Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата (электронная книга .TXT) 📗
Мне бы уйти после таких слов и навсегда поставить точку в исследовании «Человек Гоин Малейв, или андроид?», но я
задержалась, потому что не могла не ответить на его колкость.
— «Выгодные предложения»? — переспросила я. — Вы уверены, что брак с вами принесет мне много выгоды. Но это не так,
светлейший. Вы не настолько ценный экземпляр, чтобы становиться вашей собственностью. Именно собственностью. Вы же
понимаете жену только как придаток, ценное вложение, инкубатор для детей… А для меня брак священен.
— Пожалуйста, не скатывайтесь в банальности, не рассказывайте мне про святость супружеского союза и прочие сказки, —
снисходительно протянул Гоин. — Да вы и сами во все это не верите.
— Верю.
— Значит, вы глупы.
— А вы слишком самоуверенны, — заявила я.
Последняя фраза сильно уменьшила мою ценность в его глазах. Центаврианин предложил мне брак, потому что решил, что я
тоже во всем руководствуюсь расчетом. Решил, что на сгусток энергии я бросилась, чтобы не его спасти, а себя и свою
судьбу. Решил, что я терпела его игры во властного хозяина только для выгоды.
— Я не самоуверен. Я просто - уверен в себе. Всегда. Если вы хотите меня уязвить, сударыня, то я вам скажу сразу: и не
пытайтесь. Не тот у вас уровень.
Ну, как можно после таких слов промолчать?
— Нет, вы все-таки самоуверенны, у меня даже есть доказательство этому: нападение в лесу. Если бы знали о нем, то не
коснулись бы эо-ши, не стали бы уязвимы и не попались бы. Не все под вашим контролем, светлейший, вы тоже ошибаетесь.
И цена вашей ошибки - смерти людей.
Мои слова не могли ему понравиться. Я была уверена, что он покачает головой и назовет меня дурочкой. У него даже мысли
не появится, что он действительно виноват, и не профукал накопители только потому, что его охрана и я не сплоховали.
Мужики иногда до одури самонадеянны.
— Девчонка вы еще, — молвил центавриан. — И правда, какой Отбор? Вам еще взрослеть и взрослеть.
— Знала, что вы такое скажете, — я улыбнулась задорно и весело. — У меня тоже для вас есть напутствие. Отдыхайте
больше, ваше светлейшество, расслабляйтесь, а то как-нибудь треснете от напряжения.
В покоях повисло тяжелое молчание, хоть я и не сказала ничего сверх оскорбительного. Аура Малейва стала темной,
заклубилась нехорошими оттенками.
«Да-а-а, Жарковская. Браво! Так все испортить…», — подумала я и осознала с удивлением, что мне стало легче. Упускаю
шанс всей своей жизни и говорю , что думаю… Такую себя я узнаю. Это я настоящая, а не та барышня, что все эти дни
ходила со строгой миной на лице и притворялась, что у нее нет вопросов.
— С чего вы взяли, что можете разговаривать со мной в таком тоне? — проговорил владетель очень тихо.
— Я не собираюсь вести себя, как вам хочется, и говорить, что вам хочется, чтобы стать вашей богатой женой. Знаете,
почему? Мне, в отличие от вас, не нужны положение и власть, чтобы не ощущать себя ущербной.
— Но вы были ущербной и перестали быть таковой только благодаря мне, — отчеканил он.
Меня как будто под дых ударили. Я приоткрыла губы, желая сразу же ответить, и желательно так же, причиняя боль, но слов
подобрать не смогла. Ну эти правила ведения светской беседы! Прости мама, никогда я не стану той барышней, какой ты
желала меня видеть!
— Урод!
— Что ты сказала? — очень спокойно спросил Гоин; лицо его стало жестким, будто окаменело.
— Я сказала, что ты урод!
Он стиснул пальцами спинку дивана; его аура стала еще темней. Чутье эо-одаренной подсказало, что я перешла границу. Кто
бы знал, что Гоин Малейв, этот хитромудрый интриган, болезненнее всего реагирует на такое простое словечко, как «урод»?
Пока он не убил меня или не дал приказ об этом, я добавила:
— Ты любишь точность и расчет во всем, потому что в глубине души все тот же мальчишка, который боится, что кто-то может
столкнуть его вниз, если он что-то упустит из виду. Может быть, и я правда еще незрелая девчонка. Но и ты - мальчишка,
обросший комплексами, и тебе эти комплексы мешают наслаждаться жизнью. Взрослейте, товарищ Малейв. Хватит уже
доказывать всем и вся, что вы опасный мальчик.
Он перемахнул через диван и схватил меня за запястье так быстро, что я, сильный психокинетик, не успела отбежать, дернул
к себе. Но я и не хотела убегать, или сражаться. Если он меня убьет, это будет служить ему самому доказательством, как он
жалок. Это не первый властный мужчина, которому не нравятся мои слова, и который всеми силами желает заставить меня
замолчать…
— Ты ничего не знаешь обо мне! — отчеканил Гоин, сжав пальцы; от них по моей коже побежали токи энергии. В серых
глазах центаврианина вспыхнула алая искра: — И не смей сравнивать меня с тем владетелем!
— Тебя не с кем сравнивать! — хрипло прокаркала я из-за недостатка кислорода. — Ты один такой отмороженный!
Вдруг - поцелуй, яростный, как удар. Чего-чего, но такого я никак не ожидала! Альбинос меня поцеловал… и продолжать
целовать со страстью, не подобающей его прагматичной натуре.
Оттолкнуть его! Сейчас же! Ударить эо!
Но я так и не смогла ударить, потому что его губы стали нежными, а руки - ласковыми. Все мое существо откликнулось на
эти ласки, вспыхнула под сердцем сила, объяла все тело.
Что с нами? Ах, неважно…
Мы упали куда-то на диван, не прерывая поцелуя. Эо все разгоралось, но не так, как для удара. Это было нечто другое… мы
уже не целовались, а беспорядочно шарили руками друг по другу, искали чего-то, задыхались от острой необходимости
близости - и энергетической, и физической, полной. Треснула ткань - это Малейв порвал мою рубашку, и сразу приник к
открывшемуся участку тела губами.
Рубашка порвалась.
Порвалась… Я вспомнила ту ночь, когда меня, почти бесчувственную, так же разложили на кровати, и так же грубо тискали,
трогали, щупали… а потом - забытье. И кошмар с судами и разборками.
— Нет! — вскрикнула я, и пожирающее, лишающее разума пламя погасло, разом. — Прекрати, Гоин! Хватит!
Центаврианин посмотрел на меня дикими глазами, в которых горело первобытное желание подмять под себя самку, взять
ее… Я дернулась, испугавшись этого огня в нем, и он, почувствовав сопротивление, сильнее придавил меня к дивану, чтобы
не дать возможности уйти.
— Гоин, — шепнула я, — хватит. Вспомни, кто ты и кто я.
Он тяжело дышал, его аура полыхала оранжевым. Неуправляем. Опасен. Я могла бы ударить его силой в этот момент и
убежать… но он бы запомнил это, как унижение, и никогда бы меня не простил. Поэтому я заговорила снова, и голос мой
звучал так, как никогда прежде - ласково, нежно, уверенно:
— Ты не урод. — Я обхватила его лицо ладонями и заглянула в бесцветные глаза в оправе бесцветных ресниц. — Но и я не
ущербная, и никогда такой не была. Мне просто требовалась помощь, и ты мне помог. Потому что ты хороший человек. Так
почему же ты так боишься показаться перед остальными таким?
— Что за чушь ты несешь? — хрипло, но осмысленно проговорил мужчина.
— Ты вернулся! — обрадовалась я.
— Я и не уходил.
— Уходил, уходил. Потерял рассудок и чуть не изнасиловал меня.
— Ты сама этого желала. Я чувствовал, чего ты хочешь, — альбинос и не думал слезать с меня. Хитро прищурившись, он
констатировал:— Ты хочешь меня.
— А ты хочешь меня.
— Нет.
— Да. Что, не ожи…
— Прекратишь ты болтать, или нет? — рявкнул альбинос, чем вверг меня в восторг. Как бы он не отнекивался и не
объяснялся, все очевидно. Мы поругались, он завелся и налетел на меня, поддавшись порыву страсти. Малейв поддался
страсти… Вот это да!
Гоин начал подниматься, не спуская с меня глаз, затем посмотрел на кончики пальцев, и снова обратил свой ало-серый взор
на меня.
