады, а женщины облачаются в снежные кружева, я пишу тебе, о печальный Горат. Прими отца моего Ковара в своё царство сна и покоя, левой рукой защищая, а правой карая врагов». Девушка, сложив лист вчетверо, запечатала вместе с золотой монетой его в конверте, положив между ветвей, а затем набросив на колдуна голубое практически невесомое покрывало — символ знати.
Все присутствующие, включая Идис, вытянули руки вперёд, снопом магических искр разжигая священный костёр, густой дым которого пах анисом и мятой, а цветом напоминал бирюзу.
Колдунья до завершения обряда и всю обратную дорогу к площади больше не проронила ни слова.
Для обеих девушек их встреча возле палатки со сладостями стала полной неожиданностью. Ллея смотрела на старую знакомую как на призрака, внезапно возникшего из ниоткуда. Идис почти не изменилась, разве что немного выпрямилась.
— Глазам своим не верю! — Прошептала ведьма и с объятьями набросилась на подругу. — Я очень рада видеть тебя!
— Почему ты плачешь? — С удивлением спросила девушка.
— Сегодня, в самый замечательный праздник, я похоронила отца.
— Мне жаль… — Ллея, сама рано оставшаяся без родителей, её хорошо понимала.
— Ничего. — Идис улыбнулась. Может прогуляемся? Я хочу приобрести подарок.
- Конечно! — Поддержала её идею чужеземка. — Кому и зачем?
— Разве не знаешь? Маям — день, когда влюблённые признаются в чувствах, покупая шуточные конверты с рекомендациями от самих Богов и указаниями на «правильную» пассию, подбрасывая их друг другу. Многие заключают священные союзы или только договариваются с родителями о них. Мы обмениваемся символическими мелочами, собираем горные цветы, чтобы украсить дома. Ты уже успела влюбиться? — Спросила девушка.
— Вроде того. — Уклончиво ответила Ллея. — Я, пожалуй, возьму два подарка.
— Вот это да! А казалась такой тихоней. — Хохотнула подруга.
Они походили между торговых рядов, рассматривая и выбирая товары. Ллея взяла две совершенно разные свечи: одна из них была аквамариновой с белоснежными прожилками и вкраплениями весенних лепестков, пахнущая чем-то яблочно-лимонным, а вторая витиеватая — изумрудной, с чёрным фитилем, с ароматом моря и жасмина. Ведьма же остановила свой взор на красках, пояснив, что деревянные бусы ещё с прошлого раза везде носит, но руки не доходят идею в жизнь воплотить.
— Я хотела признаться, надеюсь простишь меня. Я тогда украла твоё украшение и продала вместе с кольцом генералу Зангу. Он здорово напугал меня, поэтому пришлось сбежать.
Ллея обняла подругу.
— Я это знала. Всё в прошлом.
Они вернулись к главному входу и чужеземка, взяв руки колдуньи в свои с какой-то грустью, которая той казалась подозрительной, тихо произнесла:
— Я желаю тебе счастья, Идис. Спасибо за то, что сделали когда-то для меня. Да примут Ковара Боги.
— Не отчаивайся, ладно? — Настороженно ответила Медведица. — И не забывай меня.
— Никогда.
Колдунья осталась ждать Майира, силуэт которого уже замаячил на горизонте, а Ллею по дороге в гостиницу подхватил Элиан.
— С подружкой встретилась? Что это у тебя? — Демон кивнул на две маленьких коробочки в руках.
— А, сегодня же Маям. Синяя — тебе, а чёрную… передай Адлаиру, если он когда-нибудь очнётся.
Советник робко принял подарки, смотря на такую дорогую ему девушку словно в последний раз. Он не понимал, почему его вдруг начала преследовать тревога.
— Возвращайся к Каину, я скоро вернусь. — Произнёс демон и открыл портал, в котором Ллея исчезла, больше не оглядываясь.
Идис и Майир вернулись в Сэххиш, где генерал проводил её в Гарнизон. Затравленная сокурсниками Анна, ещё до отчисления сама покинула Академию, наконец-то встретившись с отцом, которого Каа, после записи всех его слов, отпустил восвояси, предоставив небольшой, но добротный дом за пределами крепости. Колдунья вздохнула свободно, избавившись от лживой нахальной соседки. Сейчас она могла сколько хотела без язвительных комментариев вертеться перед зеркалом, уже придумав десяток разнообразных способов плетения косы, и испробовав их все на мальчиках своего факультета, могла намываться целый час в пене, натираясь маслами, могла швырять вещи, куда ей вздумается. Идис достала из кармана бусы, почему-то до сих пор не решив, какие выбрать цвета и что каждый из них будет обозначать. Повторяться за чужеземкой ей не хотелось.
