Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата (электронная книга .TXT) 📗
Я тоже начала подниматься. Рубашка на груди разорвана, бюстгальтер сбит в сторону, на коже следы его губ, его рук… Не
верится, что мы недавно чуть не сгорели вместе. Потому что произошедшее не назвать любовными ласками, это было какое-
то сумасшествие, помутнение рассудка. Если бы не треснула ткань рубашки, я бы не вспомнила ночь, когда меня
изнасиловали, и мы бы с Гоином переспали.
— Что с нами случилось? — удивительно спокойно после произошедшего спросила я.
— Не знаю. — Гоин убрал со лба прядь белоснежных волос, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он не ответил мне, хотя точно
знает ответ. Чувствую, что знает. — Уходи, Регина.
— А если не уйду?
Центаврианин открыл глаза, и мне показалось, что в них промелькнуло что-то вроде страха.
— Я тебя вышвырну.
— Не думаю, — покачала я головой. — Ты побоишься меня касаться, потому что можешь потерять контроль над собой.
— Еще одно слово, и я тебя казню.
— Не сможешь, — я кое-как запахнула рубашку на груди. Краем глаза я следила за тем, как альбинос провожает взглядом
каждое мое движение. — Я не могу выйти в коридор в таком виде. Ты всю косметику на моем лице смазал, так что я
воспользуюсь твоей ванной, чтобы умыться. Ты не против?
— Ты пожалеешь о своем поведении, девчонка.
— То горничная, то сударыня, то девчонка… Определись уже, — протянула я, ничуть не боясь его. Откуда-то взялась
уверенность, что альбинос никогда меня не обидит.
Нет, не быть мне его женой, зато я знаю, что нравлюсь ему. По-настоящему.
Глава 19
В ванной комнате запотели зеркала, мне пришлось поработать рукавом, чтобы расчистить кружок на зеркальной
поверхности.
О! Ну и зрелище! Лицо - красными пятнами, глаза сумасшедшие, щека в помаде, губы вспухли, а под глазами чернота от
расхваленной Маришкой туши. Я неторопливо умылась, после чего обратила внимание на прическу. Коса все перекосилась,
тут и там повылазили волнистые прядки волос, упали на лоб. Лучше уж вовсе распустить косу. Я занялась было прической,
да руки дрогнули.
Гоин подошел к двери. . Я не услышала его приближение, почувствовала. Что-то во мне отозвалось на его присутствие; сила
начала собираться в животе, в груди, на кончиках пальцев.
Хорошо, что я в ванной, а то обстановка слишком пожароопасная!
Я взглянула в зеркало на дверь, ожидая, что он ее вот-вот откроет и выгонит меня. Определенно, выгонит, потому что я
заставила его потерять контроль. А таким мужчинам, как Гоин, важно управлять происходящим.
Так что же все-таки произошло с нами? Что за фокус с энергиями? Нормально ли, что мы так реагируем друг на друга?
Прикосновения, что приводят к сумасшествию, влечение, которое лишает разума… Не из пустоты же это взялось. Может,
после Хранилища между нами установилась энергетическая связь? Наверное, так и есть. Между нами всегда было
сексуальное напряжение, даже тогда, когда мы были нездоровы. Да, именно мы. Не только у меня были проблемы с
энергией, но и у альбиноса. Эта его мощь и неуязвимость, скорее всего, делали его «отмороженным». То есть идеальным и
бесчувственным.
Я повернулась к двери. Гоин все не заходит, ждет чего-то. Представляю, что сейчас творится у него в голове! Он, Гоин
Малейв, Монстр Союза, владетель и центавриан высшей пробы, захотел девчонку с Энгора! Необразованную, проблемную
девчонку!
Думает, наверное, что это ошибка или случайность. Но это не так! Пусть признает, что это не так! А я докажу ему…
В голову мне пришла шальная мысль. Ванна-то стоит полная, и вода в ней остыла до комфортной для меня температуры. Я
подошла к ванне, той самой, о которой столько грезила, и быстро стянула с себя одежду и нижнее белье. Не мешкая,
погрузилась в ароматную теплую воду. .
Гоин открыл дверь и вошел. Лицо - маска, губы сжаты. А вот глаза при виде меня вспыхнули. Не ожидал!
— Не злись, — примирительно сказала я. — Для тебя вода уже остыла, а для меня - в самый раз.
— Что ты делаешь? — выделяя каждое слово, спросил Малейв. Голос выдавал напряжение.
— Принимаю ванну.
— Я не о ванне. О том, как ты ведешь себя.
— Я тебя провоцирую, Гоин.
— Интересно. К чему все это, раз ты меня боишься?
— Гоин, я давно уже не боюсь тебя. Невозможно бояться человека, которого… — я запнулась.
— Которого что? — спросил он и подошел к ванне.
— Которого хочешь, — вывернулась я. Не хватило смелости признаться, что он нравится мне, давно уже нравится -
наверное, с того момента, как выбрасывал из окна… Я тогда увидела в нем человека, который не идет проторенными путями,
такого же наглого в своих желаниях, как я.
Малейв медленно, очень медленно посмотрел на мое тело в прозрачной воде. Я чуть-чуть, капельку испугалась, но не его и
тем более не того, как он смотрит на меня. Это страх типично женский: а нравится ли ему то, что он видит? Не кажусь ли я
ему слишком худой?
Моя голова кружилась, как после парочки бокалов веронийского, и становилась все легче и легче с каждым ударом бешено
бьющегося сердца.
— Ну, давай, скажи, что это ошибка, сбой системы, — сказала я, не вытерпев напряжения. — Что ты не можешь испытывать
ко мне ничего. Я же просто средство для достижения цели, и ничего больше. Энгорка темная, девчонка необразованная,
нахалка…Не чета тебе…
Судя по тому, как он смотрел на меня, его в данный момент больше мое тело интересовало, чем то, о чем я говорю. Но ведь
и это тоже о многом говорит! Можно быть идеальной красавицей с идеальной прошивкой и идеальной родословной, но
оставаться нежеланной. Пусть я тощая, с тушью под глазами, зато могу дразнить старшего, залезать нагло в его ванну и
даже ругаться с ним. И ничего мне не будет.
Потому что ему это нравится.
Гоин так ничего и не сказал. Он встал, потянулся к шкафчику, выбрал два флакончика. Изучив их, открыл крышечки и накапал
из флаконов в воду. Судя по мгновенному разлившемуся в ванной комнате аромату, это эфирные масла.
Гоин опустил одну руку в воду и начал водить ей, создавая легкие волны. Я смотрела в его лицо и ждала, когда же он,
наконец, соизволит хотя бы что-то мне сказать.
— Я не тот мальчик с комплексами, которого ты нарисовала в своем воображении, — тихо сказал центаврианин, и
неожиданно улыбнулся светлой улыбкой. — Несмотря ни на что, у меня было счастливое детство. Я плохо сходился с
людьми, зато с живностью - очень хорошо. Не брезговал возиться с ранеными животными, не боялся трогать змей и крупных
насекомых. Разумные кошки хауми любили гулять со мной. Не помню, чтобы меня кусали.
Я не стала удивляться перемене темы разговора. Главное, он не молчит больше.
— А у меня с живностью всегда были проблемы, — улыбнулась и я воспоминаниям. — Я была активным любознательным
ребенком, игрушки ломала, пытаясь понять, как они устроены, кошек за хвосты дергала, усы… Тоже хотела понять, зачем
они им. Вот животные и не приближались ко мне, чувствовали, что я им опасна.
— Счастливое было детство?
— Да! — без малейших сомнений ответила я. — Несмотря на то, что родственники не очень хорошо к нам относились.
— Почему?
— Мама из хорошего веронийского Рода, а папа - из Дарна. Дарн, как ты уже успел понять - это глушь даже по энгорским
меркам, провинция. К тому же, мама была нежная, вежливая, застенчивая, а папа - дикарь в хорошем смысле слова. Пока я
не родилась, а у родителей до-о-олго не получалось завести ребенка, ни папина, ни мамина семьи их брак не одобряли. Да и
потом отношения оставались прохладными. А как завертелся тот кошмар, так и вовсе забыли про нас.
— По всему выходит, что характером ты пошла в отца.
— Не характером, темпераментом. Отец был гораздо добрее меня. .
— Ты не считаешь себя доброй?
